Объявленное лучшим другом забугорье тут же присоединилась к кровавому пиршеству, ляская акульими челюстями и гавкая томагавками.

На то оно и НАТО, что и на бойне свято…

Голодное детство, дома — вечные проклятия в адрес разбойничьей власти и новоявленных господ всех мастей, пьяные драки, невыносимые на голодный желудок зрелища элитных обжираловок на экране, соблазнительной рекламы, призывающей тоже обжираться и трахаться, воруя, грабя и убивая, иногда просто ради кайфа. О серийных извращенцах-маньяках и содомском грехе они прежде слыхом не слыхали, их воображение нашпиговали картинками самых изощрённых грехов, похотей и страстей, лишив одновременно возможностей их удовлетворения. Кроме преступлений.

Мир был давно поделён на территории, звериные зоны, осколкам тут ничего не светило.

Когда отпрыски новых русских и нерусских учились в лицеях и колледжах, осколки мыли их машины, продавали бензин и сигареты, нюхали и кололись, тусовались в подвалах. Они научились ненавидеть и завидовать, воровать и насиловать, драться насмерть. Их деды боролись «за лучший мир, за святую свободу», отняли у хищников собственность, чтобы «строить и месть в сплошной лихорадке буден», созидали, вкалывали самозабвенно, воздвигали из пепла, защищали кровью, снова воздвигали из пепла и строили… Власть — жена Цезаря, была вне подозрений. Ибо была победительницей, а победителей не судят. Дерево давало добрые плоды.

Нынешним осколкам объявили, что жена Цезаря была злодейкой и шлюхой, прогнали её, побив камнями, и устроили такой разбой и бардак, что не снилось никакому Цезарю.

— Чубайс на оба ваши дома, и советский, и эсэнговский, — был приговор осколков, — Катитесь с вашей работой, правами человека, семьей и детьми. Жена у нас на каждом углу, работа — пусть на вас дядя работает, дети — в целлофановый пакет и на помойку. Щипануть, трахнуть, взорвать, поджечь, убить — дальше, дальше, ибо зло беспредельно. Мы — хорошие ученики. В руках у нас ни портфелей, ни авосек, ни инструментов, ни плуга, ни букета цветов. В руках у нас удавки, пушки с глушителем и без, взрывные устройства да осиновые колья. Мы налегке. Осиновые Колья… Ос-Кол. Осколы мы. А детки наши, кому на помойке удастся выжить — осколочки. Нас много и становится всё больше. Всё Эсэнгэ, эти чудики из бывшего соцлагеря, всякие там иракцы, албанцы, сербы — блокадами удушенные, ракетами битые. Да ещё, глядишь, и желтолицыми разживёмся… И вперёд, на Вавилонскую блудницу! Весь мир насилья мы разрушим. Только так, до основанья. А строить — пусть дядя строит. Кроме мордобития — никаких чудес!.. Вы нас породили, мы вас и убьём. Осколки, осколочки — нас не склеить. И нас ох как много разлетелось по свету! И мы о-остренькие: режем, жалим, колем, колемся. Уколемся и колем. Преодолеваем пространство и простор.

Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана… буду резать, буду бить… Броня крепка, и танки наши быстры… Танки, кстати, нам тоже скоро пригодятся. Да, азиаты, скифы мы…

Ещё мы делаем ракеты. Славный получится фейерверк!

Господа, нам ведь теперь терять нечего — даже цепей нет. Разбили вы окошко, господа хорошие, туда-сюда — лазь, не хочу. Свобода, блин, свобода. Только вот осколочки, осиновые колышки… Мы не идейные, и не зомбированные, верим только в свой острый угол, которым можно колоть, убивать и резать — в свою острую звезду. Нас не соблазнить капиталом и недвижимостью — не в традициях Руси — служить Мамоне.

Радуйтесь, зубастые, что теперь кровушку можете пить, но ведь чем больше пьёте, тем больше им вашей хочется. Вашей и деток ваших. Таков закон Вампирии. А где ж на всех столько доноров набраться — агнцев-то совсем не останется — одни шакалы. И всем хочется её — роскошную, наглую, развратную, напоённую кровью всех времён и народов… Вот когда вы затоскуете о совках, выведенных ненавистным тираном, и содрогнётесь от порождённых вами мутантов, и поймёте, что не зря снились вам кошмары, и ужаснётесь делам своим, имя которым легион. Горе вам, посеявшим ветер. Разнесёт он по свету упырей-осколочков, ибо «нам нет преград на море и на суше». Вы смерть свою взрастили, господа.

И первую, и вторую, окончательную, которая обжалованию не подлежит. Они растерзают вас и потомство ваше уже в жизни земной, как предсказано в Святой Книге, и обличат вашу вину в своей погибели перед Небом.

