Мёге Сагаан-Тоолай сел верхом на Туман-Кыскыла, чтобы разыскать жену и отомстить Амырга Кара-Моосу. С коня он увидел круглую вмятину на том месте, где сидел Амырга Кара-Моос. Она была больше того места, на котором стояла юрта. След от лежавшей на земле плети великана напоминал глубокий лог, по которому струился большой ручей.
А есть ли у него, Мёге Сагаан-Тоолая, сила? Ударил он плетью по земле - пролегла бурная речка; посмотрел туда, где недавно сам сидел, - след на земле остался не меньше, чем от Амырга Кара-Мооса.
"Не сильнее он меня", - подумал наш молодец и поехал вдогонку за врагом.
Мёге Сагаан-Тоолай перевалил через три горы, переправился через три реки. В одном месте он долго, пристально всматривался в даль. Вдруг увидел: в самой середине густого леса пасется его скот, стоит его юрта ослепительной белизны.
Мёге Сагаан-Тоолай вскочил на коня и вмиг примчался на то стойбище. Он трижды объехал вокруг юрты, ударяя по ней плетью:
- Если ты хороший человек - принимай гостя: попьем вместе чаю, поедим мяса; если ты плохой человек - выходи: померяемся силами!
Алдын-дангына узнала по голосу своего мужа и выбежала из юрты:
- Самого-то нет, уехал охотиться, скоро вернется. Ты отсюда сейчас же уезжай подальше, чтобы голос мой лишь чуть-чуть было слышно. Спрячься там и прислушивайся ко всему. Услышишь мой голос - сразу же приезжай сюда.
Мёге Сагаан-Тоолай повернул коня, отъехал в сторону и привязал его за горой. Сам лег на землю. Всю ночь пролежал - ничего не услышал.
Амырга Кара-Моос с богатой охотничьей добычей, притороченной к седлу, приехал в аал в самый полдень. Черный конь его подошел к коновязи, потом вдруг захрапел и шарахнулся в сторону. Кара-Моос насилу повернул его:
- Мой конь чего-то испугался. Не приехал ли твой старый муж? - спросил он у Алдын-дангыны.
- Давно еще, когда я жила в юрте своих родителей, сшила шубу из непросохших, невыделанных шкурок ягнят. Эту шубу теперь я вытащила и надела. Ее-то и испугался твой конь, - ответила женщина.
- Ладно, - успокоился Амырга Кара-Моос и оставил коня, закинув поводья за переднюю луку седла.
Когда Амырга Кара-Моос сел поесть, Алдын-дангына предложила ему:
- Всегда ты пьешь одно молоко, сегодня я приготовила для тебя араки, не отведаешь ли ее?
- Что это такое "арака"?
Алдын-дангына принесла араки. Кара-Моос попробовал и не стал пить: горькая.
Алдын-дангына взяла обеими руками чашу с аракой и запела. Своей песней она прославляла стойбище Кара-Сюме, которым владел Кара-Моос, воспевала достоинства его черного коня.
Возгордился Амырга Кара-Моос, схватил чашу с аракой и выпил. Алдын-дангына налила ему самой крепкой араки - он и ту выпил до капли.
Алдын-дангына вышла из юрты. Опустились сумерки. Она запела протяжную песню.
Мёге Сагаан-Тоолай услышал ее песню и мигом прискакал.
- Кара-Мооса я свалила, теперь ты справишься с ним, - сказала мужу Алдын-дангына.
"Что же с ним делать? Стрелой вырву у него сердце и легкие", - подумал Мёге Сагаан-Тоолай, натянул до отказа тугой лук и выстрелил. Стрела попала в чудовище, но со скрежетом отлетела от него в сторону, словно от скалы.
Тогда Мёге Сагаан-Тоолай порылся в его сундуке и нашел в нем стальной белый топор с острием в четверть. Но и топор даже маленькой царапины не оставил, а распался от ударов.
Испугался Мёге Сагаан-Тоолай, пошел к своему коню:
- Не могу его убить.
Конь дал совет:
- Достань аркан в шестьдесят сажен длиной, один конец крепко-накрепко привяжи за шею этого чудовища, другой - за мою шею, да так, чтобы я мог достать его и передними и задними ногами.
Мёге Сагаан-Тоолай так и сделал. Туман-Кыскыл вытащил Амырга Кара-Мооса из юрты и помчался, волоча его по густому лесу, по каменистым горам. Лишь на утренней заре конь притащил его обратно, все еще живого.
- Не мучьте меня. В подметке моих идыков есть черный нож с лезвием в четверть - только им убьете меня, - взмолилось чудовище.
Мёге Сагаан-Тоолай убил врага-захватчика тем ножом, забрал весь свой скот, юрту и откочевал вместе с Алдын-дангыной в свое стойбище на реке Ак-Хеме.
Приехали они к берегам родного Ак-Хема. Вспомнил Мёге Сагаан-Тоолай, как грозился Караты-хан расправиться с ним, тогда еще маленьким мальчиком, вспомнил о своих отце и матери, загубленных ханом, и не выдержало его сердце, - оставил он аал и помчался вперед.
Караты-хан жил на прежнем месте. Мёге Сагаан-Тоолай один раз подъехал на своем Туман-Кыскыле и с ходу сорвал дверь его дворца. Другой раз прискакал и крикнул:
- Что ты возьмешь: семь яловых кобылиц или семь скребков для выделки кож?
- Если дашь семь кобылиц, прибавится у меня скота, если дашь семь скребков, прибавится у меня добра, - ответил жадный хан, высовываясь из дворца.
Тут его Мёге Сагаан-Тоолай так ударил плетью, что голова слетела с плеч.
- Эх, поторопился я расправиться с ним! Надо было спросить последнее его желание, - сказал богатырь.
Так Мёге Сагаан-Тоолай расправился с убийцами и захватчиками.
Вскоре он вернулся в аал на Ак-Хеме и стал жить со своей женой мирно и спокойно.
Олонхо
Якутский народный эпос
Нюргун Боотур Стремительный
Вступление