Если понадобится, я уничтожу весь мир.

— Что ты знаешь о подражателе Убийцы Ворона? — спрашиваю я.

— Ничего!

Она разводит руки в стороны, и я использую ее слабость как учебный момент. Протягиваю руку вперед и ударяю ее кулаком в бок. Я сдерживаюсь, не прилагая столько сил, сколько есть во мне, но их хватает, чтобы Рэйвен отшатнулась.

— Эй! Ты задал вопрос.

— Я также тренирую тебя. Научись работать в режиме многозадачности, Крошка Ворон, иначе ты никогда не добьешься того, чего хочешь.

Ее лицо бледнеет, а тело сжимается от моих слов.

— Не называй меня так.

«Ммм, я задел за живое».

— Я буду называть тебя так, как захочу, Крошка Ворон. Учись выбирать свои сражения и, блядь, разбираться с остальным.

Она сглатывает рык, и я наблюдаю, как он проникает в ее горло. В тот момент, когда он попадает в желудок, Рэйвен поднимает руки, и готовится ударить меня в ответ.

— Я ничего не знаю об убийце-подражателе. Эта записка — первый раз, когда я о нем слышу.

Рэйвен замахивается вперед, но ее глаза выдают это еще до того, как она шевелит рукой, и я выставляю руку, блокируя ее удар, прежде чем та успевает нанести его мне. Затем протягиваю свободную руку и бью ее по ребрам. Боль пронзает ее лицо, и Рэйвен наклоняется вперед.

— Встань. Не показывай свою боль. Покажешь хоть унцию и будешь продолжать получать удары в это слабое место. Неужели твой тренер ничему тебя не научил?

Она резко выпрямляет спину.

— Заткнись.

Я с отвращением качаю головой.

— Перестань показывать свой гнев. Ты слишком эмоциональна, и это еще одна слабость. Приведи себя в порядок и, черт возьми, обрати на меня внимание. Ты в беспорядке.

— Потому что ты задаешь мне все эти гребаные вопросы, когда я пытаюсь обратить внимание на твои движения!

«Блядь. Она действительно так безнадежна?»

Я возвращаюсь на свою сторону ринга и кивком приглашаю ее сделать то же самое. Она мягко ударяется спиной о канат.

— Я понимаю, что тебя учили, но учили неправильно. Твой тренер научил тебя драться на ринге, но этим дело и ограничилось. Это не его гребаная вина, но ты должна забыть обо всем, чему тебя учили. Начни с нуля. Если ты не послушаешь меня сейчас, у нас ничего не получится.

Мы замираем, каждый наблюдает за другим, наши взгляды прикованы друг к другу. Едва дышим. Просто смотрим друг на друга и ждем, кто сделает следующий шаг.

— Хорошо, — выдыхает она. — Я буду слушать.

— Супер. Обращай внимание на каждую деталь. Почувствуй мой запах. Услышь меня. Чувствуй меня. Мои слабые и сильные стороны. Знай, какие движения я собираюсь сделать, не в том направлении, в котором движется мое тело, но, черт возьми, чувствуй каждое мое движение. Пока не почувствуешь, что ты не противник, а часть меня.

Я подхожу к ней и наблюдаю, как ее взгляд пробегает по каждому сантиметру моего тела. Она делает то, что ей говорят, и постоянное напряжение в моей груди немного ослабевает.

«Какого хрена?»

— Сейчас я буду говорить с тобой, и ты не должна отвлекаться на мои слова.

Я прохожу взад-вперед, и ее глаза на мгновение встречаются с моими, прежде чем вернуться к моему телу.

— Скажи, ты знаешь, кто может быть подражателем Убийцы Ворона?

Рэйвен качает головой, не отрывая взгляда от моего тела.

— Кто-нибудь из твоего прошлого, кто мог бы отомстить?

Ее лицо застывает.

— Все жаждут мести.

С этим я могу согласиться.

— Есть кто-нибудь, кто был бы особенно заинтересован в тебе?

Рэйвен прикусывает губу, и я вижу нерешительность в ее взгляде, как стекленеют ее глаза, и понимаю, что она теряет концентрацию.

— Будь внимательна, Рэйвен. И скажи мне, — продолжаю расхаживать по рингу, меняя движения, пока она остается прижатой к канату.

— Один мужчина... он прикасался ко мне, когда я была маленькой. — Ее голос едва слышен. Но с таким же успехом она могла выкрикивать эти слова во все горло. Я слышу их, и от них у меня такое чувство, будто мне в желудок вливают ядовитый яд.

— Мужчина... прикасался к тебе, когда ты была ребенком?

Она кивает, с трудом удерживая свое внимание.

— Что с ним случилось? — Сохраняю спокойствие в голосе, хотя мне хочется потребовать, вырвать это из ее горла и пойти найти его самому. Я бы разорвал его на куски и сшил обратно, только чтобы сделать это во второй раз.

— Он мертв. Мой отец... он... о-они убили его.

В этом я согласен с Убийцей Вороном.

На этот раз я пробираюсь к ней, делая вид, что ухожу влево, и замахиваюсь вправо. Она резко вскидывает руку, ударяя ладонью по моим костяшкам пальцев. Я удивленно поднимаю брови, и Рэйвен резко взмахивает правой рукой, ударяя меня прямо в селезенку.

— Хорошая девочка, — бормочу и наблюдаю, как вспыхивают ее глаза от этой простой похвалы. Ее тело дрожит, и, клянусь, я чувствую в воздухе вкус ее желания.

— Спасибо, — шепчет она.

