Карденіо и священникъ глядѣли на всю эту сцену изъ-за хворостника, покрывавшаго горы, и не знали какъ бы имъ присоединиться къ лицамъ, сопровождавшимъ Донъ-Кихота. Вскорѣ однако находчивый священникъ, отыскалъ средство выпутаться изъ своего затруднительнаго положенія. При помощи находившихся въ футлярѣ его ножницъ, онъ ловко обрѣзалъ бороду Карденіо, накинулъ на него свою черную мантію и надѣлъ свой черный колетъ, самъ оставшись въ одномъ камзолѣ и панталонахъ. Нарядъ этотъ до того измѣнилъ Карденіо, что онъ, кажется, самъ себя не узналъ бы, взглянувшись въ зеркало. Отправившись послѣ того въ путь, онъ достигъ съ Карденіо большой дороги ранѣе Донъ-Кихота и его спутниковъ, потому что хотя послѣдніе сначала значительно уѣхали впередъ, но благодаря скаламъ и хворостнику, затруднявшимъ ихъ путешествіе, они не могли двигаться верхомъ такъ быстро, какъ пѣшіе.

По выходѣ изъ горъ Карденіо и священникъ остановились, и когда послѣдній завидѣлъ Донъ-Кихота, онъ началъ пристально всматриваться въ него, а потомъ какъ будто узнавши рыцаря, кинулся въ нему съ распростертыми объятіями, крича во всю глотку: «привѣтствую зеркало рыцарства, мужественнаго земляка моего Донъ-Кихота Ламанчскаго, цвѣтъ изящества, помощь и защиту скорбящихъ и квинтессенцію странствующихъ рыцарей!» Говоря это онъ шелъ, обнявши лѣвую ляжку Донъ-Кихота, который съ изумленіемъ слушалъ и глядѣлъ на священника, не зная кто это привязался къ нему? но, вглядѣвшись внимательно, онъ узналъ наконецъ своего друга лиценціата. Никакъ не ожидая встрѣтить его въ такомъ мѣстѣ, Донъ-Кихотъ хотѣлъ было сойти съ коня, но священникъ ни за что не согласился на это.

— Позвольте мнѣ распорядиться, господинъ лиценціантъ, какъ и знаю, говорилъ Донъ-Кихотъ; мнѣ не слѣдуетъ ѣхать верхомъ въ то время, какъ ваше преподобіе идете пѣшкомъ.

— Нѣтъ, нѣтъ, я ни за что на это не соглашусь, возражалъ священникъ; на конѣ вы кидаетесь на встрѣчу величайшимъ опасностямъ и совершаете чудеснѣйшіе подвиги, какіе только видѣло наше время; оставайтесь же ваше величіе, верхомъ; а мнѣ, недостойному священнику, позвольте помѣститься на мулѣ, позади кого-нибудь изъ этихъ господъ, сопутствующихъ вашему величію; и я буду воображать, что путешествую на самомъ Пегасѣ или на той зебрѣ, на которой странствовалъ знаменитый мавръ Музаракъ, пребывающій понынѣ очарованнымъ въ Зулемской пещерѣ, близъ великаго города Комплуто.

— Я увѣренъ, отвѣчалъ Донъ-Кихотъ, что принцесса, во имя любви ко мнѣ, велитъ своему оруженосцу уступить вамъ мѣсто на сѣдлѣ своего мула, а самому помѣститься сзади, если ужь суждено этому несчастному мулу везти на себѣ двоихъ.

— Конечно, отвѣчала принцесса; только приказывать этого моему оруженосцу не къ чему; онъ научился такой вѣжливости и предупредительности при моемъ дворѣ, что ни за что не допуститъ духовную особу идти пѣшкомъ, когда можетъ предложить ей ѣхать верхомъ.

— Конечно не допущу, проговорилъ цирюльникъ, и въ ту же минуту, соскочивъ съ мула, предложилъ свое сидѣнье священнику, принявшему это предложеніе безъ дальнихъ околичностей. Къ несчастію, мулъ этотъ былъ наемный, а слѣдственно съ норовомъ, такъ что когда цирюльникъ собирался сѣсть на него сзади священника, онъ такъ брыкнулъ задними ногами, что еслибъ хватилъ ими не въ воздухъ, а въ голову или брюхо синьора Николая, то синьоръ этотъ, по всей вѣроятности, проклялъ бы пришествіе въ міръ Донъ-Кихота. Не претерпѣвъ особеннаго вреда, онъ тѣмъ не менѣе свалился на землю, порядкомъ ударился и что хуже всего, лишился бороды, отвязавшейся въ минуту его паденія. Очутившись безъ бороды, цирюльникъ закрылъ лицо руками и принялся вопить о томъ, будто проклятое животное разбило ему челюсти. Увидѣвъ отдѣльно лежащую на землѣ бороду оруженосца безъ куска кожи и капли крови, Донъ-Кихотъ съ удивленіемъ воскликнулъ: «вотъ чудо, у этого человѣка бороду какъ будто мечомъ отсѣкли, такъ удивительно оторвалась она».