— Я вам открою страшную тайну. Весь ваш хвалёный свободный мир со всеми конституциями и прочими правами человека благополучно шагает в ад. «В ад, как на парад», — как пел Тальков. За исключением отдельных избранников, которых гораздо меньше, чем званых.

Впрочем какая тайна?.. Открой Библию, и на каждой странице — что к жизни, что к смерти, как надо и как не надо, что можно и что нельзя. Мы, конечно, склоняем лукавый ум человеческий не верить грозному Слову: «Ешь, не умрёшь, солгал Господь»… Ведь знают, что верить змею — безумие, это дело его такое — нашёптывать, а человекам — склоняться. Но широким путём погибели куда легче идти, чем узким и тесным — спасения. «Имеющие глаза — не видят, имеющие уши — не слышат».

А в ресторане, а в ресторане — А там гитары, а там цыгане, И что душа захочет — выбирай, И где-то здесь начинается рай.

«Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить…» /1 Пёт. 5:8/ «Революционный держите шаг, неугомонный не дремлет враг».

AX: — Мир любит своё и ненавидит Россию, ибо она «не от мира». Мир хочет грешить, потреблять и веселиться безо всяких проблем, а эта /Россия/ вечно путается под ногами, куда-то зовёт и что-то там придумывает. Ату её! Безумный мир не понимает, что без России, как без соли, он окончательно сгниёт.

Они долго старались, нашептывая, расшатывая, дискредитируя. Их цель — согнать род человеческий к Вавилонской блуднице, зажечь вожделением к ней и утопить во грехе всех скопом. Так человечество сгоняется к своему концу, совершая самоубийство. Армия тьмы с чудовищной силой втягивает всех в черную дыру погибели. Они объединяют свои легионы против России и других стран, не желающих примкнуть ко всемирному правительству. Удержится ли Россия? Продлится ли история?

Где «вавилонская блудница»? Она везде. Внутри каждого — и Царство Божие, и черная дыра неудержимой похоти. Дары Бога — таланты, здоровье, время, сама жизнь, — всё прожигается, и пеплом пахнущим серой, втягивается в эту чёрную дыру.

Неужели вы думаете, что Он, с такой любовью и премудростью сотворивший мир, вызвал вас из небытия для этого чёрного пепелища?..

У нас разные хозяйства, и каждый должен собрать Господину своему наибольшую жатву. Ангел-Хранитель и Ангел-Губитель. Исторический процесс — отделение света от тьмы, ибо «ничто нечистое не войдёт в Царство». Отделить пшеницу от плевел. Бог, разумеется, сильнее. Свет, Истина — единственное, что «есть». Что такое тьма? Это просто отсутствие света. Пустое место, чёрная дыра, которая отключилась от Бога. Здесь царит вечная смерть — нет, не отсутствие сознания, а отсутствие света и жизни… Здесь нет ни времени, ни пространства, лишь кромешная застывшая тьма, куда ты впечатан, как в вечную мерзлоту. Такова участь сил тьмы, когда кончится историческое время.

— Но может, у них есть надежда? — спросила Иоанна, — Господь милостив…

— Не в милости дело, — вмешался АГ. — Да, мы сотворены Им свободными от Него. И мы, возненавидев Свет, возлюбили отсутствие Света, то есть тьму. Мы знаем, что нас ждёт, но наша ненависть к Свету сильнее страха. А вы, сыны человеческие, разве не похожи на нас? Господь сотворил вас безгрешными, то есть послушными Себе, но, как только даровал вам свободу, наш хозяин тоже соблазнил вас непослушанием и гордостью: «Будете, как Боги…» С тех пор и вы бежите лица Божия, и боитесь Света, и притягивает вас тьма — разве не так? Но у вас хоть есть надежда на прощение на Суде, вы искуплены Его Кровью, и за это мы ещё сильнее вас ненавидим. Мы — садисты всех времён и народов, бесконечное зло. Мы заставляем вас грешить на земле, упиваемся потом зрелищем ваших мучений от последствий греха. Но поистине беспредельное удовлетворение получаем мы от предвкушения вечных мук каждой загубленной нами души. Вот у вас на земле какой-нибудь Чикатилло — разве он не знал, что его ждёт? И всё же наслаждение от страдания другого было сильнее. А бес, им владеющий, хоть и страшился Божьей кары, — обладание душой человеческой, которую он заставлял проделывать все эти мерзости чёрной своей волей, так же удерживало его в сетях своей злой свободы. «Я, мол, бог! Один Бог создал, а другой взял да разрушил, и никто мне не указ», — вот что оба подразумевали. Разрушение храма. Ибо и тело человеческое, и душа, и весь мир так задуманы Творцом: Тело — храм души, душа — храм, вместилище Бога. Мы — бесы, антитворцы. Бог строит, мы — разрушаем. Господь творит гармонию, мы — сеем хаос. Господь соединяет, мы — расчленяем. Превратить Его Красоту в уродство, безобразие…