19

19

Я не новичок в контрактах; я подписываю их с тех пор, как была подростком. Все дело в том, чтобы разобраться в юридическом дерьме, чтобы понять, чего человек действительно хочет от этого.

Кто бы ни написал это конкретный документ о неразглашении, он хочет власти над каждым, кто подпишется под пунктирной линией. Конечно, смысл в конфиденциальности, но цена его нарушения - права человека. Право делиться их личными видео, право забирать их деньги, их дома, их машины.

Я нахожу прямолинейную, откровенно хищническую бумажную работу освежающей. Я устала от людей, притворяющихся милыми только для того, чтобы укусить, как только почуют какую-нибудь слабость. Я приму честность в любой день.

Клуб «The Heritage требует секретности, и тому может быть тысяча причин, но, учитывая то, что Себастьян сказал до сих пор, я не совсем удивлена деталями аукциона. Очарована. Болезненно любопытна. Немного возбуждена. Но не шокирована.

Найти Ари посреди всего этого - это немного непривычно, но что ж, я действительно встретила ее во время секса втроем, так что я не должна быть слишком удивлена.

Тем не менее, когда Себастьян ведет меня вверх по четырем пролетам величественной мраморной лестницы и своим большим пальцем открывает дверь в огромный холл, я остаюсь с открытым ртом, затаив дыхание, и полностью застываю на месте.

Честно говоря, у меня не хватает воображения, чтобы придумать подобное место. Я бы никогда не подумала, что это на самом деле существует вне порнофильмов и эротических книг.

Большого открытого пространства мало, но в нем есть несколько диванов и бар. В центре находится пара десятков человек примерно нашего возраста, также нарядно одетых - я уверена, что увидела бы их внизу, если бы обратила внимание, - танцующих под звуки знакомой поп-музыки, болтающих с бокалами для коктейлей в руках и веселящихся, как обычные люди. За исключением того, что там еще и люди трахаются, прямо там, под открытым небом.

Полностью обнаженная женщина грациозно танцует вокруг большого серебряного обруча, раздвигая ноги, потягиваясь. Ее цирковое представление было бы со вкусом, если бы мы не видели ее сиськи и ее настоящую киску, складочки и все такое.

Несколько официантов прогуливаются по залу, их обнаженная кожа и волосы выкрашены в серебристый цвет, в тон подносам, которые они несут, предлагая напитки, подобные этому, совершенно нормально.

Женщина стоит на полу рядом, на четвереньках, нижняя половина ее великолепного платья наброшена на задницу, чтобы дать доступ парню, трахающему ее сзади.

Диваны заняты трахающимися парами: двое мужчин, перевернувшись вверх ногами, отсасывают друг другу. Великолепная розоволосая красотка, закинувшая ноги на плечи темноволосого парня, его лицо намертво застряло между ее бедер. Кажется, я узнаю в ней одну из бариста из кафе в библиотеке. И теперь, когда я заметила кого-то из своих знакомых, я вижу другие лица, которые не могу точно вспомнить, но с которыми определенно сталкивалась в кампусе.

Иисус.

Это настоящий праздник секса.

Мой взгляд прикован к одной конкретной женщине, блондинке, сидящей верхом на одном мужчине, в то время как другой трахает ее в задницу. Она крошечная и изящная, но она принимает оба этих члена одновременно. Я даже не знала, что тела могут так растягиваться.

Себастьян толкает меня локтем, его рука находит мою обнаженную кожу прямо над задницей, и я клянусь, что мой клитор чувствует это. В этой обстановке малейшее прикосновение вызывает электрический разряд прямо у меня между ног. Когда я чувствую, как сжимается моя киска, я с удивлением понимаю, что мои трусики промокли.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — он предлагает небрежно, как будто это самая обычная ситуация, и мы просто на обычной вечеринке.

Как будто мы все еще внизу, где играют скрипки и флейты, а состоятельные, элегантные люди обмениваются любезностями.

— Э-э... да. — Я прочищаю горло. — Выпить ... выпить было бы неплохо.

За исключением того, что бар находится совсем рядом, и нам приходится проходить мимо настоящей оргии, чтобы попасть туда. Я даже не знаю, где искать.

