— Я сфотографировал его.

— Никто не верил, даже папа, что каланов похищают.

— Как в детективных романах, — Парыгин закурил сигарету.

— Не знаю, что теперь делать. Ведь вход в бухту перегорожен металлической сеткой. Ваша акула каким-то образом проходит через нее.

— Едва ли сетка может быть надежным средством защиты, сказал Парыгин.

— Думаю, надежная, — качнула головой Таня. — Вы видели охоту на белух?

— Их ловят неводом. Окружают и ловят.

— Казалось бы, что стоит белухам протаранить сеть? А не таранят. Ткнутся носом — и назад. Это, наверное, в характере морских животных.

— Но я все-таки попробую подстрелить хищника.

— У вас есть запасной костюм? — неожиданно спросила Таня.

Парыгин внимательно посмотрел на нее:

— Плавать умеете?

— Если умею, возьмете с собой?

— Подумаю.

— Сейчас докажу, — очень спокойно сказала Ганя. Она быстро сняла платье и осталась в синем купальнике.

— Что вы делаете?

— На острове пора открывать купальный сезон. — Она безмятежно посмотрела на него огромными глазами, которые, словно куски синего океана, светились на ее лице.

Таня стояла на краю обрыва. Помахала рукой, загорелое гибкое тело ласточкой ринулось вниз. Море раскололось. На солнце сверкнули осколки. Бронзовая фигура стрелой вошла в воду, изогнулась, как дельфин, и вот уже девичья рука поднялась над бирюзовой волной, показывая на восток.

«Отчаянная», — с восторгом подумал Парыгин. Он шел по берегу и нес платье и туфли Тани.

Девушка плыла все дальше. За ней оставалась белозеленая дорожка. А в двухстах метрах от нее…

В толще воды безмолвно и неподвижно лежало подводное существо, названное Парыгиным черной акулой — Чаком. Кварцевые «глаза» его видели плохо, и только по звукам он узнавал о том, что творилось вокруг. Он и теперь не видел, что делалось у берега. Течение приносило оттуда странные и непонятные звуки. Чак никогда и никого не боялся. Он просто ловил незнакомые ему сигналы. Нет, это не был писк ленивых и толстых каланов — его он ловил много раз. Звуки не походили и на стук мотора и на удары весел по воде. Что же тогда? Черный и безмолвный, словно подводная лодка, Чак не подавал никаких признаков жизни. Странные звуки удалялись и скоро исчезли.

Береговая линия проходила в ста метрах от Чака. Он медленно двинулся дальше. Отовсюду Чак слышал привычное монотонное жужжание обитателей прибрежных вод. Потом он услышал писк каланов. Чака страшно раздражал этот звук.

Он медленно поплыл вдоль берега и скоро оказался в узком проливе, соединяющем океан с бухтой Белых Каланов. Кругом ни одного звука. Вдруг раздался чуть внятный раздражающий писк. Чак продвинулся метров на пять — писк усилился. Еще пять метров — и этот писк привел его к металлической сетке. Чак выбросил два манипулятора. Брызнули синие искры. Огромный кусок сетки упал на дно. Проход был свободен.

Чак медленно вошел в бухту и замер. Над ним показались два калана. Автоматически сработали манипуляторы. Раздался яростный, протестующий писк. Каланы метнулись в сторону, но поздно.

Чак с добычей выбрался из бухточки и исчез в сумерках океана.

Громадные красно-бурые валуны преградили дорогу, и Парыгин потерял Таню из виду. Наконец каменные глыбы расступились, и он увидел ее. Таня выходила на берег.

С ее плеч стекала вода. Она была залита солнцем и темным силуэтом выделялась на фоне синего неба.

Парыгин остановился. Таким неправдоподобным казалось это видение! Он почувствовал необыкновенную радость в душе.

— Максим, — позвала Таня.

Он пошел навстречу.

— Вы же не в Черном море. Разве можно так долго быть в воде?

— А мне совсем не холодно, — засмеялась она. — Убедились, что умею плавать? Теперь мы вместе будем охотиться на черную акулу.

Они пошли дальше. Ветра не было. Пустынно — взору не за что зацепиться, и все же океан жил и дышал.

— А жарко у вас. Жарко и тихо, как под водой, — нарушил молчание Парыгин.

— Перед штормом, — ответила Таня.

