Я наполнил стаканы, подал ему один. Подождав, пока он сделает несколько глотков, я спросил:

– Как и где произошла ваша встреча?

Он с шумом втянул воздух, медленно выдохнул. После этого ответил – успокаиваясь по мере собственного рассказа:

– Вчера я ходил по делам и оказался недалеко от Пале Кардиналь. Я вам говорил, что его преосвященство – один из моих должников. Нет-нет, я не собирался требовать возвращения представленных займов, я прекрасно знаю, как обстоят денежные дела у высокопоставленных господ! Мой визит касался исключительно изменения некоторых сроков оплаты и замены гарантийных обязательств. К сожалению, его высокопреосвященство был столь занят, что не смог найти для меня ни одной минуты. Он перепоручил меня отцу Жозефу. Своему помощнику по прозвищу «серый кардинал». Вы, конечно, знаете этого могущественного человека.

Я кивнул. Разумеется, я много слышал об отце Жозефе, монахе-капуцине, человеке редкого ума и почти неограниченного влияния.

– Мы поговорили с отцом Жозефом, – продолжил Исаак Лакедем. – Я люблю иметь с ним дело, он разумный человек, к тому же великолепно разбирающийся в финансовых вопросах. Разговор с ним мне очень понравился. Мы изменили даты в некоторых документах, после чего я попрощался и направился было к двери его кабинета. И вот тут, когда я уже протянул руку к дверной ручке, дверь сама распахнулась, и на пороге возник – кто бы вы думали?

– Дон Жаиме душ Сантуш, – медленно произнес я.

– Дон Жаиме душ Сантуш, – повторил ростовщик. – Да, это был он. Его сопровождал господин Монсель, если вам что-то говорит это имя.

– Лейтенант роты?

– И еще один мой должник, – добавил господин Лакедем с кривой усмешкой. – Как, впрочем, некоторые другие мушкетеры его преосвященства... Да. Жаиме, несомненно, меня узнал. Видели бы вы выражение его лица, сударь! Я отступил на шаг, словно из учтивости уступив ему дорогу. Но он все не входил в кабинет, продолжал смотреть мне в глаза. И он улыбался! – вскричал ростовщик. – Боже мой, сударь, видели бы вы его улыбку! Так мы стояли неподвижно несколько минут, Чем удивили и отца Жозефа, и лейтенанта Монселя, с двух сторон наблюдавших за этой сценой. Затем, отвернувшись и напустив на себя равнодушный вид, Жаиме проследовал к столу, за которым сидел «серый кардинал». Я же поспешил скрыться. Боюсь, я даже не попрощался с отцом Жозефом, и он мог счесть это невежливым, –Исаак Лакедем закончил свой рассказ, сокрушенно качая головой.

Я нетерпеливо отмахнулся от его сожаления.

– Полагаете, он следил за вами? – спросил я.

– Уверен, что нет, – решительно ответил Лакедем. – Это была случайная встреча. Что ничуть не облегчает мое положение, господин Портос.

– В таком случае, вы, скорее всего, ошибаетесь, – сказал я со всей возможной убедительностью (при том, что не верил собственным словам). – Если бы это был тот человек, о котором вы говорите, дон Жаиме, и если он настолько обуреваем желанием погубить вас, – он непременно последовал бы за вами и осуществил это свое желание. Конечно, он не мог убить вас во дворце кардинала, в присутствии Монселя и отца Жозефа. Ведь ему ничего бы не стоило узнать у Монселя или отца Жозефа, где вы живете. И, уйдя из Пале Кардиналь, он прямиком отправился бы сюда, чтобы довершить свою месть! Тем не менее, – я ободряюще улыбнулся и даже поднял свой стакан с вином, к которому я не прикасался, – его здесь не было, хотя прошло немало времени, мы с вами имеем возможность спокойно беседовать. Так не резонно ли будет предположить, что вы ошиблись и приняли за дона Жаиме душ Сантуша какого-то другого господина? Тем более что самого Жаиме вы видели давным-давно, в пору вашей – и его – молодости?

Исаак Лакедем глубоко задумался. Судя по выражению его лица, ему очень хотелось, чтобы сказанное мною оказалось правдой.

