Я посмотрела Лирою в глаза. Если до этой ночи в них горели костерки рассудка, то теперь костры погасли; из его глаз на меня смотрело беспросветное, абсолютное умопомешательство.

  - Вы верите ему, - сказала я.

  Зарипов положил на алебастровую скатерть игральную кость.

  - Я поощряю инициативу.

  Шестую игральную кость.

  - Это было командное усилие, Ренат, - сказал бритоголовый.

  Кирилл сычом смотрел на меня.

  - Я хочу полный комплект, госпожа Реньи. Будьте добры.

  Я понимала, что это нечестный обмен, что ничего не получу взамен, но разве у меня была альтернатива? Я сняла с шеи мешочек и положила на скатерть.

  - Колодец, в который вы лезете, не имеет дна. Это - дорога в один конец.

  Зарипов очаровательно улыбнулся и воссоединил все шесть костей в мешочке, после чего повесил его на шею.

  - Я позабочусь о том, чтобы в течение этой дороги вы не заскучали, - хлопнули резиновые губы.

  - Посмотри-ка вон туда, - захихикал Лирой.

  И я посмотрела...

  Кристина грациозно спорхнула с табурета перед барной стойкой. Она была в длинном платье из струящегося нежно-розового плиссированного шелка, с большим бантом в районе ворота. В руке она держала револьвер с коротким стволом. Не замедляя шаг, она подняла руку с револьвером. Грянул выстрел. Кто-то рухнул на пол позади меня. Я обернулась, и желудок обожгло.

  Кровь толчками хлестала из раны на шее Антона.

  Кристина приставила ствол к своему виску.

  - Сестренка, - прошептала я, - не надо.

  Кристина спустила курок.

  Розовый шелк, водопад волос и брызги крови вперемешку с кусочками чего-то поплотнее взметнулись в воздух, и также легко осели на паркет. Как будто вихрь из осколков мечты. Волосы цунами накрыли ее голову, лицо, и стали пропитываться кровью.

  Я стояла на коленях, обхватив голову руками, покачиваясь вперед-назад, вперед-назад. Лирой обвил меня руками и поставил на ноги. Я готова была поклясться, что чувствую прикосновение его химерной руки. Еще одна иллюзия? Кирилл давился смехом. Зарипов достал портмоне из воловьей кожи, раскрыл - внутри жаккардовая подкладка с логотипом итальянского производителя, - достал деньги и вложил в меню.

  Была ли проекция коллективной? Да, для узкого круга. Денежные мешки были в блаженном неведении. Я скажу вам, что они видели: девушку с синяками на лице, в кожанке не с ее плеча, обмякшую в руках импозантного молодого человека. Угадайте, кого примут за потенциальную угрозу этого воскресного вечера.

  Кряжистый охранник с газоном черных волос и блютусом вместо уха обивал порог ресторана. Зарипов покачал головой, мол, все в порядке. Просто девочка перебрала, с кем не бывает.

  Я смотрела поверх похожей на зеленый глобус башки Ревы-Коровы, сквозь изумрудную стену, на 'Стеклянную Сосульку'. На замок Изумрудного города. Надеюсь, волшебник Гудвин просек расклад.

ГЛАВА 36

  Наша дружная компания покинула гостиницу 'Интурист' через запасной выход. Первым шел Кирилл, за ним походкой выходящего на ринг боксера - Зарипов, мы с Лироем замыкали парад.

  Над головой разлилось персиковое марево. Фонари выстроились вдоль дороги, ведущей к дамбе. Старые рябины, тополя и каштаны, подхлестываемые ветром, тянулись друг к другу в почти танцевальных 'па'. Морось пробиралась за ворот куртки. К сожалению или к счастью, мерзнуть пришлось недолго: 'БМВ' цвета переспелой вишни было припарковано в тени жилого дома. Сразу за домом гудел проспект.

  Лирой занял место водителя, Зарипов умостился на пассажирском сиденье.

  - Полезай давай, - рявкнул Кирилл и втолкнул меня в салон авто.

  Милана сидела, отвернувшись к окну. На бежевой блузе с перламутровыми пуговицами запеклась кровь, волосы упали на лицо серебристой вуалью.

  Блондин влез следом за мной, кожа сиденья поскрипывала под его накаченным задом. Разбросав ноги и закряхтев, он чуть сполз по сидению. Я видела, как поморщилась Милана, и коснулась ее запястья.

  Если бы только она рассказала мне, что связывало ее и Зарипова, почему она боялась его... Ладно, ладно, последнее обстоятельство не требует объяснений.

