20

20

Я всегда была только с Робертом, и в этом не было ничего особенного, но если бы я была такой же опытной, как Ари, я совершенно уверена, что это не подготовило бы меня к разряду электричества, тепла и возбуждения, проносящегося по каждому дюйму моего тела в тот момент, когда он набрасывается на меня. Одной рукой он запускает мне в волосы, другой скользит вверх по бедру, под тюль платья, когда прижимает меня к себе. Вершина моих бедер пульсирует, когда он приближается на дюйм ближе, эти дразнящие пальцы не торопятся.

Ничто и никогда не заставляло меня чувствовать себя так близко к этому; ни мои собственные пальцы, ни, тем более, чьи-либо еще. Я не узнаю свою собственную плоть или потребность, растущую в моей сердцевине.

— Придержи свой напиток, Гестия. Не хотелось бы сейчас расплескать, не так ли? — Себастьян хихикает, а затем этот приводящий в бешенство рот прижимается носом к моей шее.

Черт. Розовое вино в моей руке дрожит, как при чертовом землетрясении. Я совершенно забыла об этом, иначе поставила бы его на стойку бара, но теперь я стараюсь держать его ровно, пока эти ловкие пальцы прижимаются к тонкой ткани моих трусиков.

— Ты, блядь, промокла. — Я слышу, как Себастьян практически рычит. — Я знал, что ты непослушная маленькая извращенка. Почему ты так промокла, Гестия? Наблюдала или знала, что ты не выйдешь отсюда, не почувствовав мой член глубоко в своих тугих складочках?

Говоря это, он опускает шелковые трусики и двумя пальцами раздвигает мои внешние губы, в то время как его большой палец прижимается к моему клитору.

Я сгибаюсь пополам, глубокий, мяукающий стон вырывается прямо из моего горла. Я даже не знала, что кто-то может издавать подобные звуки, не притворяясь, но я не смогла бы сдержаться, даже если бы попыталась.

Мой бедный бокал разбивается об пол, рассыпаясь по темному мрамору.

— Ты такая чертовски отзывчивая, не так ли? — Себастьян шепчет. — А я думал, ты хотя бы попытаешься быть сдержанной. Может быть, ты не такая застенчивая, как можно было бы предположить. Ты хочешь, чтобы все смотрели на тебя, извращенка?

Я не могу удержаться и украдкой оглядываюсь вокруг, мое сердце учащенно бьется при мысли о том, что люди наблюдают за нами; но, несмотря на его поддразнивания, на самом деле никто не обращает на нас внимания. Люди здесь слишком увлечены собственными извращениями или наблюдают за теми, кто беззастенчиво трахает друг друга в открытую, чтобы смотреть на что-то столь же заурядное, как парень, дрочащий какой-нибудь девушке в баре.

— Разочарована, что ты не в центре внимания? — Он смеется. — Я могу это изменить.

Я вскрикиваю, когда он хватает меня за запястье и выворачивает, пока я не оказываюсь лицом к центру комнаты, прижавшись спиной к его твердой мускулистой груди.

Рука на моей руке перемещается к груди и медленно опускает ткань под одной грудью, затем под другой, обнажая кожу.

— Прекрати, — прохрипела я, потому что теперь люди начинают смотреть.

Женщина ухмыляется и что-то шепчет своему партнеру, затем они оба пялятся на мои сиськи. Мои соски твердеют, и не только потому, что Себастьян ласкает, сжимает, теребит меня.

— Я сделаю это, если ты действительно этого хочешь, — шепчет он мне на ухо, скользя вниз.

Я не знаю, что он задумал дальше.

Мне не терпится узнать.

— Я...

Все, что я собиралась сказать, застряло у меня в горле, потому что Себастьян схватил меня за ногу и поднял ее над барным стулом, поставив на него мою ногу на каблуке. Я стою на виду у всех, с отдернутыми трусиками в сторону. Себастьян встает на ноги позади меня и возвращается к моим сиськам и трусикам, когда его рот прижимается к сладкому местечку, где сходятся мои плечо и шея.

Теперь по меньшей мере пять человек смотрят, как мы танцуем, и от этой мысли у меня внутри все сжимается, пульсирует, разгорается жар.

— Дело в том, дорогая, что я не думаю, что ты понимаешь. Ты боишься показаться маленькой озорной извращенкой?

Два пальца проникают в мои нуждающиеся складки, крадут мои мысли и слова.

— Я не собираюсь слушать тебя, когда ты говоришь мне остановиться. Я знаю, ты действительно имеешь в виду, что ты в шоке. Но если ты скажешь мне «красный», все кончено, никаких вопросов. Снова надевай одежду, и я отвезу тебя домой. Понятно?

Я смотрю на него через плечо. Эта остановка была естественной, и я так рада, что он проигнорировал меня. Красный? Это не то слово, которое я бы использовала прямо сейчас. Мысль о прекращении этого дикого, безумного, волнующего опыта вызывает у меня желание придушить кого-нибудь. Я хочу большего. Я хочу всего.

— Понятно? — он повторяет, напоминая мне, что я не дала ответа.

Я заставляю себя кивнуть.

— Хорошая девочка. — Он вознаграждает меня, обводя мой клитор, пока его два пальца трахают меня, быстро и глубоко.

Боже, он так чертовски хорош в этом, что это не должно быть законно.

