– Вперед! А ну разойдись! – грозно рычал он, кроша подвернувшихся под руку. Ему на удивление быстро освободили путь – вид крови всегда как-то отрезвляет и останавливает людей в их стихийных порывах паники. Как ни тесно было, народ потеснился еще больше, давая страшному всаднику дорогу.

***

Правитель города Тары Гарций Жестокосердный висел, подвешенный за ноги на веревке, прикрепленной к дереву в лесу, где не так давно скакал на охоте, загоняя молодого оленя и радуясь жизни. Однако об этом он сейчас даже и не вспоминал – все его мысли были направлены на человека, что явился к нему из недалекого прошлого. Человек пришел мстить, хотя по большому счету мстить ему было не за что. Возглавлявший отряд разбойников, разграблявших и убивавших торговые обозы, он был по заслугам наказан, когда его, наконец, удалось схватить с помощью всего войска Тары. Бедолага Тин, что совсем недавно пришел в себя и теперь мучался под соседним деревом от полученных ран, так ловко сразил тогда этого парня, уже и в то время необыкновенно лихо управлявшегося с мечом… Парня…

Теперь язык не поворачивался так назвать высокого поджарого мужика, что крутил ими двумя, словно тряпичными куклами. Его сила и жестокое хладнокровие приводили в ужас, а нечеловеческий взгляд просто парализовывал.

Гарций молчал. Из его разбитых носа и губы капала на землю кровь – результат его недавней попытки поговорить со страшным человеком при приказе молчать. Тин так же молчал, тяжело дыша и с трудом поглядывая на своего господина затуманенным взором с разбитого в кашу лица. Воин возился с чем-то неподалеку от них, время от времени шевеля угли в потрескивающем костре. Лошади паслись рядом. Лишь чуть больше дюжины спасшихся с добычей из сгоревшего города разбойников расположились в отдалении и с опаской косились на что-то задумавшего предводителя. Они боялись его, их пугали его ум и сила. Они не верили в успех их похода, однако вот сидят здесь с добычей, а город сожжен, его правитель находиться у них в плену. Вернее, в плену у их предводителя… Все это скорее смахивало на колдовство, потому что такого еще никогда не бывало…

– Кирдий, – не поворачиваясь, позвал одного из разбойников Нартанг.

– Да, Нартанг?! – с готовностью подскочил тот, подходя к сидящему воину.

– Дальше наши пути разойдутся. У меня другая дорога. Старшим думаю остаться тебе – ты хорошо понимаешь дело. За этот город с каждого из вас по десятой доли золота, что вы взяли. Оставляйте мне мою долю и уходите. Иди, скажи остальным мое слово, – Нартанг посмотрел в глаза помощнику и тот поспешил прочь.

Разбойники совещались не долго – каждый из них награбил огромные тюки добра и много кошелей золота с трупов и живых. Однако никому не пришло в голову обманывать воина. Каждый из них добросовестно отсчитал одну десятую часть своей добычи и сложил на расстеленный Кирдием на земле плащ. Вскоре там образовалась приличная кучка золота, за которую в недавние времена они бы перерезали друг друга, не задумываясь. Однако теперь, покосившись на все занимающегося своими делами Нартанга, разбойники поспешно начали увязывать свои тюки на лошадей – к его трем даже и не подходили. Отчаянные люди, в основном выведенные на неправедный путь нуждой и несправедливостью богачей, не были готовы вот так бездумно жечь целый город. То хладнокровие и спокойная решимость, с которой их новый предводитель говорил о взятии и уничтожении целого города панически пугала мелких разбойников. У этого человека были явно другие – более высокие и более страшные пути. И то, что сейчас они откупились от него такой малой ценой, обогатившись сами и явно сохраняя свои жизни от его новых задумок и планов, было просто подарком Судьбы. Они нерешительно мялись у своих лошадей, готовые уехать, но сдерживаемые еще волей необычного человека.

Нартанг, наконец, поднялся и подошел к собравшимся в дорогу подельникам.

– Готовы?

