- Вы Никиту Никитича шукаете? - спросила она, блеснув из-под косынки большими, как у совы, глазами.

- Да, его.

- Так вы поезжайте в штаб.

- В какой штаб?

- А вы разве не знаете? Вон, поглядите - на той вершине маячит балаганчик, то и есть штаб. Там и Никита Никитич. Он велел всех, кто заявится в станицу, направлять туда.

- А вы что же тут делаете?

Девушки заговорили все сразу:

- Мы - тыждневные.

- Журнал читаем.

- От каждого колхоза по одной единице.

- Просились на строительство, а Никита Никитич не пустил.

- Говорит - находитесь для связи.

- А вы хотите поехать на строительство? - спросил Сергей.

Девушки переглянулись.

- Мало что мы хотим.

- Мы ж на посту.

- Поговорите с Никитой Никитичем, пусть он даст нам распоряжение.

- Хорошо, я поговорю,- сказал Сергей.- А вы знаете, кого я привез? Большого мастера. Прохор Афанасьевич, знакомьтесь, эти девушки будут вам помощницами.

- Слов нет, девчатки бедовые,- сказал Прохор, слезая с машины,- а все ж таки были бы сподручней мужчины.- Прохор покрутил усы.- Вы, девчатки, на мои слова не обижайтесь. Оно ежели бы скинуть с меня годов тридцать, то для таких помощниц нашелся бы у меня веселый разговор! А? Что, правду я говорю?

- Вы, дедушка, будете будку сооружать? - спросила та, что читала журнал.- Мы вам поможем.

- Ну, ежели согласны,- сказал Прохор,- то раздобудьте ведра и лопаты… Глину месить сумеете?

Они пошли к красневшим невдалеке столбикам кирпича. Принесли ведра, лопаты, и Прохор начал размечать шнуром место, где должен быть вырыт фундамент.

Сергей поехал к Никите Никитичу.

Никита Никитич Андриянов любил при случае прихвастнуть перед соседями. Вот и на этот раз, желая хоть как-нибудь показать себя, он решил, как он сам говорил, «перебазироваться поближе к массам». Находиться на участке какого-либо одного из пяти колхозов Никита Никитич считал неудобным - обидятся другие. Поэтому, вернувшись с заседания исполкома, он спешно, в один день, соорудил на самой высокой вершине балаган из хвороста, покрыл его свежим камышом, привез сюда стол, стулья, захватил с собой секретаря станичного совета с чернилами и бумагой, обзавелся коннонарочными и для пущей важности назвал свой балаган «станичным штабом по электрификации».

Место Никите Никитичу показалось весьма удобным. С возвышенности - даже не нужно было выходить из балагана - были видны все станичные поля. Обширная, до десяти гектаров, площадь земли, по которой должна пройти электромагистраль, лежала в низине и формой своей напоминала (если смотреть на нее сверху) гигантскую птицу в полете. Казалось, эта птица не могла подняться и улететь только потому, что правое ее крыло, упиравшееся в курчавый лесок, было уже прошито столбами, как гвоздями.

Никита Никитич, в черевиках на босу ногу, в стареньком бешмете, вобранном под очкур непомерно широких в шагу суконных шаровар, стоял подле балагана и смотрел в бинокль. Чуть поодаль шесть человек коннонарочных держали в поводьях лошадей, курили и о чем-то разговаривали.

Сергей оставил машину под горой и быстрыми шагами взошел на вершину.

- Никита Никитич! - сказал он.- Да ты примостился на этой вершине, как орел!

- Удобно! - воскликнул Никита Никитич.- Погляди, какой обзор в окружности! Все перед очами!

- Вид, верно, хорош. А как идут дела?

- Помаленьку движемся,- ответил Никита Никитич, поглаживая куцую, молодцевато подрезанную бородку.- По последним донесениям, впереди идет «Власть Советов». Родионов прислал рапорт - поставлено уже более сорока столбов… Малость похуже в остальных колхозах, а особенно в «Ударнике». И опять же беда с транспортом. Председатели доносят - не хватает подвод, задерживается доставка леса. А где я им возьму? Все, что у меня было, мобилизовал.- Никита Никитич с мольбою посмотрел на Сергея.- Сергей Тимофеевич, подбрось мне хоть с пяток машин.

- А это что за казачья сотня? - не отвечая, спросил Сергей, кивнув на верховых.

