18

СЕБАСТЬЯН АВРЕЛИЙ

Она столь же очаровательна, сколь и разочаровывает. Я стараюсь не принимать близко к сердцу тот факт, что она не верит ни единому моему слову. После того, как ей солгали и предали все близкие, все, кто должен был любить ее безоговорочно, конечно, она не собирается принимать мои слова за чистую монету. По крайней мере, до тех пор, пока она не увидит подкрепляющие их действия.

Вскоре нас вызывают в переднюю часть зала, чтобы посетить аукционы; один, который ведет тетя Эм, на предмет безделушек, картин, выходных в чьем-нибудь частном доме и других экспонатов. Но есть и другой аукцион, который проходит онлайн, в приложении Heritage.

— Что все делают со своими телефонами?

Я ухмыляюсь.

— Я могу сказать тебе только после того, как ты подпишешь соглашение и неразглашении.

— Серьезно?

— О, да.

Честно говоря, я должен был заставить ее подписать соглашение о неразглашении, чтобы она приехала сюда в первую очередь, но это Гестия Коул. Она никому не скажет ни слова о том, что видит. Она очень скрытный человек, потому что все, что она делает, не одобренное ее кукловодом, может повлечь за собой наказания. У меня нет подробностей о том, что этот монстр с ней сделал, но у меня есть люди, которые этим занимаются. Я не могу решить, что делать с Лореттой Коул, пока точно не узнаю, за что я ее наказываю. Совершенно очевидно, что Гестия мне ничего не скажет, но есть и другие способы это выяснить.

— Ты не используешь свой телефон, — замечает Гестия.

Я одариваю ее своей самой очаровательной улыбкой.

— Это никогда не было моей изюминкой.

По крайней мере, раньше так не было. Идея купить одну из девушек из клуба на ночь мне не нравится, но, если бы Гестия была вариантом, я бы спустил все свое гребаное наследство, чтобы она была податливой, послушной, в моей власти.

Мой член подергивается. У меня было возбуждение с того момента, как я увидел ее в этом гребаном платье, член твердеет каждый раз, когда я прикасаюсь к ее коже, вдыхаю ее аромат или смотрю в эти невероятно великолепные зеленые глаза. Сейчас это гребаный стальной стержень.

— Изюминка? Как проходят аукционы…— Она замолкает, ее глаза расширяются. — О.

Я ухмыляюсь ей, безмолвно наблюдая за ней, осмеливаясь спросить.

— Так что, у тебя уже готовы документы о неразглашении? — бросает она вызов.

Должен сказать, я удивлен.

— Да.

Для этого есть интерфейс в приложении Heritage. Я достаю свой телефон и просматриваю файлы клуба, пока не нахожу его, передавая ей.

Я смотрю, как она читает через экран, уделяя внимание каждой строчке, слегка нахмурив брови в знак сосредоточенности. Дойдя до конца, она нажимает на поле, чтобы добавить свою цифровую подпись.

Я не ожидал, что сегодняшний вечер пройдет подобным образом, но не могу сказать, что недоволен. Хотя есть риск так скоро втянуть ее в неприятности. Она могла бы убежать с криком. Но опять же, она девушка, которая наткнулась на секс втроем и довольно долго оставалась наблюдать.

И если уж на то пошло, Ари была права несколько дней назад. Я - это я. Если она действительно не может справиться с тем, что это влечет за собой, я должен знать сейчас, пока не увяз слишком глубоко.

Она возвращает мне телефон, и ее губы изгибаются, когда она гордо поднимает подбородок.

— Ну? Тогда что за второй аукцион?

Мое сердце и мой член пульсируют как одно целое.

Кого, черт возьми, я обманываю? Уже слишком поздно, для нее и для меня. Она запустила свои когти мне под кожу, необратимо. Я могу дать ей некоторое время привыкнуть к этой мысли, если потребуется, но простой факт таков, что она моя. Она могла бы считать клуб позорным, извращенным и ненавидеть его, но я все равно взял бы ее.

Я снова прокручиваю приложение и открываю нужную вкладку, прежде чем вернуть его ей, не сводя с нее глаз.

Сначала она не уверена, на что смотрит. Затем ее рот опускается, глаза расширяются, когда ее взгляд встречается с моим.

— Это Ари?

Я опускаю взгляд.

— О, да. Обычно она зарабатывает кругленькую сумму. Семьдесят тысяч и так далее. Молодежь Саути определенно посещает этот зал, тебе не кажется?

— Что… — Она сглатывает. — Она...

Я наслаждаюсь тем, как ее щеки становятся ярко-розовыми. Она точно знает, что происходит.

— Продает свою хорошенькую киску? ДА. И ее рот. И, скорее всего, свою задницу. Ты можешь проверить детали, если нажмешь...

