– Хорошо, сы;ночка, сейчас схожу, – кивнула женщина, – Я тебя поняла. Сделаю.
Вернувшись вечером в свою палатку, Нартанг застал Тагилу спящей. Женщина выглядела намного лучше, чем утром: волосы были расчесаны и убраны на затылке в какую-то сложную фигуру, закрепленные нехитрыми заколками; разорванная воином одежда – аккуратно зашита; запачканное грязью и кровью лицо – тщательно отмыто.
Правда, синяки и ссадины никуда не делись, но все равно теперь всадница выглядела вновь достойно и гордо даже спящая.
– Тагила, спишь? – рыкнул с порога воин.
– А!? – встрепенулась женщина, вырванная из сна его низким голосом, – Что? – уже более осмысленным взглядом посмотрела она на вошедшего.
– Приходила Дара, – отметил Нартанг, кивнув на гребень и нитки с иголкой, оставленные пленнице.
– Да, – как-то неловко улыбнувшись, кивнула всадница – она и ненавидела и отмечала благородные жесты воина, – Благодарю.
– Не за что, – буркнул Нартанг, расстегивая ремни доспехов.
– Нартанг, прошу тебя, отпусти меня! – смотря на воина снизу вверх, попросила Тагила, не вставая со своего места и не решаясь подойти к своему пленителю, – На что я тебе? Дара сказала мне, что ты не такой злой и страшный, каким представляешься людям…
– Хватит! – зло оборвал ее воин, – Замолчи!
– Я же знаю, что ты справедливый человек! – решила не отступать всадница, – Ты наказал меня за дерзость, что я посмела когда-то смеяться над тобой и выступила против войска теперь…
– Я сказал молчать! – уже совсем страшно взревел король Данерата, делая шаг и наклоняясь к отшатнувшейся пленнице.
Тагила благоразумно замолчала, глядя на него расширившимися от страха глазами, в которых невольно выступили слезы бессилия и отчаянья.
– И перестань меня донимать, – уже более спокойно добавил воин, присаживаясь на лежак, – Не надоело на полу спать? – осведомился он, стянув с себя сапоги и штаны.
– Нет, – поспешно мотнула головой Тагила.
– Ну и ладно, – Нартанг натянул одеяло и блаженно прикрыл глаз, наслаждаясь покоем.
– Нартанг, – спустя некоторое время, вновь позвала всадница.
– Ты опять?! – угрожающе рыкнул воин.
– Пожалуйста… – робко продолжала пленница.
– Чего? – недовольно буркнул воин, поворачиваясь к ней и глядя полусонным глазом.
– Я не могу больше сидеть здесь на цепи, – мученически произнесла Тагила, глядя на него умоляющим взглядом.
– Хьярг! – ругнулся он, – Ты будешь меня слушать или нет, женщина?! Хочешь порки?
– Умоляю тебя, послушай… – решилась не сдаваться всадница.
– Ты надоела мне! – рыкнул Нартанг, мгновенно срываясь с кровати и хватая женщину за ворот одежды, прижимаясь лбом к ее лбу и вперивая свой уничтожающе злой глаз в ее лицо, – Ты что глухая?! Любишь боль?!
– Нет! Прошу тебя не надо! – невольно отвернулась она, оберегая лицо от новых побоев.
– Тогда молчи и дай мне спать, – выпустил ее Нартанг, сам не понимая что с ним творится – он уже и сожалел о том, что взял эту женщину себе, но и не мог просто так отпустить ее теперь. Воин сел обратно на лежак и посмотрел на нее исподлобья.
Тагила медленно повернулась к нему, но говорить вновь под его тяжелым взглядом уже не решилась – вся ее отвага предводительницы и смелость воительницы таяли перед непостижимой силой этого человека.
– Спи, – коротко приказал ей воин и пленница вынуждена была прилечь на свою подстилку из его плаща, чтобы не злить сурового пленителя еще больше.
Нартанг встал, быстро загасил лампу и лег обратно.
Тагила не спала всю ночь, не в состоянии успокоиться и остановить свои тихие слезы отчаянья – такой оборот судьбы доводил ее до мыслей о самоубийстве, но пока она еще надеялась как-то договориться со страшным человеком, сила которого парализовывала ее волю.
– Командир, тебя зовет к себе главнокомандующий! – донесся утром из-за полога взволнованный голос одного из кеменхифских солдат.
