До Тары они так и не дошли, забирая все больше на юг обширной Хорсии. Земли резко изменились: широкие каменистые равнины кончились, перейдя в бескрайние песчаные поля, где завывал ветер, и не было ни одной травинки, но захватчики продолжали идти вперед. Командующий говорил на совете командирам, что есть точные сведения о том, что там, за песками есть еще много других городов, которые тоже относятся к Хорсии, и также должны быть ими завоеваны. Но вскоре появились хозяева этих странных земель и солдаты сразу поняли, что они отличаются от защитников городов ровно настолько же, насколько равнина отличается от раскаленных песков. Верткие всадники на горячих конях появлялись из неоткуда и исчезали в никуда, обязательно захватив с собой жизни нескольких десятков незваных гостей. Но армия все продолжала настойчиво пробираться вперед.

Уже на второй день стало ясно, что запасов воды явно не хватает, а каких-либо колодцев или источников не было и в помине. К середине третьего дня в войске начало расти недовольство и назревал бунт: большая часть армии состояла из наемников и у них не было никакого желания за зря пропадать посреди раскинувшейся пустыни, все патриотические аргументы хистанцев были им невдомек и постепенно нарастала паника погибнуть без воды. Так получилось, что в двухтысячном отряде Нартанга скопились бывалые отчаянные рубаки – строптивые и трусливые не могли там надолго задержаться, – но и они уже начинали роптать. Как могли, командиры успокаивали солдат, разрисовывая золотые горы, которые вот-вот раскроются их взорам за следующим песчаным хребтом, рассказывая о реках вина и объятиях томных красавиц, которые после короткого боя будут услаждать изможденных воинов. Но вскоре и эти все посулы потеряли всякую силу – изможденные тяжелой дорогой по раскаленным вязким пескам без капли воды солдаты злыми глазами смотрели на заведших их в пустыню командиров и уже даже не пытались разомкнуть растрескавшиеся распухшие губы, чтобы лишний раз ругнуться, и лишь угроза светилась в их взглядах. Внезапные налеты всадников пустыни продолжались, еще больше выматывая людей страхом быть зарубленными появившимися, казалось, из самих песков врагами. Потом и злость сменилась безразличием – солдаты не хотели подниматься и идти дальше – они уже не верили, что выйдут из проклятого песчаного пекла; и вот тогда, на закате четвертого дня в жарких струях сухого воздуха появились многочисленные всадники пустыни. Хозяева горячих песков ждали на хребте горы, а за их спинами ярко-алым маревом стояло жаркое огромное солнце, слепя незваных гостей. Изможденные солдаты поспешили сгруппироваться – растянувшиеся в вязких песках отряды никак не могли держать стройные ряды, но хозяева пустыни не дали им этого сделать. Поднимая тучи песка, всадники обрушились на замешавшегося противника, не давая ему собраться.

Завязался бой. Хистанцы, невероятно измотанные длительным и изнурительным переходом, ударили с неожиданной силой, потеснив обратно на холм налетевших противников, начиная истреблять их, словно мстя за пережитые лишения. Но вот только песок на покинутом всадниками хребте горы так и не улегся – оттуда текли все новые и новые конники. Первичный успех хистанцев таял, как и подошедший к исходу день. Разрозненные конницей отряды огрызались, как могли, но сил их явно не хватало, чтобы отразить нападение неисчислимых всадников, кружащих вокруг на визжащих лошадях. Армия Хистана, завоевавшая многие города побережья, растворялась в этом конском водовороте, обреченная и вовсе исчезнуть среди песков. Отступать было некуда, и поэтому многие потеряли всякую надежду на спасение. Многие наемники, видя безвыходность обстановки, кидали мечи и разводили безоружные руки в стороны – им не за что было погибать – это не их король вел их бой – их вела только жажда наживы, но когда вопрос встал о собственной жизни – она оказалась намного дороже и чести и совести. Нартанг, тоже командовавший отрядом наемников, остервенело отбиваясь от мечущихся врагов, ошалело оглянулся на сдающихся – он знал их, они были неплохими воинами, но сейчас их валили на землю и связывали, словно животных, песчаные всадники.

