Вскоре я была загружена под завязку — в прямом и в переносном смысле. В объемистую сумку еле поместилось все, что мне необходимо было увезти в Минск, а голова просто распухла от идей и теорий, которые следовало проверить.

До отхода поезда оставалось еще часа два. Что ж, прекрасно, сказала я себе. Есть время купить какой-нибудь презент Сережиным родителям. Я решила сдать неподъемную сумку в камеру хранения на вокзале и налегке пробежаться по кондитерским магазинам, купить хороших московских конфет. Но не тут-то было. Во-первых, очередь в камеру хранения была такая, что я достоялась бы только к окончанию майских праздников. Во-вторых, во всех известных мне кондитерских магазинах было шаром покати. Не считая, конечно, плотной толпы страждущих покупателей. Праздник как-никак на носу! С трудом пропихиваясь сквозь сумасшедшую московскую толкучку, заякоренная своей непомерной сумкой, я пару раз чуть намертво не застряла в дверях. Так что когда в кафетерии ресторана «Прага» я увидела в продаже настоящий пражский торт, я долго не раздумывала.

Теперь дело было за маленьким. Довезти покупку в целости и сохранности. Пересаживаясь с линии на линию, я закрывала торт грудью, спасая от броуновского движения несметной толпы, берегла пуще глаза. Вот, наконец, и перрон. Мой третий вагон совсем рядом. Нумерация с хвоста, так что идти мне пришлось всего ничего. Я счастливо и облегченно вздохнула, примостила коробку на сумку и полезла в кармашек за билетом. Отвлеклась я не более, чем секунд на тридцать, и в этот момент какая-то полуслепая бабка размашисто наподдала ногой мою сумку. Сумка-то что, она тяжелая, только чуть колыхнулась. Зато коробка с тортом совершила двойное сальто и шлепнулась на крышку. Сюрприз!

Ну у какой женщины, даже напрочь равнодушной к сладкому, поднимется рука выбросить торт, даже если он до безобразия расплющен! Так и везла его с собой, всю дорогу гадая, что за месиво там внутри.

На Смоленский перрон поезд прибыл около одиннадцати вечера. И изо всего поезда выходила только я. Вышла и стою. Одна-одинешенька на перроне. На всем белом свете. Кругом темнотища. Никто меня не встречает, не ждет! Я же звонила Сереже, даже номер вагона сказала! А поезд уже отправился! Стоянка только полторы минуты. Но тут я увидела во весь дух мчащуюся вдалеке человеческую фигурку. Сережа!

— Здравствуй, милая! — сказал он, поцеловав меня и забрав сумку.

— Привет! А я уже думала, что ты не пришел меня встретить, чуть дальше в Минск не уехала!

— Ты же сказала, что у тебя третий вагон, так я и пошел туда, где он должен быть. А этот твой дурацкий поезд — весь наоборот!

Как же мне хорошо с ним, таким чудесным, добрым и немного бестолковым!

Но наши приключения еще не закончились. Его родители совсем недавно получили новую квартиру, и он, постоянно живя в Минске и лишь изредка к ним наведываясь, толком не знал район. В кромешной тьме мы перебирались через какие-то свалки и котлованы, рискуя насмерть утонуть в грязи или, в лучшем случае, переломать себе все конечности. Пока мне Смоленск активно не нравился. Я уже стала подозревать, что в городе нет ничего, кроме новостроек и разбитых одиноких фонарей. К тому же погода резко испортилась, стало очень холодно, и в своей легкой ветровочке я ужасно замерзла. Так что перед родителями предстала не невеста их сына в благородном смысле этого слова, а невесть что, замерзшее, растрепанное, извазюканное в грязи по самые уши и до предела несчастное. С расквашенным тортом в руках.

Сережина мама только взглянула на меня и тут же исчезла. Вернулась через пол минуты с теплыми носочками и тапочками:

— На, Лена, быстренько одень, согрейся. Ты же совсем замерзла!

И такой заботой веяло от этих простых слов, что я уже сама не могла понять, как еще совсем недавно я могла бояться встречи с этой доброй и замечательной женщиной.

