Боги решили заселить Средний Мир
А потом исполины-айыы,
Решили жизнь основать
В Срединном Мире земном,
Навсегда устроить его
Немеркнущую судьбу.
В жертву отданная до сих пор
Жителям преисподних бездн -
Беззащитна эта страна!
Так говорили они.
Неужель всемогущие мы,
Всезнающие,
Всевидящие,
Не устроим жизнь по воле своей
В этом Среднем Мире земном?
Выбрав из трех
Первозданных родов,
Надобно поселить
Навеки на этой земле
Быстроногих, чья кровь горяча,
Подпоясывающих свой стан,
Тридцать пять племен Уранхай-Саха
С поводьями за спиной,
С немеркнущей судьбой,
С продолговатым носом людей,
У которых лицо впереди,
У которых на шее легко
Поворачивается голова,
Чьи суставы легки, связки крепки,
Чье дыханье - словно туман,
В чьих жилах - живая кровь!
Так устроить жизнь на земле
Приняли решенье они.
Заселение Среднего Мира первыми людьми
Прародителями людей
На обетованной земле
Из Улуса Солнца,
Из рода айыы
Были взяты Саха Саарын-Тойон
И Сабыйа Баай-хотун.
Боги их поселили там,
Где на Восток опускается край
Пешеходно-слоистых светлых небес
Ниже высоких гор;
Где, как одежды ровдужной край,
Полосами пестрыми окаймлен -
До земли опускается небосклон;
Там где влажно-росистый угол земли
Загибается вверх, как носы
Свилевато широких лыж.
В светозарной той стороне
Осьмикрайная, на восьми ободах,
Белая равнина блестит.
Там не увядающая никогда,
Не знающая изморози ледяной,
Зелень буйная шелестит.
Там высокое солнце горит светло,
Никогда не падает снег,
Никогда не бывает зимы.
Лето благодатное там
Вечное изливает тепло.
Опереньем ярким блестя,
Турухтаны порхают там.
Молодые утки с озер,
Табунами взлетают там,
Голуби не умолкают там.
Неиссякаемая благодать
Изобильем вздымается там,
Вечный пир кумысный кипит, бурлит,
Девять длинных веревок волосяных
Между коновязей натянуты там.
И поставлен кругами зеленый чэчир
Вокруг цветущих полян,
Словно густоветвистый лес.
Как глубокое озеро, выставлен там
Заповедный кумысный чан.
Синим маревом курится даль,
Жаворонками звенит,
Красуется, светом напоена,
Привольная эта страна,
Где броды по дну широких рек,
Как натянутая тетива,
Где на пастбищах волнами ходит трава,
В средоточии той страны,
Гладко-широкой,
Ясно-высокой
Средней Земли матерой,
На медном, возвышенном месте ее,
На серебряной середине ее,
Над которою никогда
Не веяла никакая беда,
На блистающем пупе земли,
Где ласков полуденный зной,
На высокой хребтине ее,
На вздымающейся груди земляной,
На вздувающемся загривке ее,
На широком затылке ее,
Сотворенно построен был
Тридцатистенный дом...
Сверкая кровлею золотой,
На девяносто сажен в длину
Раскинулся этот дом,
На расстоянье дневного пути
Видимый отовсюду кругом;
Чтобы вольно вливался в него поток
Девяноста лучами дарящего свет
Лучезарно-белого солнца дня,
Девяносто окон больших прорублено в доме
Равного которому нет.
Вооружение богатыря
Если слово узлом вязать,
Если все доподлинно рассказать -
Вышло много высоких, черных людей
Выше лиственниц,
Черней их теней.
Люди - тени пришли,
Из тьмы принесли
Оружие и доспех боевой;
Хватило бы оружья того
На долгую тревожную жизнь
Трех могучих богатырей.
Пред Нюргун Боотуром они,
Положили доспехи горой,
Говоря: "Выбирай!
Все испробуй и осмотри,
Что по нраву, то и бери.
Все примерь,
Наилучший из всех, -
По плечу избери доспех.
Все кольчуги перетряси -
Ту, что выберешь, и носи!"
Богатырь не мог
В седле усидеть,
Прянул он с коня,
Ухватил рукою один доспех,
Мол, не годен ли для меня?
Только на ноги доспех натянул,
Только ноги в коленях согнул -
Разлетелся доспех на куски,
Рассыпался по земле.
Стал второй доспех примерять,
Руки вдел в кольчужные рукава;
Только голову всунул в шейный прорез,
Только на плечи натянул,
Да как плечами повел,
Весь доспех железный
Треснул по швам,
Посыпался к богатырским ногам.
Третий доспех
Лежал как гора;
Он с надеждой его схватил,
Проворно надел на себя
Просторный, грузный доспех.
Будто латы кузнец для него ковал,
Будто швом стальным для него сшивал,
Ладно стан исполину
Доспех облек.
Потянулся Нюргун, сколько мог,
Выгнул спину,
Плечами повел, -
Трехслойная кольчуга на нем
Не треснула, не разошлась;
Ни единая бляха с него
Булатная не сорвалась.
Чем круче он спину сгибал
Тем крепче ратный доспех
Тело ему облегал.
Упругая, при повороте любом,
Кольчуга растягивалась на нем
И стягивалась опять.
Не тесня, красовался на богатыре,
Как литой,
Доспех боевой.
Меч он выбрал -
Длинный, прямой,
Наилучший среди мечей,
Было меча лезвие
Чарами напоено
Восьмидесяти восьми грозовых
Мчащихся облаков.
У девяноста и девяти
Клювастых илбисов,
Отбив
Железных клювов концы,
Сбили их в одно лезвие
Заклинатели-кузнецы.
