Теперь они запели другую песню.

- Милая, добрая фрекен! - заныл ГромилаКарлссон. - Прости нас, мы ведь только пошутили! Не обижай нас. Мы ведь всего лишь несчастные нищие бродяги, которые зашли в твой дом попросить немного еды.

Блум даже чуточку всплакнул.

Пиппи аккуратно поставила чемодан обратно на шкаф. А потом повернулась к своим пленникам:

- Умеет кто-нибудь из вас танцевать шоттис?

- Хы, хы! - захныкал Громила-Карлссон. - Я думаю, мы оба сумеем.

- Ой, до чего же весело! - воскликнула Пиппи, хлопая в ладоши. - А мы не можем немного потанцевать? Понимаете, я только что научилась.

- Да, пожалуйста, - немного обескураженно ответил Громила - Карлссон.

Тогда Пиппи взяла огромные ножницы и разрезала веревку, опутавшую ее гостей.

- Но у нас нет музыки, - огорченно произнесла Пиппи.

Тут у нее возникла новая идея.

- А ты не можешь поиграть на гребенке? - спросила она Блума. - Тогда бы я потанцевала с ним. - Она указала на Громилу-Карлссона.

Ну да, Блум мог, разумеется, поиграть на гребенке. И он заиграл, да так громко, на весь дом. Господин Нильссон, проснувшись, уселся в своей кроватке, словно для того, чтобы увидеть, как Пиппи кружится по всей комнате с ГромилойКарлссоном. Она была чрезвычайно серьезна и торжественна, а танцевала так старательно, словно речь шла о ее жизни.

Под конец Блуму не захотелось больше играть на гребенке; он утверждал, что от этого немилосердно щекотно его губам. А у Громилы-Карлссона, который целый день таскался по дорогам, начали уставать ноги.

- Милые вы мои, ну еще хоть немножко, - клянчила, продолжая танцевать, Пиппи.

И Блуму с Громилой-Карлссоном оставалось только продолжить игру на гребенке и танцы.

В три часа ночи Пиппи сказала:

- О, я могла бы танцевать до самого четверга! Но вы, может быть, устали и хотите есть?

Да, они устали и были голодны, хотя едва ли осмелились бы ей об этом сказать. Но Пиппи достала из кладовки и хлеб, и сыр, и масло, и ветчину, и холодное жаркое, и молоко, и все они уселись за стол. И Блум, и Громила-Карлссон, и Пиппи ели до тех пор, пока не растолстели и чуть ли не превратились в четырехугольники. Пиппи плеснула себе немного молока в ухо.

- Это полезно от глухоты.

- Бедняжка, ты что, глохнешь? - спросил Блум.

- Не-а, - ответила Пиппи, - но, может, еще буду глохнуть.

Под конец оба бродяги поднялись из-за стола, от души поблагодарили хозяйку за угощение и попросили разрешения откланяться.

- Как мило, что вы пришли ко мне! Вам в самом деле пора уже уходить? - жалобно спросила Пиппи. - Никогда не встречала я никого, кто бы так отплясывал шоттис, как ты, мой сахарный поросеночек, - сказала она Громиле-Карлссону. - Упражняйся прилежней в игре на гребенке, - сказала она Блуму, - тогда ты про щекотку и думать забудешь.

Когда бродяги уже стояли в дверях, Пиппи подбежала к ним и дала каждому из них золотую монетку.

- Вы их честно заработали! - сказала она.

ПИППИ ПРИГЛАШАЮТ НА ЧАШКУ КОФЕ

Мама Томми и Анники пригласила на чашку кофе несколько дам. И поскольку она напекла столько всякой всячины, что ее на всех бы хватило, она и подумала: пожалуй, Томми с Анникой могли бы заодно пригласить и Пиппи. По крайней мере, думала она, у нее будет меньше хлопот с собственными малышами.

Томми и Анника от всего сердца обрадовались, услыхав об этом кофепитии, и тотчас побежали к Пиппи, чтоб пригласить ее. Пиппи ходила по саду и поливала из старой заржавленной лейки чахлые цветы, которые еще оставались у нее. Поскольку именно в тот самый день с неба непрерывным потоком лил дождь, Томми сказал Пиппи, что, пожалуй, это совершенно ни к чему.

- Да, хорошо тебе говорить, - с досадой сказала Пиппи. - Я, может, всю ночь не спала и радовалась, что встану и буду поливать цветы. Так неужели я позволю, чтобы такой мелкий дождик помешал мне! Заруби себе это на носу!

Но тут Анника преподнесла восхитительную новость: Пиппи приглашена на чашку кофе.

- На чашку кофе... я? - вскричала Пиппи и на нервной почве, вместо куста роз, о котором, собственно говоря, и шла речь, стала поливать из лейки Томми.

- О, как все это будет! Ой, как я волнуюсь! Подумать только, а что, если я не смогу как следует вести себя?

- Нет, ты точно сможешь, - утешила ее Анника.

- Не будь так уверена в этом, - сказала Пиппи. - Я, конечно, попытаюсь, можешь не сомневаться, но я много раз замечала, что людям не нравится, как я себя веду. И это несмотря на то, что я стараюсь вести себя как нельзя лучше. На корабле мы никогда не придавали этому большого значения. Обещаю, что буду стараться изо всех сил и вам не придется стыдиться меня.

- Чудесно! - сказал Томми и помчался как стрела вместе с Анникой домой под дождем.

- В три часа пополудни, не забудь! - крикнула Анника, выглядывая из-под зонтика.

Ровно в три часа пополудни по лестнице дома семейства Сеттергрен поднималась весьма изысканная фрекен. Это была Пиппи Длинныйчулок. Свои рыжие волосы она, в виде исключения, распустила, и они, словно львиная грива, падали ей на плечи и спину. Она размалевала свои губы яркокрасным фломастером, а к тому же еще намазала сажей брови. Так что вид у нее был почти грозный и внушающий страх. Красным же мелком она размалевала также ногти, а туфли украсила огромными зелеными бантами.

- Похоже, я буду самой шикарной на этом пиру, - удовлетворенно пробормотала она себе под нос, когда звонила у дверей.

В большой комнате семейства Сеттергрен сидели три важные дамы, а также Томми с Анникой и их мама. Стол был великолепно накрыт, а в камине горел огонь. Дамы спокойно и тихо беседовали между собой, а Томми и Анника, сидя на диване, рассматривали альбом. Все было так мирно!

Но внезапно мир был нарушен.

- К оружииииииию!

Пронзительный командный окрик раздался из прихожей, и в следующий миг на пороге уже стояла Пиппи Длинныйчулок. Она закричала так громко и так неожиданно, что дамы просто подскочили.

- Отряд, вперед МАРШ! - раздался следующий окрик, и Пиппи, чеканя шаг, подошла прямо к фру Сеттергрен.

- Отряд, СТОЙ!

Она остановилась.

- Руки вперед, АТЬ, ДВА! - закричала она и обхватила обеими руками руку фру Сеттергрен, которую начала сердечно трясти.