Обе мои ноги дрожат, та, что вытянута, и та, что поддерживает меня. Вроде как. По сути, они как желе. Я совершенно уверена, что оказалась бы в затруднительном положении, если бы наполовину не опиралась на него.

— Знаешь, Ари подумала, что для тебя это будет слишком. Она считала, что ты из тех девушек, которым нравится заниматься сексом в миссионерской позе, в темноте. — Он смеется. — Я знал, что ты захочешь этого.

Его пальцы выскальзывают из меня, и я, блядь, готова закричать, или умолять, или ещё что - что угодно, лишь бы он не останавливался. Но, прежде чем я успеваю сделать что-либо, кроме как оглянуться на него через плечо, я чувствую, как что-то теплое, твердое и мягкое прижимается прямо там, где мне это нужно.

Я ахаю.

— Ты помнишь свое стоп-слово, красавица?

Я нетерпеливо киваю.

— Красный.

— Ты воспользуешься этим стоп-словом? Потому что, если ты этого не сделаешь, я выебу из тебя душу на глазах у половины кампуса.

— Да, — отвечаю я срывающимся голосом.

— Да, ты скажешь красный? Или да, ты хочешь мой член, да? — спрашивает он, все это время медленно надавливая внутрь.

Срань господня, он такой чертовски толстый. Я едва могу нормально видеть, внезапно опьяненная ощущением его присутствия. Я смотрю вниз, стремясь увидеть, но весь тюль, скомканный у меня на талии, закрывает обзор.

— Ну? — Его голос легкий, поддразнивающий. — Что будешь, дорогая?

К моему разочарованию, он перестает толкаться, хотя его палец снова на моем клиторе, кружит, надавливает.

— Э-э-э.... Член. Я хочу его. — На самом деле, это то, что мне нужно.

Себастьян смеется.

— Ты уверена в этом?

— Да. — Я пытаюсь покачивать бедрами, чтобы привлечь его глубже, но, учитывая его рост, угол наклона и тот простой факт, что я не могу сейчас стоять прямо, он полностью контролирует ситуацию. — Пожалуйста, да.

— Если ты настаиваешь. — А затем он с ворчанием входит в меня, погружаясь в меня одним плавным движением.

Мое сердце подступает к горлу, но огромный, толстый ствол скользнул прямо внутрь, теперь сильно прижимаясь к чувствительному месту, которого никто и ничто никогда не касалось.

Мне приходит в голову, что он, вероятно, остановился, чтобы дать мне возможность привыкнуть к его обхвату, прежде чем скользнуть глубже.

Я уже думаю, что это слишком, что я никогда в жизни не чувствовала ничего настолько ошеломляющего, что лучше уже быть не может, но затем он выскальзывает и снова входит, заставляя местечко петь и вибрировать, а после третьего толчка взрывается.

Я кричу, привлекая к нам десятки нетерпеливых взглядов. Я почти падаю на задницу, больше не в состоянии даже притворяться, что поддерживаю себя. Он поднимает мою ногу под коленом и кладет ее на другой барный стул, заставляя меня приседать в воздухе, в то время как его огромный член продолжает долбить мою бедную киску.

Конечно, у меня раньше был секс, но, если это трахаться? С таким же успехом я могла бы быть девственницей, потому что никогда не испытывала и десятой, и сотой доли этого.

— Посмотри, как подпрыгивают твои сиськи, — стонет Себастьян, его руки на моей талии, он прижимает меня к себе, когда входит в меня. — Слышать, как ты умоляешь о большем, как жадная маленькая шлюха, которой ты и являешься. И ты наслаждаешься каждой минутой этого, не так ли?

Я могу только хныкать, не в состоянии делать ничего, кроме как сжимать, всхлипывать и обливать его член.

— Похоже, я не единственный, кто любит покрасоваться, да? Эй, Рафаэль, — окликает он.

Один парень, блондин, одетый в расстегнутую белую рубашку и темно-красные брюки, щеголяющий стилем, который никто не мог не заметить, немедленно прекращает тереться о пару женщин, с которыми он танцевал, чтобы подойти.

По-моему, он немного моложе нас, но очень милый.

— Рафаэль, познакомься с моей прекрасной извращенкой. Она хочет увидеть, какой эффект производит на тебя. На всех.

— Черт возьми, да. — Парень не колеблется: он расстегивает штаны и вытаскивает свой член, твердый как сталь. — Черт, ты такая горячая, принимаешь этот член у нас на глазах.

Я не могу не напрячься, даже когда чувствую смех Себастьяна у своей кожи.

— Рафаэль - вуайерист. Тебе нравится, когда за тобой наблюдают. Ему нравится наблюдать. Покажи ему, как ты берешь мой член, Гестия.

Медленно, нерешительно я приподнимаю тюль, чтобы обнажить нас.

— Срань господня. Ты такая мокрая, — замечает он почти благоговейно. — И твоя чертова киска выглядит такой тугой.

Совершенно незнакомый человек трогает себя, дрочит свой член, наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть.

Мое нутро воспламеняется, из меня вырывается протяжный вопль. Я не знаю, то ли это мне кажется, что я становлюсь плотнее, то ли Себастьян на самом деле становится больше и тверже внутри меня, но по какой-то причине его член, кажется, проникает глубже в меня, заполняя меня до краев. Я собираюсь взорваться. Надвигающуюся волну не остановить и не замедлить.