Сваривали лезвие меча
На крови из печени льва,
Потом закалили его
В желчи зубастых рыб.
Стал таким блестящим булат меча,
Что за три перехода дневных
Видеть зоркий юноша мог,
Словно в зеркале, в этом мече
Отраженье губ своих и зубов.
Было сорок четыре
Чары в клинке,
Тридцать девять
Коварств колдовских...
Жажда мести
К нему приросла,
Смерть сама
В булате жила.
Илбисы - духи войны
Клубились вокруг него,
Садились на жало его.
Кровь горячая
Пищей мечу была.
Переливался кровавый закал
На широком его лезвие.
Он, как вызов на бой, сверкал -
Грозен и горделив.
Выбрал Нюргун Боотур копье
С разукрашенным древком цветным.
На рогатине длинной его,
На блистающем его острие,
Как огонь, метался,
Бился илбис.
Кровью черной питалось копье;
Глядя на его лезвие,
Брови и ресницы свои
Девушка могла б издали,
Словно в зеркале увидать.
Красной крови горячей просило копье,
Вкруг рогатины роем илбисы вились,
Вопили, в битву рвались.
Выбрал Нюргун Боотур
Для охот и потех боевых
Исполинский лук костяной,
Непомерно тугой на сгиб.
Этот лук в необъятный простор
Стрелы гремящие,
Стрелы разящие
Без промаха посылал.
Этот лук был велик,
Словно длинный изогнутый мыс,
Опоясывающий широкий алаас.
Этот лук был велик,
Как излука большой реки.
Были склеены пластины его
Черной желчью
Зубастых рыб,
Красной кровью
Из печени льва.
Из сухожилий и жил,
Вытянутых из брюха льва,
Скручена была тетива.
Обтянут берестой тугой
Заоблачных синих стран,
Грозным оружьем был этот лук.
Были стрелы для лука припасены
Огромные, бьющие наповал,
Острые, словно рыбья кость,
Были стрелы оперены
Маховыми перьями
Из крыла
Хотоя-айыы орла,
Разящего клювом кривым,
Оглашающего простор
Клекотом громовым.
Наконечники стрел пылали огнем;
Было так много стрел,
Что в колчане
Рядами торчали они,
Как могучий кедровый лес.
С пронзительным воем любая стрела,
Пущенная с тетивы,
Долететь мгновенно могла
До верхних бурных небес.
Колотушка - палица там была
Из цельного дерева
С толстым комлем
В девяносто девять пудов.
Этой палицей
Было сподручно разить
По макушкам свирепых абаасы,
Адьяраев толстые черепа,
Железные скулы их
Вдребезги разбивать.
Выбрал Нюргун Боотур
Эту палицу,
Этот лук;
Выбрал, воющий при взмахе, как вихрь,
Пылающий огнем,
Боевой закаленный меч -
Весом в пятьдесят пять пудов,
Самый грозный из всех мечей;
По руке ему пришлась рукоять,
Сам просился огромный меч
Доспехи тяжелые рассекать,
Бить врага,
Как прорубь рубить,
Ратоборцев грозных разить,
В оба бока
Пришлых лупить.
Поглядим - каков был собою он.
Кто для подвигов был рожден,
Тот, о ком далеко молва разнеслась,
Прославленный в трех мирах
С высоким именем исполин,
Славнейший среди людей
Светлого рода айыы,
Самый отважный среди людей
Солнечных племен.
Если снизу вверх поглядеть
На этого богатыря -
Огромен он, как утес,
Грозен лик у него,
Лоб его крут и упрям;
Кровь у него горяча,
Глаза у него горят,
Как два блестящих луча.
Лес из лиственниц молодых
До пояса не доходит ему,
А темя его головы
Касается верхних ветвей
Могучих лиственниц вековых,
Телом кряжист,
В плечах непомерно широк.
Наконец он в силу вошел -
Этот лучший среди людей.
Бедра могучие у него
В три взмаха рук длиной,
Стан огромный богатыря
В пять взмахов рук длиной.
Крепкие, мощные мышцы его -
Словно корни лиственниц вековых.
Болени прямые его -
Как толстых два бревна
Из очищенных лиственниц молодых.
Локоть согнутый - как рычаг,
Как средний могучий сук
Изогнутой кедровой сосны.
Широкие ладони его -
Как две лопаты больших,
Вытесанные из цельных колод.
Остры, зорки его глаза,
Черные неподвижны зрачки.
А вокруг зрачков сверкают белки,
Как в уздечке серебряной два кольца, -
Так они круглы и светлы.
Черные длинные брови его
У переносья сошлись,
Будто сшиблись рогами
Два черных быка.
Величавый вид у него,
Богатырская стать,
Огромный рост;
Непомерная сила в нем.
Схожа верхняя часть его
С грозной рогатиной боевой.
Схожа нижняя часть его
С многозубою острогой.
Строен станом, словно копье,
Стремителен, как стрела,
Был он лучшим среди людей.
Сильнейшим среди людей,
Красивейшим среди людей,
Храбрейшим среди людей.
Не было равных ему
В мире богатырей.
Когда вставал во весь рост -
Полнеба загораживал он;
Если плечи приподымал,
Солнце и луну закрывал.
Вот каков он был - аарт-татай.
Наконец-то день наступил,
Наконец исполнился срок,
Когда величайший из богатырей,
Этот воин, взращенный, чтоб защитить
Обитаемый Средний Мир,
Этот богатырь удалой,
Этот выкормыш озорной
Небесной Айыы Умсур,
Стремительный Нюргун Боотур
Оружие в руки взял,
Броню боевую надел,
Ловко сел он в седло -
Плотно он сел верхом
На летающем, как громовая стрела,
Вороном блестящем коне.