– Да, – ответил за всех Кирдий, – Как сказал – мы все сделали, – кивнул он на кучу оставляемого золота.

– Хорошо. Считать не буду – я вам верю. И вы верьте мне: то, что было и что случилось – то должно было случиться. То, что сделали и что обрели – то ваше по праву. По праву сильнейшего. Кирдий поведет вас дальше. Будете вместе и будете еще богаче и удачливей, чем сейчас. Будете грызться – и из вас не выживет ни один. Я здесь доплачу свои долги и уйду в другие земли. Моя земля ждет меня, и мои люди ждут меня. Вы же на своей земле. Езжайте и забудьте меня. Если вы увидите меня вновь – бегите без оглядки. Прощайте! – закончил свою речь непонятными и пугающими словами воин, и разбойники поспешили сесть в седла.

Только Кирдий осмелился оглянуться на него:

– Прощай, Нартанг! Я запомню тебя на всю жизнь и расскажу о тебе своим детям! – крикнул он бывшему главарю и погнал своего коня вслед за уезжающими товарищами.

Глава 6

Нартанг скакал по чужой дороге в чужой стране. К его седлу были приторочены поводья еще двух коней, к поясу – несколько тугих тяжелых мешочков с золотом. Он торопился в Катар – портовый город в устье Мэны, чтобы сесть там на корабль. Три дня он провел в лесу, применяя на Тине и Гарцие их же практику пыток и не давая им умереть. Однако сердце старика все же не выдержало такой боли, и Тин скончался, не вытерпев всего, что два года назад заставил вытерпеть шестнадцатилетнего пацана. Гарций же остался жить. Остался по прихоти воина – он сделал с бывшим правителем Тары то, что счел самым страшным для него. Он лишил его языка, носа, ушей, притворив раны раскаленным железом, выбил все передние зубы и бросил ночью обнаженным у ворот какого-то хутора. По его расчетам Гарций должен был остаться жить, но вот рассказать кому-то, кто он и что с ним случилось, он уже не сможет; и никто из знавших его ранее не признает в нем теперь господина этих земель. Он будет влачить жизнь бедного калеки в своей собственной земле. Нартанг не подумал о искусстве письма, потому что сам не владел им, но это лишь усугубило участь Гарция – оправившись от физических травм и став в доме хуторянина кем-то вроде наймита, работающего за миску похлебки, бывший правитель не редко получал тумаки, когда пытался, мыча, чертить какие-то непонятные беднякам знаки на земле или бересте и показать их приютившим его людям. Но все это было позже, а сейчас окровавленный голый мужчина только был найден хуторянами, а сотворивший над ним зло воин скакал по пыльной дороге, покидая пределы бывших владений Гарция Жестокосердного. Нартанг мучил и увечил пленного почти два дня. Он думал, что вернув умноженную пережитую когда-то им боль, обретет удовлетворение местью. Но муки и крики пытаемого не задели его – видно пески напрочь выжгли в нем все человеческие чувства вплоть до радости свершенной мести. Жар пустыни закалил волю Нартанга до непреклонности стали, также напрочь спалив все человеческие чувства, кроме холодной спокойной ненависти. Он ненавидел этот мир, ненавидел людские слабости и страхи. Но чтобы изменить жизнь, надо было стать ее правителем. К этому и стремился теперь воин всеми силами.

Дорога привела его в еще один город. Дело было ближе к вечеру. У него появилась возможность окунуться в обычную жизнь. Он не был преступником – здесь его никто не знал и не искал. Не долго думая, Нартанг свернул с наезженного тракта и поехал к воротам. Уже на въезде ему пришлось начать учиться мирной жизни, что давалось не очень легко:

– Эй, куда? Плати за въезд! – остановил его стражник на воротах.

– Сколько? – подавив в себе желание огрызнуться на не особо почтительный окрик, спросил воин.

– Три серебряника.

– У меня только золото.

– Можно и золотом. У меня серебро есть.

– Так сколько золотом?

– Один, – непонимающе уставился на него стражник – человек, словно с луны свалился.