- Счастливого Рождества в моей лачуге! - сказала она.

Затем провела их на кухню. А там, они не поверили своим глазам, стояла рождественская елка! Свечи были зажжены, и горело семнадцать светильников в виде домовых, да так, что только треск стоял и вокруг распространялся уютный запах. Стол был накрыт, и на нем стояли рождественская каша, и окорок, и колбаса, и другие всевозможные рождественские яства. Да, даже пряники - в виде домовых! В очаге пылал огонь, а возле дровяного ларя стояла лошадь и бодро била копытом. Господин Нильссон прыгал взад и вперед по елке между светящимися домовыми.

- Хорошо бы его нарядить рождественским ангелом, - сказала Пиппи, да вряд ли он станет сидеть тихо и спокойно.

Томми и Анника молча стояли посреди кухни, совершенно ошеломленные.

- Ах, Пиппи, - выговорила наконец Анника, - до чего ж замечательно! Как ты успела все это сделать?

- У меня все в руках спорится, - ответила Пиппи.

Томми и Анника внезапно почувствовали, что ужасно рады и счастливы.

- До чего здорово, что мы снова дома, на Вилле Вверхтормашками, сказал Томми.

Они уселись вокруг стола и получили огромные порции окорока, и рисовой каши, и колбасы, и пряников. Ели и думали, что это еще вкуснее бананов и плодов хлебного дерева.

- Да, но, Пиппи, сейчас вовсе не Рождество, - сказал Томми.

- Нет, Рождество! Календарь Виллы Вверхтормашками немножко запаздывает. Надо будет отнести его к календарщику и починить.

- Вот здорово! - воскликнула Анника. - Значит, у нас все-таки Рождество! Хотя и без рождественских подарков.

- Ой, хорошо, что ты произнесла это слово, - сказала Пиппи. - Я спрятала ваши подарки. Вам самим придется их искать.

Лица Томми и Анники вспыхнули от восторга, и они кинулись искать свои подарки. В дровяном ларе Томми нашел большой пакет, на котором было написано: "ТОММИ". В пакете лежал красивый ящичек с красками. Анника нашла под столом пакет, на котором было написано ее имя, а внутри был красивый красный зонтик.

- Я смогу взять его с собой на остров Куррекурредут, когда мы в следующий раз поплывем туда, - обрадовалась Анника.

На самом верху под колпаком очага висело два пакета. В одном был игрушечный джип для Томми, а во втором - кукольный сервиз для Анники. На хвосте у лошади висел маленький-премаленький пакетик, и там лежали часы, предназначенные для детской Томми и Анники.

Когда они отыскали все свои рождественские подарки, то в порыве благодарности крепко обняли Пиппи. Подойдя к кухонному окну, она посмотрела на снег, покрывавший весь сад.

- Завтра построим большой снежный дом, - сказала она. - И зажжем свечи, которые будут гореть в нем по вечерам.

- О да, давайте! - воскликнула Анника, все более и более довольная тем, что вернулась домой.

- Я думаю, нам надо соорудить лыжную горку: сверху, прямо с крыши - и вниз, в сугробы, - сказала Пиппи. - Я собираюсь научить лошадь кататься на лыжах. Только никак не могу придумать, сколько лыж ей надо - четыре или только две.

- Ох и весело будет нам завтра! - сказал Томми. - Какое счастье, что мы приехали домой прямо в разгар рождественских каникул.

- Нам всегда будет весело, - сказала Анника. - И здесь, на Вилле Вверхтормашками, и на острове Куррекурредут, всюду и везде.

Пиппи в знак согласия кивнула головой. Все втроем забрались они на кухонный стол. Внезапно лицо Томми омрачилось.

- Не хочу никогда становиться взрослым, - решительно сказал он.

- И я тоже, - заявила Анника.

- Да, ничего в этом хорошего нет, - согласилась Пиппи. - Взрослым никогда не бывает весело. У них вечно уйма скучной работы, дурацкие платья и куминальные налоги.

- Это называется "коммунальные налоги", - поправила ее Анника.

- Все равно, такая же муть, - возразила Пиппи. - И еще они напичканы предрассудками и всякой ерундой. Они думают, что стрясется ужасное несчастье, если сунуть в рот нож во время еды, и все такое прочее.

- Они не умеют даже играть, - сказала Анника. - Фу, ужасно, если придется стать взрослым!

- Кто сказал, что нужно стать взрослым? - спросила Пиппи. - Если я не ошибаюсь, у меня есть где-то несколько пилюлек.

- Каких пилюлек? - спросил Томми.

- Несколько мировых пилюлек для того, кто не желает стать взрослым, объяснила Пиппи и соскочила со стола.

Она искала повсюду - в шкафу, в ящиках и ларях, и через некоторое время появилась, держа в руках нечто, точь-в-точь похожее на три желтых горошины.

- Горошины! - удивился Томми.

- Ты так думаешь?! - спросила Пиппи. - И вовсе это не горошины, а пилюльки. Я давнымдавно получила их в Рио [12] от одного старого индейского вождя, когда случайно упомянула, что вовсе не хочу стать взрослой.

- И эти вот маленькие таблетки могут помочь? - усомнилась Анника.

- Ну да! - заверила ее Пиппи. - Но проглотить их надо в темноте и при этом сказать вот что:

Славная милая крумеляка,

Не хочу я стать взрослякой...

- Ты, верно, имеешь в виду "взрослой", - сказал Томми.

- Сказала "взросляка", значит, то самое я и имею в виду - "взросляку". В этом-то и весь секрет. Большинство людей говорит: "взрослый", "взрослая", а опаснее этого ничего не бывает. Потому что тогда начинаешь расти шибче, чем прежде. Жил-был однажды мальчик, который ел вот такие пилюльки. И он сказал "взрослый" вместо "взросляка". Тут он как начал расти, - до смерти испугаешься. На несколько метров в день! До чего ж печально! Но, во всяком случае, пока он пасся и кормился прямо с яблоневых деревьев, примерно как жираф, это было довольно удобно. Но вскоре это перестало получаться, он был слишком длинный. Когда к нему домой приходили какие-нибудь тетеньки и здоровались с ним и им надо было сказать ему: "О, какой ты стал большой и умный! ", то им приходилось кричать в мегафон, чтобы он услыхал их слова. У этого мальчика ничего нельзя было увидеть, кроме его длинных, тонких ног, исчезавших среди туч, словно флагштоки. А что было, когда он принялся лизать солнце! У него на языке появился волдырь. Тогда он так заорал, что внизу, на земле, увяли цветы. Но это было последним признаком его жизни. И никогда больше никто о нем не слышал. Хотя ноги, думается мне, по-прежнему бродят внизу там, в Рио, и мешают движению.