Летчик-истребитель Амет-хан Султан извещал наземные службы об одержанной им победе, бабахая из пистолета в воздух. Летчик-истребитель Венька Лубок отметил первый сбитый им самолет, нарисовав на левом борту своего "ЯКа" алую розу, а на правом начертав женское имя "Света" (как звалась его подружка). Некоторые, припоминая красвоенлетов времен гражданской войны и встречая трофейные останки, брали на вооружение туза пик, черных кошек или драконов. Склонность к мистике пресекалась членом Военного совета в корне, да и сама бортовая геральдика в авиации решительно отвергалась - к чему она? Это восточный деспот Чингисхан красил своей кобыле хвост, чтобы все ее замечали, а пятнать краской боевую технику - только ее демаскировать. В сорок первом году в Белой Церкви так раскрасили, закамуфлировали один "СБ", ходивший на разведку, что свои же зенитчики его и сняли... "Чуждо..." "Принижает бойца Красной Армии..." - все так, а живописцы в авиационных полках не унимались.
Столь устойчивое тяготение к рисованному знаку - не сродни ли оно мужицкому желанию вплести на праздник в гриву своего Серка-кормильца нарядную тесемку? И разве не переносит летчик на боевую машину, на самолет, чувства, которые дед его и прадед, не вылезавшие из борозды, связывали с конем? "Мой брат Иван нынче на "Фордзоне" пашет, а я на "ишаке", - говорил курсант Сталинградского летного училища Венька Лубок.
...Под Валуйками, когда немец ломил на восток и дня не проходило без потери, старший лейтенант Баранов, сняв в бою "юнкерса", вывел на борту своего истребителя красную звездочку. "Возможно, не все из нас уцелеют, - объяснил Баранов, - звездочка скажет, как мы дрались..."
Звездочка как знак победы в воздушном бою утвердилась.
Узнав ее историю от адъютанта, Гранищев сказал:
- Если как истребителю... Такое отличие было ему по душе.
Кризис Сталинграда, назревая, в армейских штабах отзывался не так, как в районе Рынка, и на заволжских аэродромах иначе, чем на переправах, работавших под огнем. Сказывался он и на личных отношениях.
После 23 августа, когда штаб 8-й воздушной армии, за день до катастрофы переброшенный удачливым начальником штаба в левобережный совхоз, чудом уцелел, и после прорыва к Волге немецких танков, остановленных, но не разбитых летчиками Егошина, - после этих штыковых ударов, полученных городом в ближнем бою, в отношениях командарма Хрюкина и командующего ВВС Новикова произошла перемена. Взаимные симпатии, отличавшие бывшего сельского учителя и бывшего усердного ученика-переростка, уступали место сухости, жесткости, затяжным угрюмым паузам. Не потому, что командарм Хрюкин и командующий ВВС Новиков стали хуже думать друг о друге: война выстуживала тепло человеческого общения. Она в нем не нуждалась. И вдали от фронта, в столичных штабах и управлениях, чутких к затрудненному дыханию Сталинграда, боязнь за личную судьбу вытесняла сострадание к ближнему, участливость. "Революция не позволяет нам быть сентиментальными!" - говаривал начальник ГлавПУРа. Провалив Керчь, где только убитыми было потеряно свыше ста тысяч, он по возвращении в Москву первым делом потребовал от командующего ВВС Новикова "убрать Сосина", одного из лучших летчиков отряда, обслуживающего высшее крмандование РККА. "Больно разборчив Сосин... "Есть минимум, нет минимума", - брюзжал генерал. - А меня Ставка затребовала, я из-за хваленого Сосина в Ставку опоздал!" Унижением такого мастера, как майор Сосин, им же дважды представленного к награде, начальник ПУРа подчеркивал прочность собственного положения. Еще категоричней был он в общей оценке ВВС. "Главное, Александр Александрович, - напутствовал он Новикова перед Сталинградом, - обеспечить преломление первомайского приказа товарища Сталина в сознании летного состава, особенно истребительной авиации". Не любя недомолвок и не теряя лица, он за день до того, как был с треском снят и разжалован, дал молодому командующему ВВС, отбывавшему выправлять положение юго-западного фронта, рекомендацию: формировать в действующей армии штрафные эскадрильи... В штабе Новикова эта проблема не обсуждалась.
В левобережном совхозе Новиков поселился в избе, на задах которой взвод охраны отрыл на случай бомбежки окопчик. "Как у вас в Ленинграде, на Дворцовой площади", - заметил Хрюкин, знакомя гостя с расположением штабных служб. "Вашу заявку постарались выполнить, - отвечал ему Новиков. - Привезли двух шифровальщиков, две пишущие машинки, комплекты полетных карт..." Тронув носком сапога отвал чернозема, Новиков повторял слова начальника ГлавПУРа: воздушной армии необходимы штрафные эскадрильи...
- Моей армии?.. Восьмой воздушной?.. Летчик, сталинский сокол - и штрафные эскадрильи?! Но бойцовские качества летного состава, подавляющего большинства... трезво-то говоря, объективно... Смелости нашим летчикам не занимать. Зачем же для них средства устрашения?.. Какой от них прок?..
- Есть такое мнение, - печатал Новиков на землице след - один, второй, третий...
С рассветом Хрюкин выехал в район Рынка, на рацию наведения, выдвинутую по его приказу против танкоопасного участка. Дежурный вручил ему кодовую шпаргалку на картоне, написанную от руки, двумя карандашами: красным и синим. Вчерашний позывной истребителей "Ротор" заменялся "Сиренью". Другая новость: ночью немцы на том берегу купались. "Жарко им стало", - осадил дежурного Хрюкин, противясь неслужебным разговорам о фрицах... "Мазута на воде в два пальца, а они ухают, визжат, как бабы, бултыхаются..." - "Жахнули бы для веселья, минометная батарея рядом!.." - вспомнил Хрюкин Баранова: на донском еще берегу, под Вертячим, в том примерно месте, откуда немецкие танки рванули на Сталинград, Баранов и его ведомый застукали роту автоматчиков, начавшую купание, "и дали жизни из четырех стволов". "Ты, Гордеич, начал, ты и докладывай", - настаивал Баранов возле КП, не замечая, что Хрюкин, подымавшийся из землянки, их слышит. "Не могу, товарищ командир, меня смех разбирает... Кто в кусты, кто в воду с головой, как утица, только мокры ж..ы сверкают..." - докладывал Баранов, пунцовый от азарта и смущения. Встречу с купальщиками Баранов опустил. Напарник слушал его, кривя рот, лицо летчика светилось злобой, понятной Хрюкину и близкой...