— Как бы там ни было, я очень рада, что ты приятно проводишь время, — гнула свое Мэб. — Бьюсь об заклад, тетя Шарлотта от души обрадо­валась твоему приезду. Кстати, если бы ты по-прежнему была замужем за папой, эта поездка не состоялась бы. Он всегда ревновал тебя к тво­ей сестре, боялся, что кто-нибудь станет тебе до­роже, чем он.

— Мэб, ты преувеличиваешь. — Джин не могла допустить, чтобы ее дочь и дальше честила собственного отца. — Он не настолько плох, правда. Просто он… немного собственник, вот и все.

— Немного?! — фыркнула Мэб, но потом, вид­но, сообразила, что ее гневные речи производят прямо противоположный эффект. — Ну ладно. Так что же, хочешь, я ему что-нибудь передам от тво­его имени? Просто «сгинь, пропади!» или более развернутый вариант?

— Ни то, ни другое! — рассердилась Джин. — Все, что я захочу сказать твоему отцу, я выскажу ему сама.

— Когда?

— Когда вернусь, конечно.

Мэб насторожилась.

— То есть если он до тех пор никуда не денется?

— А он и так никуда не денется. — Джин по­молчала, собираясь с духом. — Полагаю, я выле­чу в Штаты первым же рейсом.

— Не смей! — ужаснулась Мэб.

— Это почему же?

— Да потому что я уже сказала ему, что ты вернешься только через две недели. Если ты по­явишься раньше, он, чего доброго, решит, что ты тоже хочешь начать все сначала!

Чтобы спуститься к завтраку, Джин пришлось сделать над собой героическое усилие.

Хотя она вынуждена была пообещать дочери, что не станет принимать никаких поспешных ре­шений, не поговорив прежде с ней, положение Джин стало лишь более шатким оттого, что ее бывший муж вдруг решил вернуться в лоно се­мьи. Она сама себе удивлялась: почему вдруг ко­леблется, почему прислушивается к словам Мэб? У нее ведь появился превосходнейший предлог прервать свой отпуск, и даже Шарлотта не обидится, если Джин объяснит ей, что ради блага собственного и дочери должна как можно скорее выяснить, что задумал Феликс.

Шарлотта, конечно, решит, что сестра совер­шает глупость, в который раз поступая так, как удобно Феликсу, — ну да пусть думает что хочет. Правда, Джин чувствовала себя так, словно ока­залась между молотом и наковальней.

И все же она вынуждена была признать, что меньше всего на свете ей хотелось бы создать у Феликса неверное впечатление о причине столь скорого ее возвращения. Он всегда чересчур охот­но пользовался малейшей ее слабостью, а пото­му спешить домой лишь из-за того, что он по­рвал с Эдит и вернулся, — в высшей степени неразумный поступок. Как сказала Мэб, Феликс твердо уверен, что Джин только и мечтает, как бы снова сойтись с ним, и разубедить его будет чрезвычайно трудно.

Джин тяжело вздохнула. Интересно, что ска­зал бы Феликс, если бы она открыла ему истин­ную причину, почему спешно покинула Тинос? Вряд ли он поверил бы. Бывший муж Джин был прочно убежден, что она давно потеряла право считаться красавицей, а то, что другой мужчина — притом молодой и красивый — может счесть его бывшую жену притягательной, показалось бы Феликсу невероятной чепухой. Чего доброго, он решил бы, что Джин все выдумала ради того, чтобы отомстить ему за роман с Эдит.

Нет, Феликсу, безусловно, говорить об этом нельзя. Тем более что тогда неизбежно узнает прав­ду и Мэб — а Джин невыносима была мысль, что дочь сочтет ее такой же распутницей, как отца. Словом, куда ни поверни, а окажешься в тупике.

— Миссис Гловер! Юджиния!

Мужской голос показался Джин смутно знакомым, и, обернувшись, она увидела, что по выложенному мраморными плитками полу вес­тибюля к ней спешит Кайл Харлоу. У Джин опу­стились руки. Чего ей не хватает в жизни, так это новой проблемы… а то, что Харлоу видел вместе ее и Дерека, только осложняет дело.

— Привет, — выдавила она, останавливаясь у входа в ресторан. — Кажется, погода сегодня пре­красная.

— Как и всегда. — Кайл Харлоу улыбался, но по лицу его Джин ясно видела, что вчерашнего происшествия он не забыл. — Вы завтракаете одна?