Молодой командир боялся, что и его люди сейчас так же падут ниц перед врагом, не оставляя ему ничего, кроме неминуемой смерти. Но немолодые воины, как он их и учил на берегах Мэны, многие часы вдалбливая тактику Данерата, продолжали сосредоточено держать строй. Стиг стоял плечом к плечу со своим королем, остальные тоже сражались мужественно.

– Нам надо достать коней! – перекрикивая общий шум битвы и глотая заполнивший все пустое пространство песок, прокричал Нартанг, – При следующей атаке – валим всадников!

– Нам не выбраться – мы откроем спины! Сломаем строй! – впервые возразил ему Стиг.

– Нам все равно не выстоять! Надо попробовать! Может, хоть кто-то уйдет! – прокричал Нартанг, прищуривая глаз – поднявшийся песок нещадно резал слезившийся глаз, мешая оценить положение.

– А-а-а-й-Е-е-ей! – из песчаного облака вылетел золотой тонконогий жеребец и резко крутанулся обратно, в это время сидевший на нем всадник с диким воплем замахнулся саблей на инстинктивно закрывшегося щитом Нартанга, его клинок бессильно чиркнул по стали оковки. Мгновение удивления внезапного нападения прошло и воин с силой рубанул уже исчезающую спину всадника. Но быстроногий скакун за эту толику времени уже унес от удара своего седока, зато пострадал сам – тяжелый меч, не достигнув спины врага, распорол круп красивого животного. Конь жалобно заржал, пролетел по инерции еще некоторое расстояние и повалился на землю, – Айтар! – горестно закричал всадник, как будто только что убили его сына; но Нартангу уже было не до него – за первым появились новые враги, и думать о чем-то было некогда.

– Хьярг! – только и успел выругаться воин, когда красавец-жеребец повалился на землю, а вместе с ним и надежда выбраться из бешеного водоворота смерти.

Теперь всадники, увидев плотный строй оставшейся горстки врагов, не тратили время на конные атаки – последняя волна накатилась и отхлынула. Наступило кратковременное затишье, но потом его нарушил еще более страшный звук – одна за другой в воздухе запели тяжелые стрелы. Тупые наконечники больно били по рукам и лицам воинов, валя некоторых с ног. Нартанг оглянулся по сторонам и похолодел – от двух тысячного отряда за ним осталось лишь пара сотен бывалых воинов – остальные либо сдались, либо лежали убитыми.

– С-сдавайс-с-ся! – шипя, выкрикнул какой-то разряженный в пестрые одежды всадник, восседавший на белоснежном скакуне, выехав вперед и точно угадав предводителя уцелевших воинов, все еще пытавшегося отдавать какие-то команды обезумевшим от безысходности своего положения изможденным злым воинам – Не т-то хуше бут-тет!

– Целуй под хвост свою клячу! – рыкнул ему Нартанг и метнул нож, надеясь достать скалящуюся в улыбке изукрашенную образину, но тот ловко увернулся и умчался за ряды своих всадников, махнув им рукой в сторону оставшейся кучки врагов.

На отряд ринулась целая лавина низкорослых пеших воинов, вооруженных металлическими сетями с утяжеленными грузилами концами и деревянными дубинками.

Нартанг понял, что их решили взять живьем и совсем обезумел:

– Рубимся насмерть! К бою! Вперед! – неистово заорал он, кидаясь навстречу мельтешащей толпе, но ноги предательски тонули в глубоком раскаленном песке, рядом также падали воины, непривычные к такой земле и изнуренные ею.

Нартанг вырвался немного вперед перед своим строем и в этот момент что-то свистнуло в воздухе – прочная металлическая сетка чиркнула по краю подставленного им щита, одним концом закрутившись вокруг шипов щита – вторым – за «рога» шлема. Нартанг почувствовал опасность и освободился от опутанных лат, скинув шлем и отбросив щит, опутанные вражеским оружием, но в этот момент свистнула еще одна сеть, обвившись вокруг вооруженной мечом руки. Воин попытался разрубить предательскую снасть, но только еще больше запутался в ней, -Хьярг! – выругался он, пытаясь высвободить свои руки.