— А ты не пробовала менять этот транзистор?

— А в честь чего это? — уставилась она на меня глазами размером с восьмикопеечную монету. — Я его тестером проверяла, он не сгорел.

— Ну… так просто, мне так кажется. Все равно ведь не работает, попробуй, хуже не будет, — замялась я. Аргументация, конечно, вряд ли могла назваться убедительной, но тем не менее отчаявшаяся Наташка, пожав плечами, тут же воткнула паяльник в розетку, а я попилила потихоньку к себе.

Не торопясь и со вкусом я вывела установку на оптимальный рабочий уровень уже в третьем режиме работы, а всего их, этих режимов, задумывалось пять. Все шло просто отлично. Я с наслаждением позволила себе расслабиться и испить чайку с сигаретой, когда в лабораторию влетела Наташка, сверкая безумными глазами:

— Ленка!!! Ты гений! Все получилось, работает проклятый ящик, как миленький! — вопила она, схватив меня за грудки.

— Перепаяла транзистор?

— Ну да. А как ты догадалась, что дело в нем?

— Да и сама не знаю, — промямлила я. — Морда мне его не понравилась, наверное.

— Ага, он тебе недостаточно сексуально улыбался, — Наташка с сомнением покачала головой. — Ладно, это не важно. Я — твоя должница, так что пошли на обед вместе, я тебе кофе проставляю.

Кажется, мои приключения начинают приносить дивиденды. Вот смеху будет, если я действительно стану «специалистом» по диагностике неисправностей. Я вспомнила, как в шутку мечтала об этом, находясь в розовой беседке. Да уж, как ни старайся забыть то, что произошло, словно кошмарный сон, прошедшее все время будет с тобой, подумала я, уставившись на шрам на ладони. За эти дни он значительно посветлел, но все же был заметен достаточно отчетливо. А я до сих пор не могу решиться рассказать об этом ни Сереже, ни тем более кому-нибудь другому. Странное, противоречивое чувство: с одной стороны, я с удовольствием пользуюсь своими новыми способностями. А с другой стороны не могу заставить себя снова пережить этот кошмар, рассказывая все кому-либо, даже Сереже.

Мало того. Я ведь не просто пережила страшные приключения. Я ведь изменилась при этом сама. Кто я теперь? Могу ли я с чистой совестью называть себя человеком? Или я стала каким-то монстром? Я даже сама себе не могла ответить на этот вопрос, что уже говорить о других людях.

Последнее время нам с Наташкой редко удавалось поболтать-посудачить, так что за кофе она вполне резонно и, как обычно без обиняков, поинтересовалась:

— Ну, подруга, выкладывай!

— Ты про что? — испугалась я, думая, что она будет допытываться о природе моих вдруг резко проснувшихся способностей. Но Наташка была Наташкой. Человеком практичным до мозга костей. Вот уж кто никогда не отвлекался на посторонние мысли, так это она. На работе невозможно было найти большей фанатки, никто никогда не видел ее уставившейся в окно или читающий втихаря художественную книжку. Зато, закрывая двери лаборатории, она полностью отключалась от работы и часами могла болтать о всяких глупостях.

— Как про что? Да про твоего Сергея! Ты, смотрю я, какая-то странная последние дни ходишь. Поссорились, что ли?

— Типун тебе на язык! И вовсе мы не ссорились. Даже наоборот…

— Ни разу не пробовала «ссориться наоборот», как тебя прикажешь понимать?

— Ну, я это… В общем, совсем…

— А ты можешь попытаться выразиться точнее, — язвительно осведомилась она.

— Влюбилась, — выдохнула я. — Причем по самые уши.

— Тоже мне новость! Это я и без тебя вижу. А он, Сергей твой, что?

— Ты знаешь, по-моему тоже… Вот и не знаю, что мне со всем этим делать.

— Ну ты даешь! Нет забот, так сама себе придумаешь. Она, видите ли, не знает, что ей делать! — кипятилась Натка. — Тебе хорошо с ним?

— Спрашиваешь!

— Ну так и не дури себе, а заодно и мне голову, живи и радуйся. Пусть будет то, что будет, а сейчас наслаждайся тем, что есть. А то тоже мне, понимаешь, фифа выискалась. Каждый день на свиданки бегает, а на работе ходит с кислой физиономией потому, что не знает, чем все это закончится. Втрескалась она, видите ли! Смотреть противно! Интересно, что ты делала в седьмом-восьмом классе, скажи на милость?

