Ранее никто не поддерживал Тимура в его желании прогуляться на своих двоих, однако на этот раз компанию ему решила составить Диана. Ни о чём не спрашивая, ни о чём не предупреждая Себастиана, она отпустила его плащ, за который держалась всё это время, и ловко соскочила со стоящей лошади. Священник только обернулся, удивлённо посмотрел на девочку, пожал плечами и пустил свою лошадь шагом.

Девочка подождала, пока Тимур не поравнялся с ней, и зашагала слева от него. На ней до сих пор была верхняя одежда Курца- зелёная кофта и серые брюки с закатанными штанинами и рукавами. Грязные босые ступни смело ступали по заросшей низкой травкой дороге, на которой попадались камешки и встречались проплешины из твёрдой, засохшей глины, принявшей самые причудливые формы. При неудачном шаге об эту глину можно было легко пораниться. Но Диану это не волновало… Или же она просто стеснялась попросить священника отдать ей купленную им обувь.

Зато таких затруднений не испытывал Тимур.

— Эй, Себастиан.

Едущий рядом с Курцем священник обернулся, спросил:

— Чего тебе?

— Гони тапки.

— А… — Священник растерянно моргнул, перевёл взгляд на босые ступни Дианы. И сразу же засуетился. — Конечно, конечно…

Себастиан открыл лежащую перед собой сумку, достал из неё сплетённые из соломы сандалии, обернулся, поочерёдно кинул их девочке. Та легко поймала их, в благодарность кивнула, подпрыгивая то на правой, то на левой ноге, обулась и догнала ушедшего чуть вперёд Тимура. Обновка изменила как её походку, так и её настроение. Шла она теперь упруго, чуть подпрыгивая, и словно бы даже красовалась. Но всё равно внимательно поглядывала, куда ступала нога, — видимо, берегла свою обувь. А её всегда серьёзное лицо светилось гордостью.

— Курц, Себастиан, — окликнул своих спутников Тимур.

Те разом обернулись, спросили:

— Чего?

— Почему Эзекиль преследует Диану и подобных ей?

Всадники переглянулись, дёрнули головами- будто один уступал другому право ответить на этот вопрос. И это было несколько странно. За весь день эти двое не сказали друг другу ни слова, но на все вопросы Тимура отвечали охотно и чуть ли не дрались за право высказаться первым. Конечно, каждый из них приукрашивал, привирал и старательно идеализировал свою точку зрения на уклад жизни и порядки Наутики. Они упорно отстаивали свой взгляд на вещи и своё мнение, под чьей властью, драконов или одного Эзекиля, всему миру было и будет житься лучше. Но благодаря этим спорам удалось вынести верное представление об истинном состоянии дел на Наутике.

Однако то были вопросы ни о чём. Этот же вынудил Курца и Себастиана молчать. Несомненно, им было стыдно поднимать эту тему. Возможно, не будь рядом Дианы, они бы проявили былую словоохотливость, но при девочке они явно смущались.

— Ну, — понукнул их Тимур.

— Это сложно объяснить… — протянул Курц. — Надзирателю лучше знать…

— Надзиратели знают только то, что ведьмы- враги Эзекиля и что их нужно уничтожать, — не оборачиваясь, произнёс Себастиан. — Таков его приказ.

Тимур уставился в спину Курца, спросил:

— Неужели драконам ничего не известно о ведьмах?

— Как ни странно, но- да. Ведьмы появились после того, как Эзекиль захватил инкубатор. До этого о таких детях не было известно ничего. Они такая же аномалия, как ты и Дорога. Дорога не должна была существовать после перемещения гнезда с Земли на Наутику, но почему-то она осталась и работает.

— Почему ты думаешь, что Дорога не должна была существовать? — поинтересовался Тимур.

— В планы Забытых не входило связывать Землю и Наутику. А иначе хранителям было бы об этом известно. Драконы ж их указания исполняют. А про Дорогу они ничего не знают. Кроме того, что это аномалия какая-то природная.

Тимур покосился на девочку, с интересом прислушивающуюся к их разговору. Спросил:

— Тогда Диана что за аномалия такая?

— Никто не знает. Ясно только, что появились эти дети из-за Эзекиля.

Как Тимур не старался, но сдержать ехидный тон не смог.

— Да неужели драконы не похищали и не изучали таких, как Диана?

