Я ударилась о коряку больным коленом. Боль была внезапной, острой. Я пошатнулась на ковре из листьев и грязи и упала на спину, растянулась в полный рост. Удар выбил воздух из моих легких. Какое-то время я просто лежала, смотрела в небо и заново училась дышать.

  - Лирой! Помоги, - прокряхтела я, наконец.

  Бритоголовый в два счета оказался рядом и переместил меня в вертикальное положение. Он не выглядел как самый опасный тип на планете. Честно говоря, он выглядел ну очень безобидно. Отличный камуфляж.

  - Не ушиблись? - спросил он. - Идти можете?

  Я не могла. Не хотела, не хотела.

  - Идем, - сказала я.

  Он взял меня за руку. Наши перчатки, соприкасаясь, поскрипывали. Хорошая качественная кожа. Мы оба знали толк в перчатках. Жаль, что этого недостаточно, чтобы стать если не друзьями, то добрыми знакомыми, приглашающими друг друга в гости на праздники.

  Спустя четверть часа мы вышли к оврагу. По другую сторону оврага чернела покатая поляна, окруженная бахромой ветвей и тьмы. Землянки людоеда там не было, аленького цветочка тоже. Фонарный столб, похожий на обуглившуюся спичку, перстом указывал в небо. Ветер окреп. Тучи неслись со скоростью пущенных снарядов, и в просветах то и дело мелькали звезды. Сердцебиение застряло в горле, и я несколько раз с трудом сглотнула слюну.

  - Это здесь? - спросил Лирой.

  Я кивнула и указала на овраг. Овраг был точно таким, как в воспоминаниях Марселя. Я знала это, но света было мало, чтобы рассмотреть все. Слишком много теней, и все они непрерывно перекатывались, смещались. Театр Теней.

  Заморосил мелкий дождь. Я нашла глазами место, откуда Марсель начал спуск.

  Овраг был достаточно глубоким - метров девять-десять, стены если не пологие, то чертовски приближенные к тому, чтобы зваться таковыми. Сломать шею на таком спуске проще пареной репы.

  На обритой голове Лироя блестели капельки дождя. В полутьме парила белозубая улыбка. Он положил руки мне на плечи и легонько подтолкнул к оврагу.

  Я смотрела во тьму, и не видела ничего. Ничего из того, что, вполне вероятно, только и ждало, чтобы внести немного боли в мой и так неудавшийся субботний вечер. А я нифига не видела.

  Ладони вспотели, во рту пересохло. Я ухватилась на ближайший корень и попыталась найти ногой опору.

  Где-то хрустнула ветка. Судя по звуку, очень большая ветка.

  - Что это? - прошептал Лирой.

  Я обернулась, но, кроме черного силуэта бритоголового парня, ничего не разглядела. Промозглая морось усилилась, грозясь стать ледяным дождем, дрожь сотрясала тело. Впрочем, дрожала я не только потому, что замерзла.

  - Ветка сломалась, - шепнула я в ответ.

  Мы оба шептали, хотя, казалось бы, всего-навсего треснула ветка. Что в этом такого, в самом деле?

  - Почему она сломалась?

  Я хотела сказать, что, видимо, это была очень сухая ветка, к тому же, вон какая непогода. Но я не сказала этого. Это было бы неправдой.

  - Не знаю. Но у меня есть фонарик. Можем посмотреть.

  Лирой мотнул головой.

  Я сделала один неуверенный шаг в пологую скользкую тьму, другой, третий... Правая нога отреагировала на спуск и заныла, к тому же, подошва кроссовок не рассчитана на крутые спуски. Я вскрикнула, шмякнулась на задницу и проскользила несколько метров. Я судорожно пыталась за что-то уцепиться. Ветка хлестнула по лицу, щеку обожгло. Наконец, я остановила скольжение. Сидела, изо всех сил стараясь удержаться на месте, и во все глаза таращилась во тьму. На луну вновь наплыли облака, и темно стало не только в овраге.

  - Харизма? С вами все в порядке?

  Грязь забилась под куртку, под свитер, в штанины джинсов. Сердце пропустило удар. Я проверила, на месте ли пистолет. Он был на месте. Как и вырезка.

  Я подтянула под подбородок правую ногу, затем левую, и попыталась встать. Меня качнуло. Плохая, плохая идея! Я посмотрела вверх и на фоне неба разглядела силуэт Лироя.