Я сверхчувствительна к руке Себастьяна, когда он нежно ведет меня.

— Это мой кузен Маркус, брат Мариуса, — говорит он, наклоняя подбородок в сторону мужчины, лица которого я не вижу из-за того, что оно спрятано. — И его будущая жена, Дез. Они тоже не делятся. Никто не посмеет тронуть ни одного из них.

Я несколько раз моргаю.

— Но они делают... это. Вот.

— Как я уже сказал. Некоторым из нас нравится выпендриваться.

О. Вот что он имел в виду. Мой взгляд натыкается на него.

— Тебе это тоже нравится? — У меня в горле что-то застряло. Это чудо, что мне удалось выдавить слова.

— Среди прочего. И ты, я полагаю, встречалась с Каллой? — спрашивает он, пока мы продолжаем идти. Мы примерно на полпути через комнату. — Она не очень любит играть, но это ее муж, Кьяран. Его зовут просто Бофорт. Хороший парень.

У этого симпатичного парня длинные волосы собраны в конский хвост, и он сосет сиськи великолепной негритянки, в то время как она сидит на лице другого парня.

Я прочищаю горло.

— Калла не возражает?

Одно дело, когда пары находятся здесь вместе, но идея о том, что муж делает это, пока жена внизу, совсем другая история.

— Знаешь что? Я не знаю. Она на пару лет моложе меня и довольно замкнутая. Думаю, мы никогда по-настоящему не разговаривали. Клуб больше, чем ты думаешь, и мы не все хорошо знаем друг друга.

В этом есть смысл. Она не производит впечатления человека, у которого много друзей. Я делаю мысленную пометку, возможно, предложить ей начать дискуссию с ней, если она захочет поговорить. В конце концов, мы друзья, и теперь я в курсе ... Что бы это ни было, я могла бы также предоставить ей безопасное пространство для общения.

— И вот мы здесь. Что ты пьешь? У Гольц есть немного вина моего отца, если хочешь розового.

— Спасибо, да, это было бы чудесно.

Поскольку он больше не живет в общежитии колледжа и не ограничивается ужасным пивом, Себастьян выбирает бесценный скотч.

— Итак, ты представился как Аврелий по смс. Что ты предпочитаешь?

— Раньше меня звали Келлер, но и моего двоюродного брата тоже. Это было прекрасно, пока его не было в городе, он учился в школе-интернате, но сейчас он тоже в кампусе и немного активнее меня в обществе, поэтому, когда люди произносят нашу фамилию, они, как правило, имеют в виду его. — Он пожимает плечами, как будто ему все равно. — Наверное, я предпочитаю Басс. Себастьян также не так уж плохо.

Я прячу улыбку.

— Но тебе не нравится Аврелий?

Он морщит нос.

— Оно ужасно старое, тебе не кажется?

— Да, — многозначительно говорю я, когда бармен возвращается с нашими напитками. Я поднимаю свой. — Что ж, твое здоровье, Аврелий.

Если он настаивает на том, чтобы называть меня Гестией, не понимаю, почему бы мне тоже не поиграть.

По его лицу медленно расползлась ухмылка.

— О, Гестия. Я знал, что ты будешь непростой.

— Что, тебе не нравится вкус твоего собственного лекарства?

— Давай посмотрим, насколько ты решительна. Видишь ли, не многие люди используют мое имя. И слышать, как ты его произносишь? Что ж, это делает меня очень твердым, маленькая извращенка. Итак, попробуй это, чтобы почувствовать вкус своего лекарства: не имеет значения, где мы находимся, кто может наблюдать или слушать. Ты называешь меня Аврелий? Я засовываю кое-что в твою киску, пока ты не намокнешь. — Его бокал чокается о мой, прежде чем он подносит его к губам, делая один глоток.

Его глаза не отрываются от моих. Ему ничего не нужно делать, а я уже промокла насквозь. Все дело в его голосе, жаре, желании в этих глазах. Все дело в этом проклятом месте и в том, что все так дико отдаются своим звериным желаниям. Здесь только я и он.

Я не должна. Я действительно не должна.

Но я так устала делать то, что должна.

— Делай все, что в твоих силах, Аврелий.