- Ты на очереди, - заверил он.

  Не стану утверждать, будто я самый приятный, открытый, веселый человек и тому подобная трескотня (собственно, как и дружище Кирилл), однако чего мне не занимать, так это ослиного упрямства. Поймите меня правильно, я хочу верить людям, но сволочное упрямство отравляет все светлые мгновения.

  Я сжала левую руку вокруг лезвия ножа Лироя. Боль была резкой и жгучей. Где вы, эндорфины? Рука стала горячей, на землю закапали тяжелые черные капли.

  Боковым зрением я увидела виновника торжества.

  Зарипов промок до нитки, на толстой шее - замшевый мешочек бабули. С моей природной смуглостью на фоне Зарипова я выгляжу как жертва вампира, но - ситуация изменилась. Мало сказать, что Зарипов была бледен - он был как призрак.

  - Ну вот, все испортила, - пробрюзжал Лирой, - сука.

  Зарипов упал на колени и принялся теребить воротничок рубашки, пытаясь расстегнуть верхние пуговицы. Одна из пуговиц отлетела. Из резинового рта на подбородок и рубашку повалила черная жижа. Он стоял на четвереньках и отплевывался. Кирилл бросился помогать ему. Я рванула к Милане. Моему колену это не понравилось, особенно когда Милана, потеряв равновесие, навалилась на меня, и пришлось большую часть веса перенести на правую ногу. Дурацкое колено, как я буду накладывать на тебя компрессы или втирать мазь, если дам дуба?

  - Уходи. Живо. К стоянке.

  - Но ты...

  - Милана, я догоню. Спасай себя.

  Еще мгновение она смотрела мне в глаза, затем заковыляла во тьму.

  - Себя и куртку, - я дернула щекой в невеселой гримасе.

  Капризный вопль Лироя:

  - Кира, Кира! Не прозевай их!

  Дерьмо.

  Бабуля, если ты бережешь кого-то, ты - нет, не бережешь свою душу, а подставляешь свои кишки. Вот она, горькая правда. Душа может позаботиться о себе, даже если Бог решит закрыть эту планетку как нерентабельную, не оправдавшую Его надежд начинающего бизнесмена забегаловку. А вот кишки не могут.

  Толчок, выбивший воздух из моих легких. Надеюсь, со стороны это выглядело потешно - всегда, когда падаешь, или получаешь в тыкву, думай о том, что у стороннего наблюдателя твои злоключения вызывают улыбку. Смех вообще продлевает жизнь. Я бы тоже засмеялась, если бы не было так дьявольски больно.

  Я перевернулась на спину.

  Ну и ну, похоже, дела и не думали улучшаться. Лирой держал нож у горла Зарипова и что-то ласково нашептывал ему. Кирилл же был слишком поглощен мной, чтобы замечать что-либо еще. Блондинистая шевелюра растрепалась. Череподробильный взгляд. Я заслонилась рукой, словно это поможет, когда его кулак опустится на мою голову, когда его чугунный кулак...

  Однако больнее, чем было, не стало.

  Кирилл стоит ко мне спиной, в руке - пистолет. Он потерял ко мне интерес! Вопросы 'почему' отправляются туда же, куда и мольбы о пощаде моего кисейного колена.

  'Ну и вали на хрен!' - хотела заорать я, но воздуха не хватало даже на мычание. Заорать себе, конечно же, не Кире.

  Ну я и попыталась свалить.

  Сердце молотило о ребра, будто шарик о стенки лабиринта в игровом автомате. Я проползла метров пять, после чего взлетела на ноги, как чертова пусковая ракета, но поскользнулась и впечаталась грудью в ствол старого клена. Клену по барабану, а из моих легких второй раз меньше чем за минуту выбило воздух. Мир покачнулся. Я медленно сползла на землю, борясь с головокружением.

  Издевательские интонации Лироя вынудили меня сфокусировать расплывающийся фокус:

  - Опаньки! Наш любитель анаболиков достал пугач. У-у-у, мамочки, сейчас наделаю в штанишки от страха!

  Бритоголовый парень держал лезвие у горла стоящего на коленях Зарипова. От желания проорать: 'Как на счет инициативы, Ренат? Все еще поощряете?' пришлось отказаться по той же причине - вакуум в легких. Я заново училась дышать. Примерно такое же ощущение, как полгода назад, когда каждое утро я запихивала обратно выкашлянные легкие.

  Лицо Кирилла ничего не выражало; он снял пистолет с предохранителя.