Самое смешное, что торт пострадал очень незначительно. Дело в том, что его верх был украшен вылитыми из шоколада листочками и обсыпан шоколадной же крошкой. Никаких цветочков из крема. Так что хотя крошка и немного обсыпалась, он был вполне съедобным и даже очень вкусным.

По поводу приезда столь важной гостьи, каковой являлась моя персона, ужин был накрыт не на кухне, а в гостиной. Меня здесь действительно ждали!

Буквально на следующий день славный город Смоленск понравился мне значительно больше. Оказывается, кроме котлованов с грязью и разнообразных колдобин в нем имеется много чего хорошего и даже, прямо скажем, симпатичного. Особенно мне понравился старый центр.

Древние башни, покрытые шрамами времени и войн, сурово взирали на суету черными провалами бойниц. Словно сказочные богатыри, окаменевшие в своем вечном дозоре и вросшие в землю, они продолжали уже которое столетие охранять мир и покой. Старинные памятники, сверкая бронзой, мудро и терпеливо взирали на суету у своего подножия. А над всем этим, прямо в ясном небе, сверкали золотые купола Собора.

Древний, гордый, величественный город. Немного смешными и неуместными выглядят в нем трамвайчики, которые, пробираясь по старинным улочкам, терпеливо карабкаются с холма на холм, а всего их, холмов, в Смоленске семь. Как в Риме. Впрочем, может быть как раз наоборот: в Риме как в Смоленске.

— Кофе хочешь? — спросил меня Сережа.

— Разве тебе известны случаи, когда я отказывалась?

— Действительно, неизвестны, — улыбнулся он. — Предлагаю спуститься в этот подвальчик.

Кофе там варили несколько странным образом. Вообще-то назывался он вполне прилично, «по-восточному», и даже маленькие турочки использовались. Только эта нагревательная штука, не знаю, как она называется, в которой обычно насыпан песок, что и составляет всю прелесть приготовления кофе таким способом, была пустой. Турочки просто ставились на ее дно. И естественно, пока кофе закипал, можно было состариться, да и вкус оставлял желать лучшего.

— Послушай, Сережа, а почему они так странно варят кофе, без песка?

— Наверное, не поступило руководящих директив, а сами насыпать не догадались.

— Но ведь могли же посмотреть, как это делают в других кофейнях? — допытывалась я.

— Ошибаешься, не могли.

— Почему?

— Потому, что кофеен, где варят кофе по-восточному, в Смоленске всего две — эта и еще одна. Впрочем, может быть и еще открылись за последнее время, только я не знаю. Так вот, во второй варят точно таким же образом, так что рассчитывать на передачу передового опыта не приходится.

Мы на некоторое время замолчали, наслаждаясь уютом и полумраком в общем-то неплохого кафе и приятной музыкой. Как все-таки с ним хорошо, даже молчание не разделяет, а объединяет! И просто здорово, что случились вот такие праздники, когда магазины не работают и можно просто отдохнуть, посидеть вдвоем в кафе. Как в старые добрые времена, когда мы не были еще официально женихом и невестой.

— Ты знаешь, я так рад, что мы приехали вдвоем в Смоленск на праздники, что хотя бы пару дней не нужно носиться по магазинам, высунув язык и вылупив глаза, словно бешеные кильки, — нарушил молчание Сережа. — В Минске мы бы не смогли так отдохнуть. Если не по магазинам, то по размениваемым квартирам метались бы целыми днями, как угорелые.

Я только согласно кивнула, затягиваясь сигаретой, а он продолжал:

— Ну как, понравился тебе Смоленск?

— Сначала как бы не совсем, особенно пока мы до твоих добирались, а сегодня — очень даже ничего.

— А завтра, я уверен, понравится тебе еще больше. У меня есть для тебя маленький сюрприз.

— Сережа, очень тебя прошу, не надо никаких только ресторанов, дискотек и прочего, — запротестовала я. — Я так устала от всей этой бесконечной круговерти!

— Не волнуйся! Этот сюрприз — совсем другого рода. Я уверен, что тебе очень понравится.

— Точно? Скажи, какой!

— Точно, но какой — не скажу. Потерпи до завтра, сама увидишь.

Ну вот, на самом интересном месте! Как тут теперь спокойно до завтра ждать, я же вся изведусь!