Я демонстрирую, нажимая на откровенный снимок Ари в ее ярко-красном платье, сделанный сегодня вечером, чтобы потенциальные участники торгов точно знали, что они получают.

Вступление короткое и по существу: Ари согласилась на одну ночь представления. Применимо стоп-слово. Жесткие ограничения приведены ниже. Ари оставит себе десятую часть от аукциона. Возрастные ограничения: от 18 до 49 лет.

Ее список жестких ограничений короток и приятен - она не увлекается скэтом или игрой с дыханием, подходит почти все остальное.

— Одна десятая - это минимум, — говорю я Гестии, чтобы она не усомнилась в честности Ари. — Меньше она оставить себе не может.

— Но это... она... я имею в виду… — Она в растерянности, и неудивительно.

— Ей это очень нравится. Теперь, когда ты подписала контракт, можешь задавать ей любые вопросы, которые у тебя могут возникнуть. — Подумав, я добавляю: — Завтра. Она будет очень занята после аукциона.

Гестия снова берет мой телефон и просматривает различные аукционы, проходящие прямо сейчас: семь женщин и трое мужчин, в возрасте от восемнадцати до тридцати пяти лет. Самая низкая ставка - двенадцать тысяч, но у них есть еще минут десять или около того. Самые серьезные претенденты, как правило, появляются только ближе к концу.

Гестия неустанно просматривает каждое из них, читая все подряд.

— Видишь что-нибудь, что хотела бы купить? — Я поддразниваю.

Она фыркает.

— Я так не думаю!

— Хорошо. Я не делюсь.

— Ты не делишься? — повторяет она, закатывая глаза.

Я пожимаю плечами.

— В ту ночь, когда мы встретились? Это был Роман со своей девушкой, а не наоборот.

— Но ты и Ари…— Она морщит нос. — Я знаю, ты сказал, что вы не вместе, но ты ведешь себя так, как будто это так.

— Я признаю, что мы часто трахаемся, и, вероятно, мы очень нежны, учитывая тот факт, что она моя лучшая подруга. И мы могли в последнее время немного усилить это. Возможно, ты слышала, что есть прекрасная женщина, которая отрицает свои чувства ко мне. Немного ревности никогда не повредит. Но да, если отбросить все остальное, мы несовместимы. Она любит, когда ею делятся. Мне всего лишь нравится выпендриваться.

— Выпендриваешься? — повторяет она.

— Ммм. — Я мог бы объяснить очень подробно. Но я бы предпочел показать ей.

По мере продвижения очного аукциона продвигается и цифровой, и Гестию интересует только один из них. Она преследует Ари, навязчиво проверяя его каждые несколько секунд и нажимая на участников торгов.

— Этот парень ей в отцы годится! — восклицает она.

Я бросаю взгляд через ее плечо и фыркаю, решив не упоминать, что этот парень - мой дядя.

— Есть причина, по которой она установила максимальный возраст в сорок девять. У нее есть желания. — Среди многих других недостатков.

— Серьезно?

— О, да. — Я морщусь, вспоминая случай, когда она назвала меня папочкой несколько лет назад.

Я ясно дал понять, что это было в моем списке жестких ограничений.

Дядя Аро действительно завоевал ее, а это значит, что она будет счастливой девушкой, когда мы увидим ее снова.

Я мгновение колеблюсь, задаваясь вопросом, достаточно ли этого на сегодня. Гестия смогла заглянуть в мой мир.

Но она не побежала. Даже немного. Это заставляет меня хотеть подтолкнуть.

Я не рассчитывал, что мой член намокнет сегодня вечером - или любой ночью в обозримом будущем. Но это было до того, как я узнал то, что знаю сейчас.

Требуется гораздо больше, чем я думал, чтобы заставить Гестию Коул захотеть сбежать.

Вот почему я ловлю себя на том, что спрашиваю:

— Не хочешь подняться наверх?

— Наверх? — она выдыхает, то ли уловив мой тон, то ли догадываясь, что могло произойти наверху, основываясь на всем, что она слышала до сих пор сегодня вечером.

— Да, это должно быть весело. Я знаю, как тебе нравится смотреть. — Я ухмыляюсь. — А, моя маленькая извращенка? Все остальные здесь тоже подписали соглашение о неразглашении.

Я не упускаю из виду, как ее глаза опускаются к моему рту, внезапно становясь немного темнее.

Твою мать.

Я должен послать Роберту открытку с благодарностью за то, что он дал мне возможность привести ее сюда, прямо в логово льва, гораздо раньше, чем она вошла бы туда добровольно.

Я должен помнить: она не будет по-настоящему тем, чего я жажду, пока не будет готова заявить права на нас открыто, в реальном мире.

Я всегда знал, что она раздвинет бедра, если я предложу ей тайну, о которой она мечтает.

Я просто слишком охренел, чтобы удержаться от вкуса.