— Разумеется. — Решив, что нужно любой ценой заставить Харлоу забыть о Дереке, Джин привет­ливо спросила: — А вы уже позавтракали?

— К сожалению… — отозвался он, явно польщенный скрытым приглашением, которое содержалось в ее вопросе. — Тем не менее, я был бы счастлив…

— Тетя Джин! Тетя Джин, подожди!

Услышав крик Оливии, Джин оглянулась и с ужасом увидела, что племянница направляется к ней вместе с женихом. В узких черных джинсах и в оливкового цвета рубашке с распахнутым воротом Дерек был пугающе красив, и Джин украдкой покосилась на Кайла Харлоу, гадая, какие мысли вертятся в его лысеющей голове. Не хватало еще, чтобы он ляпнул при Оливии, что Дерек и Джин уже знакомы, тогда-то и случится настоящая катастрофа.

Однако Кайл Харлоу поспешил откланяться.

— Кажется, вы все-таки будете завтракать не одна, — шепнул он Джин. — Может, увидимся позже? Скажем, на пляже?

— О да, конечно! — На радостях, что ей не грозит разоблачение. Джин едва не обняла Хар­лоу, и ее ответ прозвучал теплее и дружелюбнее, чем следовало бы. — Да, на пляже, — повторила она, благодарно пожав ему руку. — Буду с нетер­пением ждать встречи.

Кайл Харлоу довольно ухмыльнулся и усколь­знул прежде, чем к Джин подошли Оливия и ее жених. Впрочем, по тому, как недобро сузились темные глаза Дерека, было ясно, что он прези­рает Джин за эту фамильярную сценку. И, тем не менее, его лицо выразило лишь умеренный инте­рес, когда Оливия схватила Джин за руку и вы­палила:

— Я так рада, что успела тебя перехватить! — Она обернулась к своему спутнику. — Тетя Джин, это Дерек. Если бы мы отправились на ужин на виллу «Левкадия», вы познакомились бы еще пару дней назад, но… в общем, сейчас он здесь, так что все в порядке. Дерек, это сестра моей мамы, Джин Гловер. Это ее ты должен был отыскать в аэропорту. Думаю, она не станет возражать, если ты тоже ста­нешь называть ее тетей Джин.

От этих слов Джин передернуло, но Дерек, по счастью, спас ее от окончательного унижения.

— Не думаю, что миссис Гловер по возрасту годится мне в тети, — сухо заметил он, протяги­вая руку, которую Джин вынуждена была пожать. Затем Дерек с пугающей откровенностью доба­вил: — Кроме того, миссис Гловер, мы, кажет­ся, уже где-то встречались. — И, когда от лица Джин разом отхлынула кровь, как ни в чем не бывало продолжил: — Если не ошибаюсь, мы вчера днем ехали в одном лифте.

Оливия во все глаза уставилась на него.

— А мне ты ничего не сказал, — надулась она.

Дерек пожал плечами и рассудительно ответил:

— Я ведь не знал тогда, что передо мной мис­сис Гловер. Это было, когда я поднимался, что­бы поговорить с твоим отцом. — И опять он повернулся к Джин, которая с трудом приходила в себя. — Тесен мир, верно?

— О да! — Уже вполне овладев собой, Джин осторожно, но решительно высвободила свою руку. — Ммм… очень рада нашей встрече.

Слова едва не застряли у нее в горле, и она была уверена, что Дереку это известно. Благода­рение Богу, Оливия не почуяла неладное.

— Ну что ж, — бодро сказала она, взяв Дерека под локоть, — нам, пожалуй, уже пора идти. Зна­ешь, тетя Джин, Дерек взял меня походить под парусом. Этим занятием он зарабатывает себе на жизнь, верно, дорогой? Управляет фирмой сво­его отца. Организует туристические маршруты, сдает напрокат яхты людям, которые обожают парусные прогулки, но не могут себе позволить собственную яхту.

— Замечательное занятие, — отрывисто заме­тила Джин, стараясь не выдать, какую непри­язнь вызывает у нее самодовольная физиономия Дерека. Натянуто улыбнувшись, она добавила: — Что ж, желаю вам приятно провести день. Я буду думать о вас, уплетая за обе щеки восхититель­ные булочки Софии.

Что было, конечно, неправдой. Джин знала: она действительно будет думать об этих двоих, но нео­жиданная встреча лишила ее остатков аппетита, и теперь она размышляла, не проще ли будет сразу сказать Шарлотте, что уезжает, и обрубить концы. К добру ли, к хулу, а решать что-то надо.