Она уставилась на Кинока в ожидании.

– Уходи, – сказал Кинок.

Эйла резко напряглась:

– Что?

– Уходи, – повторил он медленно и протяжно, как будто разговаривал с лошадью или с особо тупым ребёнком. – Мне от тебя ничего не надо. Уходи.

– Не понимаю, – услышала она свой голос, хотя все тело стремилось к двери и ступенькам обратно, к солнечному свету, к чему-то, что не было свободой, но всё же лучше. – Не понимаю, вы не собираетесь...?

– Мы закончили, – сказал он, каждое слово срывалось с его губ, словно тяжёлые камни падали на ковёр между ними.

Она колебалась ещё мгновение: неужели это ловушка? – но затем, наконец, тело победило паранойю, и она бросилась прочь от него, за дверь, вверх по мраморным ступеням, пока снова не оказалась внутри дворца, и воздух снова наполнился приторным ароматом цветов.

Она поспешила к ближайшему к помещениям для прислуги выходу, шагая так быстро, как только могла, стараясь не выглядеть слишком подозрительно, зная, что ей нужно поговорить с Бенджи – и немедленно.

Но не успела она выйти на улицу, как её резко остановил другой слуга.

– Иди на кухню. Тебя ищет Малвин.

Малвин? Чего ей нужно? Их последний разговор нельзя назвать приятным. Она не скоро забудет, как Малвин плюнула ей под ноги.

Но она не могла ослушаться.

Охваченная новым страхом, Эйла направилась на кухню.

По прибытии в полутемную, прокуренную, похожую на пещеру комнату ей было приказано пройти прямиком на угловой пост и начать чистить репчатый лук. Она провела здесь не так уж много времени, всего раз или два дежурила на кухне – люди её возраста обычно предназначены для физического труда.

Кухни дворца пиявки не были похожи ни на одну человеческую кухню. На утоптанном земляном полу стояли жаровня, кладовая, несколько больших, грубо сколоченных рабочих столов, стена, предназначенная для горшков, тарелок и ножей, – но был также массивный глиняный камин, занимавший почти всю стену, а пламя нагревало чёрный котёл, в котором и Эйла, и Бенджи могли бы с комфортом свернуться калачиком, и ещё бы оставалось свободное место. Этот котёл использовался только для приготовления жидкого сердечника. Белый пар, густо поднимающийся в дымоход, имел горьковатый металлический запах. Эйла дышала ртом, но всё равно чувствовала его привкус на языке. У котла для сердечника всегда стоял один-единственный страж-пиявка. Вздрогнув, Эйла поняла, что узнала сегодняшнего гвардейца – того самого, с которым поругалась прошлой ночью.

Эйла поёрзала, пряча лицо.

Сквозь густую завесу волос Эйла наблюдала, как поварёнок помешивает содержимое котла. Она знала, что скоро его процедят и перельют в другой котёл для охлаждения. Можно было сказать, кто занимался разливом, потому что их руки и одежда были в красных пятнах.

– Служанка.

Эйла подняла голову.

Перед ней стояла Малвин. Она не казалась злой или сердитой, как ожидала Эйла. Во всяком случае, она смотрела на Эйлу с чем-то похожим на любопытство.

– У меня приказ советника королевы Джунн, – сказала Малвин приглушённым голосом, чтобы не услышала стража пиявок.

Сторми.

Каким-то образом Эйла сохранила невозмутимое выражение лица.

– Он человек, мэм?

– Да. Он поймал меня перед самым отъездом.

Значит, он действительно уехал. Это не было неожиданностью, но всё равно снова стало больно. Сторми уехал.

Так много всего произошло между их ссорой прошлой ночью и тем, что её поймали сегодня утром. У неё едва было время снова подумать о нём – или погоревать.

Потому что именно такое её охватило чувство. Это было похоже на ещё одну смерть – не такую жестокую или непонятную, как первая, но тупую, глубокую и ноющую.

– И причём здесь я, мэм?

– Он дал мне кое-что для тебя. Сказал, что ты это уронила. Просил передать тебе: "Не потеряй его снова".

Эйла вытаращила глаза, когда Малвин сунула руку в карман униформы и вытащила оттуда зелёное перо.

– Знаешь, оно ведь не твоё, – пожурила её Мэлвин. – Не знаю, зачем ты носишь его с собой, но уверена, что оно считается твоим. Тебе повезло, что советник видел, как ты его уронила, а не лорд Эзод. У тебя могли быть настоящие неприятности, девочка.

Эйла чуть не расхохоталась. Очевидно, Малвин не знала, в какие неприятности она уже влипла.

– Верно, – сказала Эйла после паузы. – Ты права, я... буду осторожнее.

– Мне это можешь не говорить. Не моя шея лежит на плахе, – она сунула перо в руки Эйлы. – Спрячь его. Мне следовало бросить его в огонь, но сегодня я добрая.

– Спасибо, мэм. – Эйла положила перо в карман... и решила не проявлять любопытства. Позже у неё будет время поразмыслить.

Сейчас нужно поговорить с Бенджи.

* * *

Эйла ждала его под деревом, глядя в узловатое дупло. Она оставила ему на подушке расчёску – знак того, что хочет встретиться. Но что если он не заметил? Это было так странно – использовать расчёску в качестве сигнала вместо того, чтобы просто прошептать ему или похлопать по тыльной стороне его ладони, когда она проходила мимо. Раньше они проводили вместе каждую возможную минуту, но с тех пор, как Эйла стала служанкой, она почти не виделась с Бенджи. Обычно им едва ли удавалось обменяться взглядом, когда они забирались в постель среди дюжины других спящих слуг.