  Лирой мгновенно соскреб с голоса издевательские интонации:

  - Опусти ствол, Кирилл. Скажите ему, Ренат, скажите, что я не шучу.

  Напоминающая кожуру печеной тыквы кожа открылась навстречу лезвию, облачив металл в царский пурпур.

  - Кирилл, - сказал Зарипов, - делай, что тебе говорят.

  На загорелом лбу блондина блестел пот. Или это дождевая вода? Кадык метнулся вверх-вниз.

  - Убери пистолет, - вновь хлопнули резиновые губы. Кажется, лезвие таки причиняло их обладателю некоторый дискомфорт. Приятно знать. Кровь стекала за ворот, алой лавой наползая на золотую иконку, пропитывая мешочек с игральными костями.

  Мне показалось или действительно стало холодней?

  Я выдохнула полупрозрачную медузу.

  Кирилл разжал пальцы, пистолет упал в грязь.

  - Послушный мальчик. Держи лакомство.

  И Лирой метнул нож. Нож по рукоять ушел в грудь Кирилла. Блондин пошатнулся и опустился на одно колено, затем завалился набок. Он лежал, держась за рукоять, ловя ртом воздух. В его горле булькнуло, и темная густая кровь повалила изо рта. Лирой оттолкнул Зарипова, подскочил к Кире и пару раз познакомил свою ногу с его ребрами, после чего плюнул ему на пиджак и поднял пистолет.

  - Впервые за время нашего с тобой знакомства я испытываю к тебе некоторого рода симпатию, и даже уважение. Что это, колотая рана? Это Боженька тебя так поцеловал? Тебе больно? Очень-очень? Хочешь, помогу? - Лирой положил палец на курок, зажмурил один глаз, шатко-валко целясь блондину в голову. - У меня есть один универсальный рецепт счастья. Мой папочка не верил ни в какие рецепты счастья. Он страдал от непроходимой злобы и скудоумия, и, даже умирая, умудрился испортить момент, заляпав мозгами весь кухонный гарнитур. Но мы, в конце концов, поняли друга. И с тобой поймем, вот увидишь.

  Кира закашлялся.

  - Что за манеры! Вонючее очеловеченное шимпанзе и то было более благодарным слушателем, нежели ты. Прости, что ты сказал? Сволочь? Трогательная попытка оскорбить меня.

  Зарипов коснулся раны на шее и уставился на красные пальцы. Он все таращил, таращил, таращил глаза на кровь на своей руке.

  - Заранее сильно извиняюсь, братюнь, - обратился бритоголовый к Кириллу, - но мне нужен мой нож. Потерпи, ладненько?

  Я зажмурилась.

  ...Вытирая лезвие о брюки, Лирой переключился на Зарипова: пистолет в руке из плоти и крови, нож в руке из ветвей.

  Зарипов принял боксерскую стойку.

  - Мне всегда нравилась сказка об Оловянном Солдатике, поэтому у меня вопросик, - Лирой вскинул брови. - Если я прострелю вам коленную чашечку, вы будете также стоять?

  - Зачем? - спросил Зарипов.

  - Что - зачем?

  - Зачем ты это делаешь?

  Лирой пожал плечами:

  - Почему мы делаем то, что делаем? Потому что люди?

  - Назови свою сумму.

  - Нет-нет, что вы! Деньги меня не интересуют.

  - Тогда что?

  - Слезы Земли.

  - Нет!

  Лирой заткнул пистолет за пояс и переложил нож в правую руку.

  - Не люблю, - сообщил он, поджимая губы, - когда мне говорят 'нет'.

  Зарипов в несколько шагов преодолел разделяющие их метры. Он был ниже Лироя, но габаритней. Гонг! Зарипов сделал выпад левой. И тут же вдоль его локтевой кости открылся длинный глубокий порез, с влажно взблеснувшей костью на дне этого темно-красного каньона.

  - Видите, как на меня действует ваше 'нет'?

  Зарипов зарычал. Еще один выпад. Еще один глубокий порез.

  Лирой может резать Зарипова до тех пор, пока тот не истечет кровью.

  - Вы не хотите упрощать это для меня, не так ли? Придется упростить мне. Дамы и господа, Оловянный Солдатик! - Лирой достал пистолет и прострелил Зарипову коленную чашечку.

  Зарипов упал как подкошенный.

  - Тише, мы же на кладбище!

  Бритоголовый сорвал с шеи Зарипова мешочек, ослабил шнурок и вытрусил игральные кости на ладонь. Подняв голову, встретился взглядом со мной.