Изменить стиль страницы
Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. изд.) i_001.png

МИГУЭЛЬ СЕРВАНТЕСЪ СААВЕДРА

И ЕГО КНИГА:

ДОНЪ-КИХОТЬ ЛАМАНЧСКІЙ

Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. изд.) i_002.jpg

Ни одна книга такъ не прославилась, никакой романъ не заслужилъ такой громкой извѣстности, ни одно произведеніе какого-то бы ни было писателя не успѣло пріобрѣсти такой всемірной популярности, какъ Донъ-Кихотъ Мигуэля де Сервантеса. Но, поспѣшимъ оговориться: на каждомъ шагу и изъ устъ множества людей слышимъ мы имя героя этого безсмертнаго произведенія; однако, много-ли найдется такихъ, которые читали Донъ-Кихота и еще болѣе — такихъ, которые знали бы что-нибудь о судьбѣ самого автора; а между тѣмъ, едва ли есть другая книга, которая печаталась бы такъ часто, переводилась на такое множество разныхъ языковъ, и другой авторъ, который удостоился бы столькихъ біографій. Изъ за сухощаваго облика героя, ставшаго типомъ, виднѣется могучая фигура самого автора. Пусть онъ выступитъ передъ нами на минуту, прежде чѣмъ начнетъ свое повѣствованіе о жизни и дѣяніяхъ Донъ-Кихота, дворянина изъ Ламанхи.

Мигуэль Сервантесъ Сааведра происходитъ изъ древняго дворянскаго рода въ Галиціи, распространившагося въ Испаніи и Америкѣ. Кастильская вѣтвь этого рода, посредствомъ брака вступившая въ родство съ домомъ Сааведра, въ началѣ XVI вѣка повидимому уже утратила свой прежній блескъ и могущество: родители Сервантеса, люди небогатые, жили неподалеку отъ Мадрида въ маленькомъ городкѣ Альвалѣ-де-Генаресъ, когда, въ началѣ октября 1547 года, у нихъ родился четвертый ребенокъ, совмѣстившій въ себѣ знатность рода съ величіемъ генія. 9-го числа того-же мѣсяца его окрестили. Годы дѣтства и первой юности Сервантеса покрыты для насъ мракомъ и даже разнообразные намеки, которые мы встрѣчаемъ по этому поводу въ его сочиненіяхъ, мало способствуютъ къ разсѣянію этого мрака. Живой ребенокъ страстно любилъ слушать уличныхъ пѣвцовъ и смотрѣть на представленія странствующихъ актеровъ, разыгрывавшихъ комедіи Лопе-де-Руэда. Рано пробудилось въ немъ стремленіе къ творчеству и каждый лоскутокъ печатной бумаги, который попадался ему гдѣ нибудь на улицѣ, въ грязи, получалъ для него значеніе высокаго литературнаго произведенія. Алькальскій университетъ, основанный не болѣе какъ лѣтъ за 50 до того, пользовался въ то время еще громкою извѣстностью, и Сервантесъ, выросши въ этой умственной атмосферѣ, поступилъ впослѣдствіи въ саламанкскій университетъ для изученія юридическихъ наукъ, хотя литература и здѣсь оставалась его любимѣйшимъ предметомъ. Вскорѣ онъ близко сошелся съ однимъ изъ своихъ учителей Лопе-де-Гойосъ, которому въ 1569 году мадридскимъ совѣтомъ было поручено издать томъ стихотвореній на смерть несчастной Елизаветы Валуа, прославленной Шиллеромъ въ его Донъ-Карлосѣ; исполняя это порученіе, Лопе издалъ, между прочимъ, и шесть небольшихъ стихотвореній Сервантеса, называя его при этомъ «своимъ дорогимъ и много любимымъ ученикомъ.» Такимъ образомъ Сервантесъ дебютировалъ на литературномъ поприщѣ и хотя въ первыхъ его произведеніяхъ не замѣтно особенно выдающагося таланта, тѣмъ не менѣе уважительный отзывъ о немъ Лопе и то обстоятельство, что одна изъ его элегій была издана отъ имени всей школы, доказываютъ, какимъ почтеніемъ онъ пользовался въ средѣ учителей и товарищей-студентовъ. По случаю похоронъ Елизаветы Валуа, происходившихъ въ концѣ октября, Папа отправилъ въ Мадридъ своего легата Гіуліо Аквавива съ тѣмъ, чтобы выразить королю свое соболѣзнованіе. Но затѣмъ, когда тотъ же легатъ ярился къ королю 2го декабря съ переговорами другаго рода отъ лица Папы, то ему велѣно какъ можно скорѣе оставить Испанію и Сервантесъ, въ свитѣ этого ученаго прелата послѣдовалъ за нимъ въ Римъ. Не чувствуя себя склоннымъ ни къ церковной, ни къ военной службѣ, онъ поступилъ въ кардиналу въ качествѣ камергера; но и въ этомъ положеніи оставался онъ недолго: гордый испанецъ не могъ примириться съ тою зависимостью, въ которую ставила его служба. Въ то время звукъ оружія и военный кличъ наполняли всѣ итальянскіе города: Доріи вооружали свои галеры на верфяхъ Генуи, а на римскихъ площадяхъ испанскіе офицеры производили смотръ войскамъ. Венеціанская республика вступила въ ожесточенную борьбу съ султаномъ Селимомъ II за островъ Кипръ, а Папа обращался съ просьбами и письменными напоминаніями къ христіанскимъ государямъ, побуждая ихъ содѣйствовать побѣдѣ креста надъ магометанскою луною. Венеція заключила союзъ съ Папою и Донъ-Жуанъ Австрійскій, побочный братъ Филиппа II, былъ назначенъ главнокомандующимъ. Это воинственное настроеніе охватило сердце молодаго писателя; онъ съ наслажденіемъ вырвался изъ своего унизительнаго положенія и посвятилъ себя «ремеслу, единственно приличному дворянину», — онъ взялся за оружіе. Двадцати трехъ лѣтъ отъ роду вступаетъ онъ въ испанскую армію, чтобы бороться съ непримиримымъ врагомъ христіанства и врагомъ своего отечества въ особенности. Онъ поступаетъ въ отрядъ Діего-де-Урбина, знаменитаго бойца изъ Гвададаяры и вмѣстѣ съ отрядомъ стоитъ въ Неаполѣ. Вскорѣ ему представился случай отличиться Въ сентябрѣ 1571 года флоты: папскій, венеціянскій и испанскій соединились въ гавани Мессины подъ предводительствомъ юнаго героя Донъ-Жуана Австрійскаго. Отрядъ, въ которомъ находился Сервантесъ, занялъ военный корабль Ла-Марквеза. Послѣ того, флотъ освободилъ Корфу и нѣсколько времени преслѣдовалъ морскія силы непріятеля; послѣдніе были встрѣчены наконецъ рано утромъ 7 октября при входѣ въ Лепантскую бухту.