Делаю шаг вперед, прижимая ее к канату. Я должен продолжать, снова и снова проверять ее возможности, но мои ноги двигаются сами по себе. Все мое тело делает то, что хочет. А прямо сейчас оно хочет прижать Рэйвен к канатам и просто... прикоснуться к ней, черт возьми.

Рэйвен выгибает спину и запрокидывает голову, чтобы посмотреть мне в глаза. В них любопытство, беспокойство, чертова надежда, и я хочу разжечь в них огонь и позволить ему сжечь меня заживо.

Она никогда не должна чувствовать никакой надежды рядом со мной. Я буду только брать и брать, но никогда не дам ей и унции того, чего она так жаждет.

Теперь, когда знаю, кто она на самом деле, я вижу ее по-другому. Как будто Рэйвен стала другим человеком. Она больше не просто девушка, которая хочет попасть в беду. Она прирожденная убийца, которая хочет научиться контролировать свои порывы.

Я не могу удержаться и прижимаюсь к ней всем телом. Мой жар сливается с ее жаром. У меня еще так много вопросов, но больше всего я просто хочу понять, соответствует ли ее тьма моей тьме.

Если мы одно целое.

— Что ты делаешь? — спрашивает Рэйвен, и в этот момент ее голос звучит почти беззвучно.

— Я не знаю.

Мои слова — чистая правда. Не знаю, зачем делаю это. Я никогда не действовал... никогда не преследовал никого, кроме тех, кого нужно убить. Никогда даже не хотел преследовать девушку.

«Так какого хера я делаю?»

Рэйвен поднимает руку, касаясь моей влажной белой рубашки. Мои мышцы напрягаются под тканью, становясь напряженными, пока я сдерживаюсь. Но я на грани потери контроля и не доверяю себе. Я переломаю ей кости.

Сломаю эту хрупкую мышцу внутри ее груди.

Я ненавижу прикосновения, ненавижу ощущение прикосновения кожи к коже, но не могу удержаться и прижимаюсь к ней всем телом. Это желание, эта жажда в моих венах была заперта в клетке, а ключ был у Рэйвен. Один миг соприкосновения нашей кожи, и она отпирает все, и мой зверь наконец-то выходит на свободу.

Я поднимаю руку и кладу ее на талию, ее кожа дрожит под моей ладонью.

— Это неправильно? — спрашивает она, по-видимому, неуверенная даже в себе.

— Я неправильный.

И это правда. Я такой неправильный и мало что знаю, кроме того факта, что никогда, ни за что не смогу дать ей что-то большее, чем безэмоциональный трах. Я должен уйти. Должен уйти сейчас и не заставлять ее проходить через это дерьмо.

Но мое тело жаждет ее прямо сейчас, и это ощущение так чуждо мне.

Я не хочу, но готов отстраниться, когда ее рука ложится мне на талию, притягивая к себе. Прижимая мое тело к своему. Ее глаза умоляют. О чем? О освобождении? Свободе? Спасении?

Я не знаю. Но она умоляет о чем-то, и мне так сильно хочется это сделать.

Рэйвен кладет другую руку на мой затылок и наклоняется, прижимаясь губами к моим губам, прежде чем я осознаю, что она делает.

Ощущения сродни ожогу на ее шее. Когда мы соединяемся, по моим губам пробегает обжигающее ощущение. Она осторожна, нервничает и испытывает неловкость в своих движениях, а мной словно овладел зверь, и рык вырывается из моего горла, когда я прижимаюсь к ней, и мой член мгновенно становится твердым.

Рэйвен опускает руки, мое превосходство овладевает ею. Она не отталкивает меня, а наоборот, прижимается ко мне, когда я овладеваю ее ртом, впиваясь в ее губы так, словно чертовски голоден.

Никогда не чувствовал себя таким диким, таким неуправляемым, когда дело касалось женщины. Я забираю каждую частичку ее тела себе, не оставляя от нее ничего, кроме бьющегося сердца.

Скольжу руками по ее талии, по ее стройной фигуре и останавливаюсь возле ее грудей. Ее кожа обжигает сквозь тонкую рубашку, и я уже собираюсь сжать ее сиськи, когда она отстраняется от меня.

— Я... я... блядь, — качает головой Рэйвен, ее мысли в таком же беспорядке, как и мои.

Вижу противоречие в ее сознании, все ее мысли перепутаны. Я чувствую то же самое, но также чувствую голод, и мне приходится сдерживать себя, чтобы снова не наброситься на нее.

— Это уже слишком. Я не думаю, что это хорошая идея. Мы можем... мы можем просто потренироваться? — тихо спрашивает она, не в силах встретиться со мной взглядом. Рэйвен выскальзывает из-под меня, встает и идет к противоположному концу ринга. губы Я наблюдаю, как она хватает веревки, зажимая их между пальцами.

Внутренний конфликт также вызывает у нее ярость. Она чувствует себя раздираемой надвое из-за своих чувств, которые не так ясны, как ей хотелось бы. Ее запутанные эмоции только еще больше сбивают ее с толку.

Я понимаю ее, но от этого не становлюсь менее злым.

Мне хочется разорвать ее за то, что мной она отвернулась, но в то же время я хочу облизать ее с ног до головы и посмотреть, будет ли ее тело таким же сладким и соленым на вкус, как ее.

Гнев прокатывается по моему телу вместе с эмоциями, которых я никогда раньше не испытывал. Кажется, что моя кровь кипит так, что вены разрываются. Она отвергает меня? Она не хочет меня? Это безумие внутри меня? Может, ей нужен кто-то нормальный? Кто-то вроде Чада Андерсона?

— На сегодня мы закончили.

Поворачиваюсь к ней спиной, пытаясь сдержать все, что со мной происходит, чтобы не разорвать ее пополам. Я разочарован? Что, черт возьми, со не так?