Они опять замолчали.

— Хорошо так идти вдвоем, — сказал Парыгин. — Я готов шагать с вами хоть на край света.

Таня улыбнулась.

— Почему же вы там не пришли на свидание? — она кивнула на юг, очевидно, имея в виду Приморск.

Парыгин рассказал, как попал на остров Семи Ветров.

— Вы довольны?

— Теперь, да.

— Это что, объяснение в любви? — засмеялась она и побежала вперед.

Вскоре они вышли к небольшой бухточке.

— Бухта Белых Каланов, — сообщила Таня. — Здесь наш питомник.

— Романтическое название.

Узкий проливчик соединял бухту с океаном. Через проливчик был переброшен мостик. От небольшого домика, приютившегося на террасе, к воде спускалась широкая деревянная лестница. Чигорин сидел на последней ступеньке и кормил каланов.

— Папа. Ты знаешь, кто похищает каланов? — крикнула Таня, подходя к дому. — Черная акула!

Чигорин не обернулся и, кажется, не слышал ее слов. Таня села рядом с отцом, положила руки на его плечи:

— Что случилось?

Чигорин медленно повернул голову.

— Ну что с тобой, папа?

Чигорин смотрел на дочь странно пустым взглядом. В глазах стояли слезы. Парыгин отвернулся: он не любил, когда плакали сильные люди.

— Ты плачешь, папа? — голос девушки дрогнул. — Что произошло?

Каланы вылезли из воды и с радостным писком устремились к Тане. Им трудно было подниматься. Они то и дело тыкались мордами о ступеньки лестницы — ноги их подгибались. Карабкались отчаянно, самоотверженно.

— Пропало пять каланов, — глухо произнес Чигорин. — Три белых и два золотистых.

— Как пропали? А сетка? — Таня посмотрела в сторону моста. — Сетка же цела.

«Что ваша сетка для черной акулы. Паутина для слона», подумал Парыгин, догадываясь о трагедии, разыгравшейся в голубых глубинах бухты.

— Когда же они исчезли? — все допытывалась Таня. Чигорин взглянул на часы и сказал:

— Их нет уже около трех часов. Не могут они так долго продержаться под водой.

Парыгин еще раз взглянул на металлическую сетку под мостом, закрывающую выход в океан. Она была цела, во всяком случае надворная ее часть не пострадала.

Каланы добрались до Тани и положили головы на ее ноги. Сколько кротости, довольства, преданности в глазах. Только теперь Парыгин внимательно разглядел животных. Один белый, как первый снег, и очень крупный. Второй — каштановый. Нет, темно-коричневый или, скорее, золотистый, почти рыжий. «Черт возьми! — изумился Парыгин. — Какого же он цвета?» Едва калан менял позу, как менялся и цвет шкуры, принимая самые разнообразные и неожиданные оттенки.

— Первый раз в жизни вижу такой мех, — признался Парыгин.

— Гибриды, — ответила Таня. — Сколько труда пришлось вложить, чтобы вывести новые виды каланов.

— А сколько они могут находиться под водой?

— Обыкновенные каланы семь-восемь минут, — ответила Таня, — а эти дольше… Два часа.

— Ну вот, видите. Почему бы им не пробыть под водой и все пять часов? — успокоил Парыгин.

Таня с надеждой посмотрела на него.

— Знаете что?..

Он сразу понял невысказанную просьбу девушки.

— Я сейчас принесу.

— Захватите и второй костюм.

Парыгин кивнул уже на ходу.

Они неторопливо пошли вместе с Чигориным.

— О какой черной акуле говорила Таня? — спросил директор заповедника, хмуро глядя себе под ноги.

Максим давно ждал этого вопроса. Он стал рассказывать о своих подводных приключениях, стараясь не упустить ни одной заслуживающей внимания подробности.

— Вам удалось ее сфотографировать? — Чигорин остановился, пасмурное лицо его оживилось.

— Да.

— Надо сегодня же проявить пленки. Дальше, дальше!..

Максим рассказал о потоплении траулера.

— Так это в вас стрелял Холостов? — изумился Чигорин. Черт знает что! Это похоже на преступление!..

— Какой Холостов? — не понял Максим.

— Ваш «человек в берете» и есть Холостов. Главный механик с острова Туманов. — Чигорин задумался. — Впрочем…