Пока она ждала, мысли не находили себе покоя. Почему Кинок расспрашивал её о семье? Увидит ли она когда-нибудь Сторми снова?

А как же Роуэн и другие повстанцы, которые присоединились к ней, отправляясь на юг? Она отчаянно старалась не думать о том, что с тех пор ничего о них не слышала. Что с ними случилось?

Однако сейчас она не могла беспокоиться об этом. Пока нет. Потому что она должна рассказать Бенджи о том, что рассказала ей Крайер.

Компас Кинока указывает на Железное Сердце. Она уверена в этом. Зачем ещё такой вещи была столь особенной? Иначе зачем бы он понадобился ещё и Красным Советникам?

Теперь полное уничтожение человечества стало возможным, нежели раньше.

Эйла буквально кипела от осознания этого.

Она была настолько взволнована, что, будь Крайер здесь, могла бы расцеловать её за это.

Ей хотелось выбросить эти мысли из головы, но как раз в этот момент Бенджи нырнул под ветку дерева. Пыль и солнечный свет смешались в его вьющихся волосах. Эйла с острой болью осознала, что он даже не знает, что она встретила Сторми. Но, возможно, будет лучше, если он останется непосвящённым в её тайны.

Что угодно, лишь бы порвать нить между ними.

Но Эйла скучала по Бенджи. Она скучала по нему так, как скучают по тем, кто не умер, а находится рядом и дышит. Такого она не испытывала раньше. Скучать по родителям (и по Сторми, до вчерашнего дня) было совсем по-другому; это было все равно что пытаться набрать воды из колодца, который давным-давно пересох. Скучать по Бенджи было всё равно что смотреть на ведро с прохладной, чистой водой и отказываться пить. Он всегда был рядом. Но ей нужно держать его на расстоянии вытянутой руки, потому что любое приближение слишком опасно.

– Привет! – сказал он, улыбаясь ей, но она не улыбнулась в ответ. – Как жизнь в королевском дворце?

– Очаровательно. Малвин с удовольствием откусит мне голову.

– Бедняжка, – он прислонился к стволу дерева. – Хочешь поменяться?

Она закатила глаза:

– Прекрати. Ты и секунды не продержишься в качестве служанки.

Что-то промелькнуло на его лице.

– Да, – медленно произнёс он. – Вероятно, у меня это получится не так хорошо, как у тебя.

– Ты на что намекаешь?

– Ни на что, – он вздохнул и покачал головой. Протянув руку, Бенджи сорвал лист и повертел его между пальцев. – Извини, у меня был долгий день. Да и неделя выдалась долгая.

– И жизнь тоже.

– Послушай, у меня новости.

– У меня тоже. Но ты говори первым.

– Роуэн. Она вернулась.

Это было совсем не то, что Эйла ожидала услышать. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– С ней все в порядке? Где она?

– Тс-с-с… – он отошёл от дерева, часть его лица скрывалась в тени. – Не здесь.

– Но...

Он взял её за руку. Его рука была тёплой и шершавой.

– Она ждёт нас у скал. Пойдём.

Вместе они срезали путь через территорию, направляясь к морским утёсам – месту, где Эйла и Крайер впервые встретились, где Эйла спасла Крайер жизнь. Они держались в тени, в проходах из мягкой чёрной грязи между рядами морских цветов, и Эйла каждые несколько мгновений оглядывалась назад, проверяя, нет ли стражи или других слуг. Но никого не было, и они добрались до утёсов незамеченными.

У самого океана было холоднее, скалы были скользкими от морских брызг. Руки Эйлы покрылись гусиной кожей.

Роуэн уже ждала их на утёсах – силуэт на фоне ночного неба и океана. Её серебристые волосы рассыпались по плечам, и она выглядела спокойной, как всегда, но когда они подошли ближе, Эйла увидела мешки у неё под глазами и то, как осторожно она держалась, словно скрывала рану. Эйла забыла о собственном дискомфорте и поспешила вперёд.

– Роуэн! – Эйла подошла к ней на краю утёса. – Боги, я думала, тебя не будет ещё несколько недель.

Если вообще вернёшься.

– Что случилось? Ты ранена?

– Я в порядке, – пренебрежительно сказала Роуэн. – И... ничего не случилось.

Бенджи нетерпеливо фыркнул, и Эйла подняла руку, призывая его к молчанию.

– За нами не было слежки, – сказала она. – А если бы и было, никто не смог бы услышать нас из-за шума волн. Ты можешь говорить открыто.

– Я уже всё и сказала, – сказала Роуэн. Она казалась ещё более измученной, чем чувствовала себя Эйла, её голос был опустошён. – Вот почему я вернулась так скоро. Вот что произошло на юге: ничего.

Эйла нахмурилась.

– Не понимаю, – сказал Бенджи рядом с ней.

Роуэн вздохнула и тяжело опустилась на камни. Эйла тут же опустилась на колени рядом с ней, почти запаниковав, но Роуэн отмахнулась:

– Пустяки, Эйла. Просто у меня несколько синяков на рёбрах. Трудно слишком долго стоять.

– Но что произошло? – настаивала Эйла. – Это явно не пустяки. Ты сказал, что на юге собирается двести человек, в полнолуние, ты сказала...