– Да... – произнес он нерешительно. – Может быть, вы и правы. Когда я его видел, он был моложе вас, Исаак, ему было всего-навсего пятнадцать лет... – он вновь задумался, сделал глоток, отставил стакан. – Действительно, прошло столько лет! Я, конечно же, мог ошибиться.

– Вспомните, – продолжал я успокаивать собеседника, – вспомните: когда Жаиме отыскал моего отца, то не медлил ни одного мгновения!

– Вы действительно думаете, что мне только показалось? – с надеждой спросил ростовщик.

– Уверен, – я ободряюще улыбнулся, а сам лихорадочно пытался понять, как же мне отыскать объявившегося в Париже врага как можно скорее.

– Какая жалость... – пробормотал он. – Какая жалость – я так быстро ушел, а ведь мог немного задержаться и точно узнать, как зовут посетителя, появившегося у отца Жозефа... – он замолчал, потом медленно покачал головой. Лицо его вновь помрачнело.

– Нет, – сказал он безнадежно. – Вы ошибаетесь. Это в самом деле был Жаиме душ Сантуш. Мне ничего не показалось, он узнал меня, а я – его, несмотря на то, что мы не видели друг друга много лет. Он не давал себе забыть меня, я же – его. Уверяю вас, люди редко изменяются до неузнаваемости, особенно в случаях, подобных этому. Ваш отец сразу же узнал его...

– Но мой отец уже встречался с ним и даже сражался! – возразил я. – И это произошло через десять лет после вашего бегства из Порто!

Но он не желал более слушать меня.

– Нет-нет, это был Жаиме душ Сантуш, – упрямо повторил Лакедем. – Сын Жоао душ Сантуша. И приехал он сюда за моей головой. А причина того, что он, как будто, оставил меня в покое, кроется совсем в другом. Я уверен, что он постарается добиться своей цели хитрее, чем в случае с вашим отцом. Тут – не Гасконь, а Париж, королевская столица, и он это прекрасно понимает. Даже если учесть, что меня здесь только терпят, что я – всего лишь португальский еврей, получивший право жить во Франции, – власти могут косо посмотреть на убийство иностранцем финансиста, кредитора многих известных лиц. Вы ведь понимаете, – сказал он, невесело улыбнувшись, – я ведь вам не раз говорил: многие господа, бравшие у меня крупные суммы в долг, радовались бы моей смерти. Но они же прекрасно понимают, что, в случае очевидного убийства, их самих могут обвинить в попытке избавиться от кредитора. Вот вам причина, по которой он должен был хорошенько обдумать свои действия. Так что, друг мой, постарайтесь в ближайшие дни держаться подальше от нашего дома. Не сочтите это за неучтивость. Я же постараюсь принять меры к защите. Возможно, мне придется оставить Париж. Не подумайте, что я боюсь Жаиме душ Сантуша, но опасения вызывает судьба моих близких. Если мы уедем, то сделаем это втайне. Нынче я рассчитал конюха – он показался мне ненадежным человеком, склонным к выпивке, а жена и дочь отказались от услуг горничной – девушки болтливы. Так что в доме, кроме нас, остался лишь Юго.

Я понял, что более не смогу успокаивать этого человека. Тем более, что он был прав. На самом деле, я нисколько не сомневался в том, что во Дворце кардинала он встретил того самого дона Жаиме., который искал его смерти и которого, в свою очередь, поклялся убить я.

– Опасайтесь незнакомого человека, – сказал господин Лакедем на прощанье, – который выглядит примерно на десять лет моложе вашего отца и меня, без единого седого волоса, с черными закрученными усами и острой бородкой. Он одевается в платье испанского кроя, предпочитает в одежде различные оттенки фиолетового. Он ниже вас, хотя и достаточно высок ростом. В его движениях ощущается хищная сила. Судя по тому, как свободно он чувствовал себя во дворце его преосвященства, у него имеется влияние и, возможно, неплохие связи среди мушкетеров кардинала – с которыми соперничаете вы и ваши друзья... – ростовщик развел руками. – Вот все, что я могу вам посоветовать... Да, еще одно! – вспомнил он. – После первого поединка с Жаиме ваш отец писал, что сражаться было трудно из-за того, что душ Сантуш – левша.