— Ну… Училась, тренировалась, на соревнования ездила, а что? — не поняла я логики подруги.

— А то, что все нормальные люди в это время впервые влюблялись, а особо продвинутые — и не впервые.

— А я, значит, ненормальная! Видишь ли, в восьмом классе у меня тоже многое было впервые: норматив кандидата в мастера выполнила, первый раз республиканские соревнования выиграла и первые деньги заработала. За учебный год получила кроме обычных пятерок еще и пару четверок — тоже впервые…

— Вот-вот, оно и видно, — и она сделала выразительный жест пальцем у виска. — Когда ты уже человеком станешь?

— А я, по-твоему, кто?

— Ну как тебе сказать, чтобы не обидеть? Чудо ты из тряпочек, откуда только такие берутся?

— Появляются в результате издержек воспитания, — обиженно буркнула я.

— Да не дуйся ты, я же не со зла. Просто хочу сказать, что забиваешь ты дворянскую голову всякой ерундой. Будь проще, как говорится, и к тебе потянутся люди. Живи и радуйся, пока есть чему.

А может практичная Наташка действительно права? Сережа меня любит, мне с ним очень хорошо, так и не стоит вообще, в принципе грузить себя и его лишними проблемами? Он и не вспоминает про этот злосчастный шрам и про то, что я обещала ему все рассказать. Может, забыл? Ох, не знаю, мозги совсем нараскорячку.

Я так и не приняла решения, позволив событиям происходить своим чередом. На работе ничего особенного не происходило. Шеф болел по-прежнему, так что голову никто не дурил, и можно было совершенно спокойно завершить разработку макета для конференции и протестировать его во всех возможных режимах. Чем я и занималась. Спокойно, без спешки и нервотрепки и полному собственному удовольствию.

С Сережей мы виделись почти каждый день. То в кино ходили, а то и просто блындались по улицам, разговаривая обо всем чем угодно: о книжках и фильмах, о спорте, да мало ли еще о чем. Чем дальше, тем больше выявлялось у нас общих вкусов и пристрастий. Нам было просто очень хорошо вместе. Тепло, уютно и здорово. А о моем шраме на руке он то ли просто не вспоминал, то ли вообще забыл.

Он позвонил утром в воскресенье, когда я еще спала, отрываясь за всю прошедшую неделю, и с места в карьер стал меня грузить:

— Ты давно в окно смотрела?

— Давно, еще вчера, — честно призналась я, поскольку сегодня глаза еще не открывала, сняв телефонную трубку на ощупь.

— Ну, тогда посмотри сейчас.

— Это обязательно? — заныла я, поскольку одеяло было таким теплым, а подушка мягкой. — За полчаса пейзаж переменится кардинальным образом?

— Перестань хныкать, соня несчастная, посмотри, какая красота кругом!

Ну разве можно не подчиниться требованию любимого мужчины? Зевая и потягиваясь, я поплелась к окну. Приоткрыв один глаз и рискуя вывихнуть челюсть в зевке, я уставилась в окошко. И тут же проснулась совсем. С ума сойти, действительно, просто здорово! Наконец-то наступила настоящая зима. Снег выпал уже несколько дней назад, а сегодня ударил небольшой морозец, небо прояснилось, а все деревья покрылись густым роскошным инеем, сверкающим на ярком солнце.

Я вернулась назад к телефону.

— Твое задание выполнено, в окно посмотрено. Это все, или будут какие-то другие распоряжения? — ехидно доложила я.

— Разумеется, будут! — Сережка совершенно не смутился. — Мойся-одевайся, я через полчаса за тобой заеду, чтобы была готова.

— К чему?

— К приобщению к здоровому образу жизни.

— А у меня что — больной?

— Кто больной? — насторожился он.

— Ну, он, образ жизни.

— По крайней мере, здоровым его назвать трудно: торчишь целыми днями в светонепроницаемой комнате, а в том количестве кофе, которое ты выдуваешь за день, можно слона утопить, я уже не говорю о сигаретах. Небось, не один табун лошадок извела. И это — мастер спорта!