— Пару раз похищали, — признался Курц. — Исследовали, но ничего узнать не могли. А потом приходили надзиратели, убивали детей и… и драконов. После того, как хранитель с ведьмами общается, Эзекиль его потом где угодно найти может. И никак хранителям больше не спрятаться. Даже когда отключаются они, всё равно их Эзекилю видно. Вот и боятся теперь драконы к ведьмам приближаться.

— Бедные ящерки… — растерянно пробормотал Тимур. — Как же не везёт-то им. Ничего не знают. И выяснить ничего не могут…

Спрашивать, каким образом драконы исследовали ведьм, он не стал. Ответ мог быть страшен. С хранителей станется препарировать детей по живому…

Какое-то время все молчали. Только, как бы оглядываясь, поворачивались и украдкой поглядывали на Диану. Но девочка всем своим видом показывала, что не собирается принимать участие в этом разговоре.

Тогда заговорил Себастиан:

— На ведьм мы охотимся уже почти тринадцать веков. Все они дети- девочки до тринадцати лет. Телом- обычные люди. Все лишены памяти. У многих из них находились родители, но э… ведьмы их не помнят. Большинство появляется на землях бывшей, ещё до Эзекиля, Гардики.

— И что, никто ничего не помнит? — спросил Тимур.

— Абсолютно. Оказываются где-то посреди незнакомых людей и мест. Кто такие, как зовут, откуда родом- не знают. Язык наш помнят и всё.

— И много тут у вас таких детей?

— На Наутике может быть лишь одна ведьма. Когда её отловят и очищению предадут, появляется следующая. За год обычно трёх-четырёх сжигают.

Тимур с невольным восхищением посмотрел на Себастиана, а точнее на его коротко-стриженный затылок и сверкающую над ним лысину. Предав своего бога и презрев свой долг, священник спас не одну Диану. А ещё как минимум шесть невинных жизней.

— А чем не угодили Эзекилю эти дети? — продолжил выпытывать Тимур.

Курц пожал плечами. Священник обернулся, повторил тот же самый жест. Сказал:

— А вот этого никто не знает. Возможно, способности их его пугают.

— Какие именно?

— Да хотя бы что лечить они могут. Кричат так, что кровь в жилах стынет. На испытании светом синим сверкают и после испытания взгляд Эзекилю отводят. А больше за ними вроде ничего не замечено. — Себастиан задумался. Разглаживая бороду, неуверенно добавил: — По слухам рога и хвост у них растут. Глаза красным светятся. Летать они могут и в волка обращаться…

— Вот дикарь, — презрительно пробормотал Курц.

— … Только сомневаюсь я в этом, — продолжил священник. — Осматривал я Диану- ничего странного не заметил, окромя того, что она действительно ведьма. Да и бабушка, дай бог память… Агафья заверяла, что обычная она. Ни рогов, ни хвоста. Разве что, когда из лесу появилася, голенькая была, да в крови и синяках. Но в том лесу как раз семья одна сгинула. Вот, видать, что побита она была- разбойников рук дело. Семью её зарезали, а её, видать, насиловали и…

Курц приподнялся в седле, почти падая с лошади, выкинул к священнику руку- и дёрнул того за бороду. Сев, злобно прошипел:

— Дурак старый! За языком своим следи.

Содрогнувшись, Тимур осторожно покосился на Диану. На её лице застыла маска боли, отвращения и отчаяния. Одна её рука висела вдоль туловища, другой она вцепилась в локоть. Так и есть- священник полностью прав. Диана встречалась с разбойниками. Уже после того, как потеряла память. Она всё помнила…

— Суки… — задыхаясь от ненависти, прошептал Тимур.

Как же жаль, что те разбойники умерли так легко! Они не заслужили такой легкой смерти! Их надо было мучить, терзать, пытать. Долго, очень долго. Ломать им кости, сдирать с них кожу, отрезать от них по кусочку плоти, а затем прижигать и прижигать- чтобы они не испустили дух раньше времени. И так день за днём. Пока от их тел не останутся жалкие обрубки, не способные больше поддерживать жизнь.

Да, именно этого они заслуживали- не висельницы. И Тимур чувствовал себя способным доставить тем девятерым такие муки. И жалел, что они уже умерли, что им уже не почувствовать на себе всю его ненависть. Он бы наслаждался, упитывался, любовался зрелищем их страданий и запоздалых раскаяний… Жаль, что их не оживить…