Сервантесъ въ это время лежалъ въ лихорадкѣ въ своей каютѣ. Услышавъ, что сраженіе началось, онъ бросается на палубу, не взирая на увѣщанія капитана и товарищей и требуетъ, чтобы ему назначили одинъ изъ опаснѣйшихъ постовъ. Маркеза была изъ числа кораблей, наиболѣе отличившихся. Она сцѣпилась съ адмиральскимъ кораблемъ, побила до 500 турокъ и захватила египетское знамя. Среди отчаянной перепалки Сервантесъ получилъ три раны, двѣ въ грудь и одну въ руку, которая и осталась искалѣченною на всю жизнь. Гордый своимъ участіемъ въ дѣлахъ этого дня, столь славнаго въ исторіи христіанства, когда турецкій флотъ былъ разсѣянъ и выгнанъ съ океана, Сервантесъ говорилъ, что потерявъ руку онъ поплатился за этотъ день еще не слишкомъ дорогою цѣною. Главнокомандующій лично похвалилъ его и велѣлъ увеличить его жалованье. Въ то время какъ товарищи собирались въ Сицилію на зимнія квартиры, онъ остался въ мессинскомъ лазаретѣ съ тѣмъ, чтобы вылечить свои раны и уже на слѣдующую весну мы видимъ его снова близъ Греціи въ отрядѣ Фигуэроа, самомъ важномъ изъ всего войска, передъ Модономъ и при штурмѣ Наварина. Походъ, который Сервантесъ описываетъ въ «исторіи каторжниковъ», былъ неудаченъ и Донъ-Жуанъ долженъ былъ вернуться со своимъ флотомъ въ Мессину.

Движимый романтическими грезами своего собственнаго героя Донъ-Кихота, а въ дѣйствительности состоя на службѣ въ жалкомъ гарнизонѣ и изнуряя себя безплодными походами, Сервантесъ отправляется то въ Сардинію, то въ Геную, то въ Сицилію, и усталый отъ этой жизни, бѣдной подвигами, онъ въ 1575 году беретъ отставку и возвращается въ Испанію. Его главнокомандующій, какъ представитель полка, въ которомъ онъ служилъ въ послѣднее время, герцогъ Карлосъ Зеза и Терранова даетъ ему рекомендательныя письма въ королю, въ которыхъ превозноситъ его храбрость и вѣрность. Радостно вступаетъ онъ на галеру Эль-Соль, которая должна была доставить его вмѣстѣ съ братомъ Родригомъ въ отечество. Но судьба рѣшила иначе: 26 сентября 1575 года корабль ихъ былъ захваченъ алжирскими корсарами и послѣ упорной борьбы долженъ былъ признать себя побѣжденнымъ. Въ алжирскомъ портѣ добычу подѣлили и Сервантесъ достался одному греческому ренегату, который командовалъ двадцативесельнымъ гальономъ. Этимъ начинается новая эпоха въ жизни Сервантеса, повліявшая на него глубоко и могущественно; одного изъ лучшихъ перловъ недоставало бы въ его жизни, говоритъ Френцель своихъ великолѣпныхъ essais, еслибъ ему не пришлось поносить рабскихъ цѣпей.