Способа нет уж теперь избежать мне от гнусного брака;

        Хитрости новой на ум не приходит: меня все родные

        Нудят к замужеству; и сын огорчается, видя, как дом наш

160 Грабят; а он уж созрел и теперь за хозяйством способен

        Сам наблюдать, и к нему уваженье Зевес пробуждает

        В людях. Скажи ж откровенно мне, кто ты? Уж верно, не отрасль

        Славного в древности дуба, не камень от груди утеса».

        Ей возражая, ответствовал так Одиссей богоравный:

165 «О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа,

        Вижу, что ты о породе моей неотступно желаешь

        Сведать. Я все расскажу, хоть печаль и усилит рассказ мой

        В сердце моем. Так бывает со всяким, кто долго в разлуке

        С милой семьей, сокрушенный, как я, меж людей земнородных

170 Странствует, их посещая обители, сам бесприютный.

        Но отвечать на вопросы твои я с охотою буду.

        Остров есть Крит посреди виноцветного моря, прекрасный,

        Тучный, отвсюду объятый водами, людьми изобильный;

        Там девяносто они городов населяют великих.

175 Разные слышатся там языки: там находишь ахеян

        С первоплеменной породой воинственных критян; киконы

        Там обитают, дорийцы кудрявые, племя пеласгов, [298]

        В городе Кносе живущих. Едва девяти лет достигнув,

        Там уж царем был Минос, [299]собеседник Крониона мудрый,

180 Дед мой, родитель великого Девкалиона, который

        Идоменея родил и меня. В корабле крутоносом

        Идоменей, многославный мой брат, в отдаленную Трою

        Поплыл с Атридом; мое ж знаменитое имя Актон;

        После него родился я; он старший и властью сильнейший.

185 В Крите гостил Одиссей; и он мною, как гость, одарен был.

        В Крит же его занесло буреносною силою ветра:

        В Трою плывя и у мыса Малеи застигнутый бурей,

        В устье Амнисия ввел он свой быстрый корабль и в опасной

        Пристани стал близ скалы Илифийской, богами спасенный.

190 К Идоменею он в город пришел, утверждая, что гостем

        Был он царю, что его почитал и любил несказанно.

        Но уж дней десять прошло иль одиннадцать с тех пор, как поплыл

        Царь в кораблях крутоносых в троянскую землю. Я принял

        Вместо царя во дворце Одиссея, и мной угощен был

195 Он дружелюбно с великою роскошью; было запасов

        Много у нас; и сопутники все Одиссеевы хлебом,

        Собранным с мира, [300]и огненноцветным вином, и прекрасным

        Мясом быков угощаемы досыта были; двенадцать

        Дней провели богоравные люди ахейские с нами:

200 В море идти не пустил их Борей, бушевавший с такою

        Силой, что было нельзя на ногах устоять и на суше;

        Демон его разъярил; на тринадцатый день он утихнул.

        В море пустились они». Так неправду за чистую правду

        Он выдавал им. И слезы из глаз их лилися; как тает

205 Снег на вершинах высоких, заоблачных гор, теплоносным

        Эвром согретый и прежде туда нанесенный Зефиром, —

        Им же растаенным реки полнеют и льются быстрее, —

        Так по щекам Пенелопы прекрасным струею лилися

        Слезы печали о милом, пред нею сидевшем, супруге.

210 Он же, глубоко проникнутый горьким ее сокрушеньем

        (Очи свои, как железо иль рог неподвижные, крепко

        В темных ресницах сковав и в нее их вперив, не мигая),

        Воли слезам не давал. И, насытяся горестным плачем,

        Так напоследок ему начала говорить Пенелопа:

215 «Странник, я способ имею, тебя испытанью подвергнув,

        Выведать, подлинно ль ты Одиссея и спутников, бывших

        С ним, угощал там в палатах царя, как теперь уверяешь.

        Можешь ли мне описать ты, какое в то время носил он

        Платье, каков он был видом и кто с ним сопутники были?»

220 Ей отвечая, сказал Одиссей, в испытаниях твердый:

        «Трудно ответствовать мне на вопрос твой, царица; уж много

        Времени с этой поры протекло, и тому уж двадцатый

        Год, как, мою посетивши отчизну, супруг твой пустился

        В море; но то, что осталося в памяти, вам расскажу я:

225 В мантию был шерстяную, пурпурного цвета, двойную

        Он облечен; золотою прекрасной с двойными крючками

        Бляхой держалася мантия; мастер на бляхе искусно

        Грозного пса и в могучих когтях у него молодую

        Лань изваял; как живая, она трепетала; и страшно

230 Пес на нее разъяренный глядел, и, из лап порываясь

        Выдраться, билась ногами она: в изумленье та бляха

        Всех приводила. Хитон, я приметил, носил он из чудной

        Ткани, как пленка, с головки сушеного снятая лука,

        Тонкой и светлой, как яркое солнце; все женщины, видя

235 Эту чудесную ткань, удивлялися ей несказанно.

        Я же — заметь ты — не ведаю, где он такую одежду

        Взял? Надевал ли уж дома ее до отбытия в Трою?

        В дар ли ее получил от кого из своих при отъезде?

        Взял ли в подарок прощальный как гость? Одиссея любили

240 Многие люди; сравниться же мало могло с ним ахеян.

        Меч медноострый, двойную пурпурную мантию, с тонким,

        Сшитым по мерке хитоном ему подарив на прощанье,

        С почестью в путь проводил я его в корабле крепкозданном.

        С ним находился глашатай; немного постаре годами

245 Был он; его и теперь описать вам могу я: горбатый,

        Смуглый, курчавые волосы, черная кожа на теле;

        Звали его Еврибатом; его всех товарищей боле

        Чтил Одиссей, поелику он ведал, сколь был он разумен».

        Так говорил он. Усилилось горе в душе Пенелопы:

250 Все Одиссеевы признаки ей описал он подробно.

        Горестным плачем о милом, далеком супруге насытясь,

        Так напоследок опять начала говорить Пенелопа:

        «Странник, до сих пор одно сожаленье к тебе я имела, —

        Будешь отныне у нас ты любим и почтен несказанно.

255 Платье, которое мне описал ты, сама я сложила

        В складки, достав из ларца, и ему подала, золотою

        Бляхой украсив. И мне уж его никогда здесь не встретить

        В доме семейном, в отечестве милом! Зачем он, зачем он

        Нас покидал! Неприязненный демон его с кораблями

260 В море увел, к роковым, к несказанным стенам Илиона».

        Ей возражая, ответствовал так Одиссей богоравный:

        «О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа,

        Нежной своей красоты не губи сокрушеньем; не сетуй

        Так безутешно о милом супруге. Тебя укорять я

265 В этом не буду: нельзя не крушиться жене об утрате

        Сердцем избранного мужа, с которым в любви родились ей

        Дети; красой же богам Одиссей, говорят, был подобен.

        Ты успокойся, однако, и выслушай то, что скажу я:

        Правду одну я скажу, ничего от тебя не скрывая,

270 Все объявив, что узнал о прибытии к вам Одиссея

        В области тучной феспротов, от здешних брегов недалекой.

        Жив он; и много везет на своем корабле к вам сокровищ,

        Собранных им от различных народов; но спутников верных

        Всех он утратил; его крутобокий корабль, виноцветным

275 Морем от знойной Тринакрии плывший, Зевес и блестящий