Я запихиваю свои футболки и майки в сумку и перехожу к следующему ящику.

— Я больше не останусь здесь. Я не согласна с тем, что вы делаете. Ваши убеждения — это не мои убеждения. Я не должна быть вынуждена вести себя определенным образом, чтобы угодить вам. Я уже почти взрослая, так что просто отпустите меня.

Моя сумка вырывается из моих пальцев, и меня оттаскивают в сторону, когда они оба хватают меня.

— Отпустите меня! — кричу я, пытаясь вырваться из их хватки. Обычно это не составляет труда. Я сильнее их обоих, без сомнения. Я тренируюсь, чтобы укладывать на задницу крутых чуваков. Но в моем ослабленном состоянии, измученном, сломленном, истощенном, их гнев и ненависть ко мне — это сила, с которой я не могу бороться.

— Мы отвечаем за тебя, пока тебе не исполнится восемнадцать. Ты не будешь нарушать наши правила, пока живешь под нашей крышей, — рявкает на меня дядя Джерри.

— Тогда позвольте мне покинуть это ужасное место. Вы, ребята, чертовы психи, — кричу я в лицо тете Глории.

Ущипнув меня за руку так сильно, что лопается кожа, я отшатываюсь от них. Их хватка слишком сильна, и меня мгновенно выталкивают из комнаты в коридор.

— Куда вы меня ведете? Вы не можете так поступить. Это издевательство!

Я слышу плач из коридора и скрежещу зубами, понимая, что плачет Ария. Что, черт возьми, они сделали? Они причинили ей боль? Ее наказывают за то, что она солгала ради меня?

— Ария! Ария! Что, черт возьми, вы с ней сделали? — Я реву, мой жар и слюна летят им в лица.

Ладонь шлепает меня по щеке, и мое и без того пульсирующее лицо кричит в агонии.

— Не разговаривай с ней. Не говори с ней. Даже не думай о ней. Из-за тебя согрешила моя собственная дочь. Ты — всего лишь яд, отравленное существо, созданное самим дьяволом. Если мы не можем спасти тебя, то никто не сможет.

Я смотрю на тетю Глорию, ненавидя ее больше, чем кого-либо за всю свою жизнь. В моем животе разгорается ярость, а от болезни меня лихорадит. Я маниакальна. Я дикая. Зверь внутри меня, которого я держу глубоко взаперти, грозит вырваться наружу. Он хочет быть свободным. Он хочет обрушить на мир хаос, пока от него не останутся лишь руины и пепел.

— Я не поддамся твоим адским уловкам, чтобы согнуть меня так, как ты хочешь. Я отказываюсь! — Я кричу, вырываясь из их хватки. — Я никогда не стану такой, как вы хотите, так что просто дайте мне уйти! — кричу я, когда тетя Глория протягивает руки и бьет меня в грудь. Я шатаюсь назад, обхватывая себя руками, и оглядываюсь через плечо.

Лестница.

Бесполезно. Толчок был слишком сильным, а я слишком слаба. Мое тело падает в воздух, но лишь на мгновение. Как только я ударяюсь спиной о деревянную лестницу, я издаю крик, и мое тело падает, крутится, переворачивается и кувыркается, когда каждая часть моего тела ударяется о дерево.

Когда я ударяюсь о площадку, моя голова откидывается назад, затылок ударяется о деревянные балки перил.

И все вокруг становится черным.



Я открываю глаза, когда мои ноги ударяются о бетон. Я поворачиваю голову и вижу, как дядя Джерри тащит меня по полу подвала.

— Что... что ты делаешь? — Я стону, боль во всем теле невыносима.

— Не отвечай ей, Джер. Ни слова. — Голос тети Глории звучит демонически, когда она срывается на крик. Она не та милая женщина, которая кладет лишнюю пятерку в корзину для пожертвований в церкви или пожимает всем руки у дверей. Нет, в этой женщине столько ненависти, что от нее пахнет.

— Приведи ее сюда, — кричит она.

Моя голова откидывается назад, а дядя Джерри крепко сжимает мои запястья, прижимая меня к холодному полу. Мы поворачиваем за угол в кладовую, и я вскрикиваю, когда вижу все, что меня окружает.

Кресты. Столько чертовых распятий, что на них больно смотреть. Большие, маленькие, золотые, серебряные, деревянные. Практически все, что только можно придумать, прикреплено к этой стене, пока не осталось ни одного свободного дюйма. На полу лежит одеяло, а в углу комнаты стоит ведро. В остальном вся кладовая была очищена.

— Я знала, что это лишь вопрос времени, когда мы вернем тебя сюда. — Тетя Глория лезет в карман и достает ключ. — Ты можешь остаться здесь и подумать о том, что ты сделала и как поступила. Подумай о своих грехах и о том, правильный ли это путь для тебя. Позволь Богу вести тебя к свету.

Дядя Джерри выходит из комнаты и возвращается с черной Библией в кожаном переплете. Он кладет ее у моих ног.

— Пусть Бог укажет тебе путь. Если ты не найдешь путь праведности, да помилует Господь твою душу.

С этими словами они выходят из комнаты. Тяжелый звук замка по ту сторону двери заставляет мое тело превратиться в лед.

Я заперта здесь.

В темноте. Не имея ничего, кроме одеяла и Библии. Никто не придет, чтобы спасти меня.

Люди говорили, что раньше моя жизнь была похожа на хождение по аду. Злому и запятнанному. Они не понимают, что я вышла из одного ада и сразу попала в другой.