  Девушка смотрела на меня. Синяки и кровоподтеки выделялись кляксами на лунно-белой коже. Переносица отекла. Правый глаз заплыл. Левый глаз внезапно расширился. Что она прочитала на моем лице? Быстро мотнув головой туда-сюда, Милана накрыла ладонью мою руку.

  - Может, вам надо уединиться? - заржал Кирилл. - Например, снять номер в 'Интуристе'.

  Милана отдернула руку; она напоминала угодившее в капкан дикое животное.

  Не переставая гоготать, Кирилл положил руку мне на колено и повел ее вверх. Я развернулась и влепила ему пощечину. Звук получился оглушительным. Гогот оборвался. Киру затрясло. Хочет двинуть мне по челюсти, да боится попасть в немилость к Зарипову. Такие муки, такие муки. Я уставилась на дорогу, на дождевые капли, с отчаянием самоубийц разбивающиеся о лобовое стекло.

  - Куда мы едем? - спросила я.

  - Сюрприз, - Лирой подмигнул мне в зеркальце заднего вида. - Кстати, Милана, как твои дела? - И сварливо, будто не успевшая запечатлеть слюнявый поцелуй на щеке племянника тетушка, продолжил: - Милане не понравилась идея завершить этот восхитительный вечер в одном особенном месте. Даже не думай испортить госпоже Реньи сюрприз, Милана.

  Милана съежилась на сидении.

  - Как ты ведешь машину? - спросила я.

  - Как я веду машину? - переспросил бритоголовый парень.

  - У тебя две руки, но одна из них - химера.

  Лирой рассмеялся.

  - Ошеломляющая категоричность! Не все химерное то, что кажется химерным, Харизма. Надеюсь, это не лишено смысла.

  - Лишено.

  - Вот ведь какие дела: я буквально только что понял, что мне не нравятся твои пальцы. Их все еще много, не находишь?

  - Ты слишком наслаждаешься процессом.

  Он пожал плечами:

  - Люблю свою работу.

Свет фар вырвал из темноты кованые ворота цвета вороньего крыла. Перед воротами стоял съежившийся под дождем старик. Кирилл выкатился на улицу, хлопнув дверцей. Разговор получился коротким: проведя рукой по обесцвеченным волосам, блондин схватил старика за грудки, притянул к себе и что-то быстро проговорил в перекосившееся от страха морщинистое лицо. Именно так, должно быть, он хватал Романа, регистратора 'Белого какаду'. Распялив рот в безмолвном крике, старик замотал головой. Кира кивнул, ухмыльнулся и разжал кулаки. Старик пошатнулся и осел в лужу. Блондин открыл ворота и поманил нас, как заправский зазывала.

  И 'БМВ' въехало на территорию Приречного кладбища.

  - Старый хрен хотел срубить еще бабла. Я разжевал ему ситуацию, - сказал Кирилл, ввинчиваясь на заднее сиденье и, гнусно ухмыльнувшись, добавил: - Деликатно.

  Произнося это, он выглядел как шлепнутый псих.

  Ворота остались позади. Дорога вела на вершину холма.

  Приречное кладбище знаменито благодаря стремлению скорбящих к увековечиванию своих родных и близких в камне. Здесь живут ангелы и сорванные цветы.

  Мимо проплывали высеченные из камня семьи, одинокие моряки, дети с навсегда застывшими на гладких лицах улыбками. Много, очень много молодых и младенцев. Город из мрамора и гранита, казалось, затих и с безмолвным осуждением провожает медленно катящий по дороге автомобиль.

  Лирой остановил машину напротив потемневшего от дождя мраморного памятника - величественного ангела в длинном одеянии, распростершего крылья над молодыми мужчиной и женщиной. Кованые ворота были уже неразличимы далеко внизу.

  Я вышла из авто вслед за Кириллом.

  Запах влажной земли и цветов - сладости и терпкости.

  Меня почему-то не покидало ощущение, что я попала в осовремененную, мрачную, страшную сказку братьев Гримм.

  Еще один факт о Приречном кладбище: сюда круглый год несут цветы. Не искусственные - живые. Здесь не шатаются охочие к легкой наживе, вандалы, разорители могил. Помимо всего прочего, о Приречном кладбище ходят истории, от которых стынет кровь в жилах. Вы скажите, что страшные истории о кладбищах в порядке вещей. Но если вы однажды были на Приречном кладбище, видели скорбящие, торжественные лица ангелов, мраморные щечки детишек, прекрасных, грустных юношей и девушек, вы прикусите язык.