  - Да, - сказала я, но мою глотку не покинуло ничего, кроме хрипа. Я прокашлялась, постаравшись сделать это как можно тише. Тише не получилось. От запахов гниения першило в горле. - Да, - повторила я.

  Треск был подобен пистолетному выстрелу. На этот раз треск прозвучал значительно ближе. Что-то большое ломало ветки как сухие травинки.

  Сердце колотилось в груди как сумасшедшее. Никогда прежде я не испытывала такого всепоглощающего, головокружительного страха. Я таращилась во тьму, пальцы левой руки погрузились в месиво листвы и земли, правая цеплялась за корень, или чем бы та ерунда ни была.

  - Ты добралась до дна?

  Доктор, господин Официоз скончался.

  - Нет.

  - Что ты видишь?

  Я нервно улыбнулась и попыталась расслабить плечи и шею, но ничего у меня не вышло.

  - Не видно ни зги.

  - Там что-то есть.

  - Где?

  - Там, за поляной.

  Треск вновь повторился. Каждый сантиметр моего тела отреагировал, покрывшись мурашками. Несмотря на холод, я искупалась в липкой испарине, майка прилипла к спине, одна из бретелек бюстгальтера спала на плечо. Двойное расстройство.

  Что я могла сказать Лирою? Что я на это и рассчитывала? Что неизвестное чудо-юдо должно расправиться с ним?

  А я? А что я? У меня были два куска свиной вырезки, пальчики оближешь. Я вверила свою жизнь карманному пистолетику и двум кусками вырезки.

  Умной меня не назовешь.

  В 'Аленьком цветочке' зверю не нужна была вырезка - он воспылал чувствами к красивому сладкоголосому бифштексу. До Настеньки одиннадцать девушек побывали в его владениях. Куда они делись? Отпустил ли он их по домам? Ой, вряд ли.

  Я бы сейчас многое отдала за то, чтобы оказаться за километры отсюда, облитая электрическим светом и искусственным теплом. Но - поздно. Однажды решившись на что-то, нельзя поворачивать назад. Нельзя не потому, что нельзя, а потом что некуда, вашу мать, поворачивать. Я сидела на склоне оврага, в кромешной тьме. Наверх мне путь заказан. Я могла двигаться только вниз. Не самое обнадеживающее направление.

  - Днем во втором часу заблудилась принцесса в лесу. Смотрит: полянка прекрасная. На полянке землянка ужасная. А в землянке - людоед: 'Заходи-ка на обед!'.

  - Что ты сказала?

  - Ничего, ничего, - я сглотнула смех, ничего общего не имеющий с хорошим настроением и весельем.

  Я могла попытаться выкарабкаться из оврага, и что было духу припустить к трассе - туда, где Лирой оставил машину. Паршиво то, что я не помнила, в какой стороне трасса. Кристина называет это топографическим кретинизмом, я - плохой ориентацией на местности. Я себе явно льщу.

  К тому же, сомневаюсь, что Лирой отпустит меня за красивые глазки. Пусть он напряжен, а в голосе слышен звон страха, но это не делает его менее опасным. Я находилась в глуши, за чертой города, в компании психа, делающего явью ваши кошмары, и неизвестного, но весьма крупного парня, который ломал толстенные ветки как спички, целеустремленно продвигаясь к поляне.

  Вдобавок ко всему, на открытом пространстве я буду как на ладони. Овраг был хоть каким-то укрытием. Взрослому человеку потребуется десять секунд, чтобы перебежать поляну. Не-человеку и того меньше. У тварей, которые способны сломать небольшую березу, обычно достаточно широкий шаг.

  Был ли это тролль? Не знаю. Их истребили уже лет десять как. Но время от времени в новостях появляются сюжеты о растерзанных телах. Зубы у троллей как у людей, но давление сомкнувшихся челюстей дробит кость в костяную пыль. Тролль ломает вас до тех пор, пока в вашем теле не останется ни одной целой кости. Подобное поведение наблюдается у касаток.

  Мог ли тролль затеряться в окрестностях Зеро? Я знаю, что близ столицы недавно убили одну из этих тварей. Но... у нас? Маловероятно, и все же...

  В школе, в начальных классах, на природоведении учительница рассказывала о том, что надо делать, если встретил тролля. Старушка долго распространялась, но все сводилось к одному: уносить на хрен ноги.