- Никак ты одна дома? - хитро спросили они.

- Ни в коем случае, - ответила Пиппи. - Господин Нильссон тоже дома.

Ведь воры при всем желании не могли знать, что господин Нильссон маленькая обезьянка, которая как раз спала в своей выкрашенной в зеленый цвет маленькой кроватке с кукольным одеяльцем на животе. Они думали, что это хозяина дома зовут Нильссон, и понимающе подмигнули друг другу, как бы говоря: "Мы можем вернуться сюда чуть позднее".

Но, обратившись к Пиппи, они сказали:

- Мы зашли к тебе только узнать, что такое часы, вернее, который час [4].

Бродяги так взбодрились, что начисто забыли про всякие бутерброды.

- Здоровенные сильные дяденьки, а даже не знаете, что такое часы, съехидничала Пиппи. - Ну и дрянцовское же воспитание вы получили! Часы это такая маленькая кругленькая штучка, которая говорит "тик-так", которая идет и идет, а никогда до дверей не дойдет. Если вы знаете еще другие загадки, валяйте, выкладывайте, - ободряюще произнесла Пиппи.

Бродяги решили, что Пиппи слишком мала, чтобы разбираться в часах, поэтому они, не говоря ни слова, вышли из дома.

- Я вовсе не требую, чтобы вы сказали "так" [5], - закричала им вслед Пиппи, - но вы могли бы, по крайней мере, поднапрячься и сказать "тик". У вас даже обыкновенного ума, как у часов, не хватает! Да ну вас, убирайтесь с миром, - сказала Пиппи и вернулась к своим деньгам.

Удачно избежав неприятностей, бродяги в восторге потирали руки.

- Ты видел, сколько денег? Ну и ну! - сказал один.

- Да, везуха пошла! - сказал второй. - Единственное, что остается, подождать, пока девчонка и этот Нильссон заснут. А потом тихонько пробраться в дом и наложить на все лапу.

Усевшись под дубом в саду, воры стали ждать. Моросил мелкий дождик, а они к тому же страшно проголодались. Нельзя сказать, что им было очень уютно, но мысль об огромных деньгах поддерживала в них бодрость духа.

Мало-помалу во всех домах погас свет, но окна Виллы Вверхтормашками светились по-прежнему. В тот вечер Пиппи как раз училась танцевать шоттис и не желала ложиться спать, пока не убедится, что она в самом деле уже выучилась танцевать этот танец. В конце концов, однако, и на Вилле Вверхтормашками погас свет.

Бродяги немножко подождали, желая удостовериться в том, что господин Нильссон заснул. Но под конец они прокрались к кухне с черного хода и приготовились открыть дверь своими отмычками. Между тем один из взломщиков - вообще-то его фамилия была Блум - совершенно случайно коснулся двери. И она оказалась незапертой.

- Что они тут, чокнулись? - прошептал он своему сообщнику. - Дверь-то не заперта! Ну и дела!

- Тем лучше для нас, - ответил его сообщник, черноволосый взломщик, которого все, кто его знал, звали Громила-Карлссон.

Громила-Карлссон зажег карманный фонарик, и они прокрались на кухню. Там никого не было. Но в комнате рядом спала Пиппи, и там же стояла маленькая кукольная кроватка господина Нильссона.

Громила-Карлссон открыл дверь и осторожно заглянул в комнату. Там было спокойно и тихо, а свет фонарика заплясал по всей комнате.

Когда лучи света коснулись кровати Пиппи, бродяги, к своему величайшему удивлению, не увидели ничего, кроме пары ног, покоившихся на подушке. Голова Пиппи, как обычно, лежала под одеялом у изножья кровати.

- Должно быть, это и есть та самая девчонка, - прошептал Громила-Карлссон Блуму. - И теперь, верно, она крепко спит. А где, как ты думаешь, где может быть этот Нильссон?

- Господин Нильссон, с вашего позволения, - послышался спокойный голос Пиппи. - Господин Нильссон лежит в маленькой выкрашенной в зеленый цвет кукольной кроватке.

Бродяги так перепугались, что их просто затрясло от страха. Но тут они осознали то, что сказала Пиппи. В кукольной кроватке спал господин Нильссон. При свете карманного фонарика они разглядели также кукольную кроватку и лежавшую в ней маленькую обезьянку. Громила-Карлссон не смог удержаться от смеха.

- Блум, - сказал он, - господин-то Нильссон - обезьяна, ха-ха-ха!

- Да, а ты думал, кто он? - раздался из-под одеяла спокойный голос Пиппи. - Машинка для стрижки газонов, что ли?

- А твои мама с папой дома? - спросил Блум.

- Нет, - ответила Пиппи. - Их нет! Они уехали! Совсем уехали!

Громила-Карлссон и Блум просто закудахтали от восторга.

- Послушай-ка, милая детка, - сказал Громила-Карлссон. - Вылезай из-под одеяла, поболтаем!

- Не, я сплю! - сказала Пиппи. - Что, опять хотите поговорить о загадках? Тогда, может, сначала отгадаете эту: что за часы, которые идут и идут, а никогда до двери не дойдут?

Но тут Блум решительно сорвал одеяло с Пиппи.

- Ты умеешь плясать шоттис? - спросила Пиппи, серьезно глядя ему в глаза. - А я умею!

- Ты задаешь слишком много вопросов, - сказал Громила-Карлссон. - Не можем ли мы немного расспросить тебя тоже? Где у тебя, например, деньги, которые только что валялись на полу?

- В чемодане на шкафу, - чистосердечно ответила Пиппи.

Громила-Карлссон и Блум ухмыльнулись.

- Надеюсь, дружок, ты ничего не имеешь против, если мы их заберем? спросил ГромилаКарлссон.

- О, пожалуйста, - сказала Пиппи. - Ясное дело, нет.

После чего Блум подошел к шкафу и снял оттуда чемодан.

- А теперь, дружок, надеюсь, ты ничего не имеешь против, если я заберу их обратно, - сказала Пиппи; она вылезла из кровати и подошла к Блуму.

Блум так хорошенько и не понял, как это произошло, но чемодан вдруг быстро и весело очутился в руках у Пиппи.

- Хватит шутить! - злобно произнес Громила-Карлссон. - Давай сюда чемодан!

Схватив Пиппи крепко за руку, он попытался рвануть к себе желанную добычу.

- Шутки в сторону! - изрекла Пиппи.

Она подняла Громилу-Карлссона и посадила на шкаф. Через минуту рядом с ним там уже сидел и Блум. Вот тут-то оба бродяги испугались. Они начали понимать, что Пиппи уж точно не какая-то там заурядная девчонка. Но чемодан влек их к себе настолько, что они забыли всякий страх.

- Вместе и сразу, Блум! - вскричал ГромилаКарлссон, и они, соскочив со шкафа, накинулись на Пиппи, державшую чемодан в руках.

Но Пиппи ткнула в каждого из них указательным пальцем так, что они тут же очутились в разных углах. И не успели они подняться на ноги, как Пиппи вытащила веревку и молниеносно скрутила руки и ноги обоим ворам.