Священникъ видя, что дѣло принимаетъ дурной оборотъ, поспѣшилъ взять бороду и отнести ее цирюльнику, продолжавшему, лежа на землѣ, глухо вопить. Прислонивъ въ себѣ голову цирюльника, священникъ въ одну минуту привязалъ ему бороду, бормоча какія то непонятныя слова, полныя, какъ утверждалъ онъ, чудесной силы, помогавшей всякой бородѣ мгновенно приростать въ прежнему мѣсту. И дѣйствительно, когда онъ удалился отъ мнимаго оруженосца, то послѣдній казался такимъ же здоровымъ и бородатымъ, какъ прежде. Это быстрое исцѣленіе изумило Донъ-Кихота, и онъ просилъ священника, когда-нибудь, въ свободное время, передать ему эти чудесныя слова, которыя должны были, по его мнѣнію, не только прирощать бороды въ прежнимъ ихъ мѣстамъ, но и обладать болѣе могущественной силой, потому что въ тѣхъ случаяхъ когда оторвана борода, должно пострадать и тѣло, а слѣдственно, все что исцѣляетъ одно, должно исцѣлять и другое. Священникъ обѣщалъ повторить свои чудесныя слова Донъ-Кихоту при первомъ удобномъ случаѣ.

Послѣ всего этого рѣшено было, что священникъ одинъ поѣдетъ на мулѣ, а цирюльникъ и Карденіо будутъ, отъ времени до времени, поперемѣнно занимать его мѣсто, пока они не пріѣдутъ въ корчму, до которой оставалось еще мили двѣ. Такимъ образомъ вся группа раздѣлилась на конныхъ и пѣшихъ: Донъ-Кихотъ, священникъ и принцесса ѣхали верхомъ; цирюльникъ, Санчо и Карденіо шли пѣшкомъ.

— Теперь, ваше высочество, ведите насъ куда знаете, сказалъ Донъ-Кихотъ принцессѣ. Но прежде чѣмъ принцесса успѣла что-нибудь отвѣтить, священникъ спросилъ ее: «государыня! въ какое царство намѣрены вы вести насъ; не въ Микомиконское ли? Должно быть такъ, или я ничего не смыслю въ царствахъ.

Доротея догадалась, въ чему это было сказано, и быстро отвѣтила: «вы угадали, я отправляюсь, именно въ это царство».

— Въ такомъ случаѣ путь вашъ лежитъ прямо черезъ мою деревню, отвѣчалъ священникъ; оттуда вы отправитесь въ Картагену, гдѣ съ помощью Божіей, можете сѣсть на корабль; и я полагаю, что при попутномъ вѣтрѣ, спокойномъ морѣ и безоблачномъ небѣ, вы можете лѣтъ черезъ девять быть въ виду большаго озера Меонскаго, то есть Палусъ Меогладскаго, отстоящаго на сто дней пути отъ царства вашего высочества.

— Вы, кажется, немного ошибаетесь, отвѣчала принцесса; я покинула свое царство не болѣе двухъ лѣтъ тому назадъ, плыла безъ попутнаго вѣтра, и однако успѣла, въ теченіи этого времени, найти рыцаря Донъ-Кихота Ламанчскаго, громъ славы котораго поразилъ слухъ мой, какъ только ступила я на землю Испаніи. Молва о безпримѣрныхъ подвигахъ его побудила меня отыскать этого рыцаря и поручить себя и мое правое дѣло мужеству его непобѣдимой руки.

— Довольно, довольно, принцесса, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, прервите, ради Бога, ваши похвалы — я врагъ всякой дести; и если вы даже не хотите льстить мнѣ, то все же эти хвалебныя слова звучатъ непріятно у меня въ ушахъ. Я вамъ скажу одно: мужественъ ли я или нѣтъ, я буду служить вамъ, до конца дней моихъ, тѣмъ количествомъ мужества, которымъ обладаю; и довольно объ этомъ. Теперь мнѣ хотѣлось бы узнать, что привело сюда господина лиценціанта, одного, безъ всякой прислуги, и такъ легко одѣтаго, что я просто испугался.

— Я коротко отвѣчу вамъ на это — сказалъ священникъ. Я и общій нашъ другъ цирюльникъ, синьоръ Николай, отправляемся въ Севилью получить не маленькія деньги — тысячъ шестьдесять піастровъ — присланныя мнѣ однимъ моимъ родственникомъ, уѣхавшимъ нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ Индію. Вчера на насъ напали здѣсь четыре вора и обобрали, буквально, до самой бороды, такъ что господинъ цирюльникъ принужденъ былъ нацѣпить себѣ фальшивую бороду, а вотъ этого господина (онъ указалъ на Карденіо), они раздѣли до нага. Но что всего интереснѣе, говорятъ, будто это были каторжники, освобожденные какимъ-то, особеннаго рода, храбрецомъ, который, не устрашившись ни коммисара, ни сопровождавшей арестантовъ стражи, отпустилъ всѣхъ ихъ на волю. Господинъ этотъ, должно быть, полуумный или величайшій злодѣй, безъ души и совѣсти; иначе онъ не рѣшился бы впустить волка въ стадо овецъ, лисицу въ курятникъ и напустить шершеня на медъ. Онъ попралъ правосудіе, возсталъ противъ своего короля, указомъ котораго онъ такъ явно пренебрегъ, отнялъ у галеръ работающія на нихъ силы и разбудилъ, давно уже отдыхавшую, святую Германдаду. Словомъ, онъ рѣшился погубить свою душу, не вознаградивъ ничѣмъ своего тѣла.