- При мне. Связные…

- Играешься, Никита Никитич, на старости лет? Штаб открыл, полководца из себя строишь? Связные, в бинокль смотришь? А к чему все это?

- Как к чему? - возразил Никита Никитич.- Не сидеть же мне в станице? Тут я у всех на виду, и передо мной все как на ладони. Вот на этом ближнем участке люди уже обедают, потом прилягут отдохнуть - и я все вижу… Или какое совещание созвать - пошлю нарочных…

- Вот что, Никита Никитич,- строго сказал Сергей,- этот спектакль на вершине горы нужно кончать.

Никита Никитич нахмурился, склонил голову и стоял молча.

- И чего ж ты мне упрек делаешь? - глухо сказал он.- Сам же на заседании намекал, чтоб все на военный лад и чтобы штабы…

- Намекал, да не сделал.- Сергей посмотрел на коннонарочных.- Вот ты жалуешься, что у тебя не хватает транспорта, а шестерых лошадей держишь на горе. В станичном совете тыждневные без дела скучают, а ты тут в бинокль даль рассматриваешь… Чтобы сегодня этого ничего не было! Приехал Прохор Ненашев, ему нужны люди.

Никита Никитич пристыженно молчал, но по лицу его, красневшему пятнами, было видно, что он злился.

- Где находится «Власть Советов»? - спросил Сергей.

- Там,- Никита Никитич указал рукой.

- Поедем к Родионову. Верховых отправь в станицу, пусть они там помогают Ненашеву строить трансформаторную будку.

Был послеобеденный час отдыха. Строители спали, Над ними царила тишина - ни ветерка, ни песни жаворонка,- только слышалось тяжелое дыхание, как в большом общежитии среди ночи, да изредка позвякивали уздечками лошади, стоявшие у корыт. Казалось, люди упали на землю, где кто стоял.

Сергей и Никита Никитич оставили машину и пошли, осторожно переступая через спящих, боясь потревожить их покой. А люди спали таким крепким сном, что хоть пали из пушки - не проснутся!.. Кто спрятал голову под бричку, в тень, широко раскинув ноги; кто поудобней устроился возле колеса, на влажной и прохладной земле, прикрыв от солнца лицо платком или картузом; кто соорудил из рядна подобие шатра и сунул туда голову… Вот трое мужчин растянулись посреди дороги: они лежали навзничь, широко, по-богатырски раскинув сильные руки; под самодельным шатром спали девушки, спрятав в холодок лишь молодые, опаленные солнцем лица и подогнув едва прикрытые юбкой колени; вокруг столба гурьбой лежали мальчуганы-подростки,- сон их был так сладок, что и жара им была нипочем; невдалеке от них ничком лежала женщина, и волосы ее, широко распустившись, покрывали голые, под цвет меди, плечи…

Не спал только Иван Родионов. Он сидел под бричкой, без рубашки, в галифе с алыми лампасами, все такой же краснощекий, с пышными и красивыми русыми усами. На коленях у него лежала толстая книга. Он читал ее, задумчиво поглаживая усы. Увидев Сергея и Никиту Никитича, Родионов сунул книгу между спиц и крикнул:

- Сюда! Эй, сюда!

- Удивляюсь, Иван Герасимович,- сказал Сергей, подавая Родионову руку,- как ты можешь не спать, когда вокруг тебя такой богатырский сон.

- А вот так и могу. Тут секрет простой: ни черта, брат, не спится. Еще никогда меня так не мучила бессонница. Веришь, на фронте и то со мной этого не случалось, спал нормально.

- Отчего ж теперь не спишь? - спросил Сергей, усаживаясь в тени.

- Думки беспокоят.

- О чем же те думки, если не секрет?

- Все о том же. Столбы стоят перед очами.

- Так ты ж еще мало их поставил?

- Да не в том дело, мало или много.- Родионов притронулся пальцем к усам, задумался, как бы решая, погладить их или уже ответить Сергею, а тогда заняться и усами.- Столбы поставим, не в этом мое беспокойство. А вот сама теория меня смущает. Ведь это же не шуточное дело - в станицу идет электричество! В любой отрасли хозяйства будет электромотор, техника! А ты спроси так, для интереса, любого председателя колхоза, что он смыслит в электричестве. Ну, допустим, меня спроси. Или вот Никиту Никитича.

- Я уже старый, пусть молодежь этому обучается,- буркнул Никита Никитич.