– Иду, – рыкнул воин, всклоченный спросонья, садясь на лежаке и вскользь бросая взгляд на заплаканную пленницу.
Ничего не говоря, он быстро оделся и вышел вон.
Главнокомандующий посмотрел на своего необычного командира отряда наемников:
– Нартанг, мне нужна твоя помощь. Твой отряд славится бесстрашием, которому поучиться бы моим солдатам… У нас впереди решительный бой… Как бы ты повел людей, которые уже не верят в победу?
– Куда ты поведешь войско?
– За реку на равнину – там ровное хорошее место для того, чтобы полностью развернуть наши ряды для слаженного удара. Вот только… – замялся главнокомандующий, – У кеменхифцев нет уже того задора, когда нас вел старый король… Теперь с его болезнью, мы только отступаем, – печально добавил Хадор -Да, прежде было повеселей, – кивнул Нартанг.
– Так что присоветуешь на завтра?
– Я видел то место, – задумчиво ответил воин, – Когда переведешь войска на равнину вели разрушить все мосты, по которым переправимся – отступать будет некуда. Будет выбор – погибнуть трусами, сброшенными в воду, или победить, – спокойно предложил Нартанг.
Главнокомандующий изучающее посмотрел на него:
– Ты суровый человек, Нартанг, но люди преданы тебе, как отцу… Ты жесток с чужими, но убьешь любого, кто встанет против тебя и твоих людей… Ты хороший командир…
Поведешь пять сотен?
– Поведу, – бесцветно кивнул Нартанг.
– Но только на этот бой, – поправился Хадор.
– Ладно, – пожал плечами воин.
Наемников всегда бросали на самые опасные участки поля боя, вот и теперь отряд Нартанга должен был обеспечить прикрытие для переправы основных сил Кеменхифа, оттянув первый удар хистанцев на себя.
Нартанг вел в этот раз пять сотен – всех наемников, находящихся на службе Кеменхифа. По устоям Данерата, он назначил своих воинов сотниками в четырех «чужих» сотнях, вызвав тем самым недовольство прежних командиров и роптание солдат. Хоть напрямую его приказу никто не посмел возразить, пробежав взглядом по лицам новоприбывших под его начало, воин понял, что дела с ними не будет. Времени на подготовку людей «под себя» у него уже не было, так же, как и желания вылезать из кожи перед презрительно и недоверчиво глядящими на него солдатами. Однако, согласившись повести в бой пять сотен, Нартанг уже не мог отступить:
– Завтра тяжелый бой. Я поведу вас в него. Кто думает, что кто-то сделал бы это лучше? – прорычал он, обводя своим взглядом выстроившихся перед ним людей.
В задних рядах прошел небольшой ропот, но никто не бросил вызов воину, которого уже знали все и многие видели как он владеет мечом.
– Тогда мы завтра завоюем Кеменхифу то поле, на которое переправимся первыми! – сдержавшись, чтобы не вычислить и не наказать роптавших, продолжил король Данерата.
– Как всегда первыми! – хмыкнул кто-то в дальней сотне.
– Кто сказал?! – «ударил» взглядом в том направлении воин. Халдок, поставленный как раз в начальники того отряда, быстро обернулся на свой строй, без труда вычислил дерзкого по испуганному взгляду и не церемонясь, схватив за шею, вытолкнул вперед.
Совсем оробевший солдат со страхом посмотрел в черный колодец глаза Нартанга и вмиг окаменел и онемел, увидев там свой смертный приговор – он упал на колени.
– Встань обратно! – рыкнул воин, подавив инстинктивное желание прикончить наглеца,
– В следующий раз – умрешь! – веско пообещал он.
Мысленно вернувшийся с того света парень ринулся на покинутое место, тяжело дыша и унимая невольную нервную дрожь – он слишком был наслышан о нраве и порядке страшного командира. Его соседи по строю облегченно вздохнули – они тоже знали рассказы о кровожадности и верной руке Гаура.
Потом Нартанг начал говорить и это была его привычная речь перед боем: у солдат исчезали недавние страх и недоверие, уходили из сердец сомнение в своих силах и тревога перед превосходящим числом противником – они, так же, как и воины Данерата, начинали верить, что если этот человек поведет их завтра в бой, то их обязательно будет ждать победа, потому что перед его напором и перед их слаженным ударом не устоят даже горы!