105 Много в том гроте кратер и больших двоеручных кувшинов

        Каменных: пчелы, гнездяся в их недре, свой мед составляют;

        Также там много и каменных длинных станов; за станами

        Сидя, чудесно одежды пурпурные ткут там наяды;

        Вечно шумит там вода ключевая; и в гроте два входа:

110 Людям один лишь из них, обращенный к Борею, доступен;

        К Ноту ж на юг обращенный богам посвящен — не дерзает

        Смертный к нему приближаться, одним лишь бессмертным открыт он.

        Зная то место, к нему подошли мореходцы; корабль их

        Целой почти половиною на берег вспрянул — так быстро

115 Мчался он, веслами сильных гребцов понуждаемый к бегу.

        Стал неподвижно у брега могучий корабль. Мореходцы,

        С палубы гладкой царя Одиссея рукой осторожной

        Сняв с простынею и с мягким ковром, на которых лежал он,

        Спящий глубоко, его положили на бреге песчаном;

120 После, богатства собрав, от разумных людей феакийских

        Им полученные в дар по внушенью великой Афины,

        Бережно склали у корня оливы широкосенистой

        Все, от дороги поодаль, дабы никакой проходящий,

        Пользуясь сном Одиссея глубоким, чего не похитил.

125 Кончив, пустилися в море они. Но земли колебатель,

        Помня во гневе о прежних угрозах своих Одиссею,

        Твердому в бедствиях мужу, с такой обратился молитвой

        К Зевсу: «О Зевс, наш отец и владыка, не буду богами

        Боле честим я, когда мной ругаться начнут феакийцы,

130 Смертные люди, хотя и божественной нашей породы; [276]

        Ведал всегда я, что в дом свой, немало тревог испытавши,

        Должен вступить Одиссей; я не мог у него возвращенья

        Вовсе похитить: ты прежде уж суд произнес свой.

        Ныне ж его феакийцы в своем корабле до Итаки

135 Спящего, мне вопреки, довезли, наперед одаривши

        Золотом, медью и множеством риз, драгоценно-сотканных,

        Так изобильно, что даже из Трои подобной добычи

        Он не привез бы, когда б беспрепятственно в дом возвратился».

        Гневному богу ответствовал туч собиратель Кронион:

140 «Странное слово сказал ты, могучий земли колебатель;

        Ты ль не в чести у богов, и возможно ль, чтоб лучший,

        Старший и силою первый не чтим был от младших и низших?

        Если же кто из людей земнородных, с тобою неравных

        Силой и властью, тебя не почтит, накажи беспощадно.

145 Действуй теперь, как желаешь ты сам, как приятнее сердцу».

        Бог Посейдон, колебатель земли, отвечал громовержцу:

        «Смело б я действовать стал, о Зевес чернооблачный, если б

        Силы великой твоей и тебя раздражать не страшился;

        Ныне же мной феакийский прекрасный корабль, Одиссея

150 В землю его проводивший и морем обратно плывущий,

        Будет разбит, чтоб вперед уж они по водам не дерзали

        Всех провожать; и горою великой задвину их город».

        Гневному богу ответствовал так громовержец Кронион:

        «Друг Посейдон, полагаю, что самое лучшее будет,

155 Если (когда подходящий корабль издалека увидят

        Жители града) его перед ними в утес обратишь ты, [277]

        Образ плывущего судна ему сохранивши, чтоб чудо

        Всех изумило; потом ты горою задвинешь их город».

        Слово такое услышав, могучий земли колебатель

160 В Схерию, где обитал феакийский народ, устремился

        Ждать корабля. И корабль, обтекатель морей, приближался

        Быстро. К нему подошед, колебатель земли во мгновенье

        В камень его обратил и ударом ладони к морскому

        Дну основанием крепко притиснул: потом удалился.

165 Шумно словами крылатыми спрашивать стали друг друга

        Веслолюбивые, смелые гости морей феакийцы,

        Глядя один на другого и так меж собой рассуждая:

        «Горе! Кто вдруг на водах оковал наш корабль быстроходный,

        К берегу шедший? Его уж вдали различали мы ясно».

170 Так говорили они, не постигнув того, что случилось.

        К ним обратился тогда Алкиной и сказал: «Феакийцы,

        Горе! Я вижу, что ныне сбылося все то, что отец мой

        Мне предсказал, говоря, как на нас Посейдон негодует

        Сильно за то, что развозим мы всех по морям безопасно.

175 Некогда, он утверждал, феакийский корабль, проводивший

        Странника в землю его, возвращаяся морем туманным,

        Будет разбит Посейдоном, который высокой горою

        Град наш задвинет. Так мне говорил он, и все совершилось.

        Вы ж, феакийские люди, исполните то, что скажу вам:

180 С этой поры мы не станем уже по морям, как бывало,

        Странников, наш посещающих град, провожать; Посейдону ж

        В жертву немедля двенадцать быков принесем, чтоб на милость

        Он преклонился и града горой не задвинул великой».

        Так он сказал, и быков приготовил на жертву объятый

185 Страхом народ; и, усердно молясь Посейдону владыке,

        Все феакийские старцы, вожди и вельможи стояли

        Вкруг алтаря. Той порой Одиссей, привезенный в отчизну

        Сонный, проснулся, и милой отчизны своей не узнал он —

        Так был отсутствен давно; да и сторону всю ту покрыла

190 Мглою туманною дочь громовержца Афина, чтоб не был

        Прежде, покуда всего от нее не услышит, кем встречен

        Царь Одиссей, чтоб его ни жена, ни домашний, ни житель

        Града какой не узнали, пока женихам не отмстит он;

        Вот почему и явилось очам Одиссея столь чуждым

195 Все, и излучины длинных дорог, и залив меж стенами

        Гладких утесов, и темные сени дерев черноглавых.

        Вставши, с великим волненьем он начал кругом озираться;

        Скорбь овладела душою его, по бедрам он могучим

        Крепко ударив руками, в печали великой воскликнул:

200 «Горе! К какому народу зашел я! Здесь, может быть, область

        Диких, не знающих правды, людей, иль, быть может, я встречу

        Смертных приветливых, богобоязненных, гостеприимных.

        Где же я скрою богатства мои и куда обратиться

        Мне самому? Для чего меж людьми феакийскими доле

205 Я не остался! К другому из сильных владык в их народе

        Я бы прибегнул, и он бы помог мне достигнуть отчизны;

        Ныне ж не знаю, что делать с своим мне добром; без храненья

        Здесь не оставлю его, от прохожих расхищено будет.

        Горе! Я вижу теперь, что не вовсе умны и правдивы

210 Были в поступках со мною и царь, и вожди феакийцев:

        Ими я брошен в краю, мне чужом; отвезти обещались

        В милую прямо Итаку меня и нарушили слово;

        Их да накажет Зевес, покровитель лишенных покрова,

        Зрящий на наши дела и карающий наши злодейства.

215 Должно, однако, богатства мои перечесть, чтоб увидеть,

        Цело ли все, не украли ль чего в корабле быстроходном».

        Он сосчитал все котлы, все треножники, все золотые

        Утвари, все драгоценно-сотканные ризы, и целым

        Все оказалось; но горько он плакал о милой отчизне,

220 Глядя на шумное море, бродя по песчаному брегу

        В тяжкой печали. К нему подошла тут богиня Афина,

        Образ приняв пастуха, за овечьим ходящего стадом,