Боже мой, это захватывающее зрелище.

Тело Стебби безвольно лежит на веревке, его голова откинута в сторону. Кровь стекает из его рта прямо мне на лоб.

Я поднимаю взгляд, и дыхание покидает мои легкие, когда мои глаза сталкиваются с глазами Морелли.

Он стоит с безучастным выражением лица, глядя, как теплая кровь стекает по моему виску. Я не отстраняюсь, чувствуя на своей коже чужую кровь. Хотя сегодня я этого не ожидала.

Я не ожидала этого.

Эти... эмоции бурлят в моей груди с такой скоростью, что я не успеваю их переварить. Как будто мир находится в нескольких секундах от конца.

Как будто все эмоции, которые я прятала глубоко в груди последние семнадцать лет, вырываются на поверхность, не имея шансов остановиться.

Все, что я чувствовала в своей жизни, ничто по сравнению с тем, что я чувствую сейчас.

Глаза Морелли не отрываются от меня, запрещая мне уходить. Его темный взгляд вспыхивает, когда он наблюдает за тем, как кровь покрывает меня. Я поднимаю руку и вытираю ее, размазывая по лбу и волосам. Я не знаю, что делать; я не знаю, как себя вести.

Я чувствую себя... беспорядочно.

Мой язык высунулся, смачивая губы, и я чувствую, что должна говорить, хотя слова не вырываются. Этот момент совсем не похож на нашу последнюю встречу. Наша последняя встреча была ненавистной, враждебной.

А в этот раз все эмоции мира собраны воедино.

Я хочу этого. Я хочу иметь возможность отключиться. Взгляд в его глазах... Я хочу, чтобы он был в моих. Я хочу иметь возможность убивать, лишать жизни, красть чье-то дыхание, не задумываясь о последствиях. Все, что есть в Морелли, я хочу видеть в себе. Я хочу, чтобы эмоции можно было выплеснуть голыми ногами и ничего не почувствовать.

Я хочу быть безжалостной, как Морелли.

Я хочу, чтобы он тренировал меня, учил меня, помогал мне стать убийцей, которым мне суждено быть. Мне нужны его знания.

Они мне нужны.

Внезапно Морелли бросает мертвое тело Стебби на землю, затем разворачивается и уходит в противоположный конец ринга.

Наша связь прерывается, и воздух молниеносно возвращается в мои легкие. Люди начинают бесноваться, кричать и толкаться мне в спину. Я отбиваюсь от них, но это бесполезно при таком количестве толкающихся на меня людей.

Он должен меня тренировать.

Я выныриваю из людской волны, проскальзываю под канатом на ринг, отчаянно пытаясь поймать его, чтобы попросить. Чтобы умолять. В этот момент я не против быть отчаянной. Никогда в жизни я не чувствовала себя настолько правильной, чтобы он показал мне все, что мне нужно знать. Я потерялась и запуталась с тех пор, как переехала к тете и дяде, и впервые с тех пор, как я переступила порог Орегона, я чувствую ясность.

Это правильно.

Я бегу по рингу, нога попадает в лужу крови. Я слышу шепот, гадающий, кто это. Они гадают, не я ли это, но не могут быть уверены.

Я бросаюсь на другой конец ринга, спрыгиваю вниз и направляюсь к раздевалкам. Я натягиваю капюшон на голову и устремляю лицо в пол, преследуя Морелли. Как раз в тот момент, когда я собираюсь срезать угол и войти в мужскую раздевалку, пальцы обхватывают мою шею сзади. Мои глаза расширяются, и я оглядываюсь через плечо, чтобы увидеть Коргана, его лицо напряжено и взволновано.

— Какого хрена, Рэйв?

Я хмурюсь, вырываясь из его объятий и снимая с головы капюшон.

— Что?

Его глаза расширяются.

— Да что с тобой такое? Ты исчезла на неделю и снова появляешься с гражданскими? Что, черт возьми, произошло?

Мой взгляд переключается на раздевалку, меня охватывает паника, что я теряю свой шанс. Он ускользнет, он найдет способ, и тогда я не знаю, когда смогу спросить его. Никогда не наступит подходящий момент.

— Семейное дерьмо, — полусерьезно бормочу я. Но слова оказываются ошибкой, и Корган сразу же подхватывает ее. Он знает, что у меня нет семьи, во всяком случае, не совсем.

Он разражается смехом.

— Семейное? Теперь я действительно знаю, что что-то случилось.

Мое тело кричит, что нужно бежать. Я не люблю конфронтацию и не люблю, когда меня допрашивают. Это не мой конек, и Корган знает об этом, но, похоже, в данный момент ему наплевать.

Я слышу шаги, и через несколько мгновений появляется Реджи, его лицо пустое, пока он разглядывает меня.

— Я все думал, когда же мы тебя снова увидим.

Я сжимаю челюсти, ненавидя ощущение допроса. Они никогда бы не стали так вести себя с Морелли или Стебби, если уж на то пошло. Но это потому, что я единственная девушка, которая дерется. Это потому, что они нормальные, и они испытывают чувства, как будто мы семья.

Я же не понимаю чувств и хочу выплеснуть все эмоции обратно на них. По крайней мере, на данный момент. По крайней мере, пока я не смогу поговорить с Морелли.

— Мне действительно нужно идти. — Я отхожу от них обоих, чувствуя, что они заманивают меня в ловушку и требуют ответа. Привяжут меня к стулу и потребуют ответов, которые я не смогу им дать. Они никогда не узнают от меня правды. Мои секреты — мои, и мне их хранить.

— Куда, черт возьми, ты так быстро несешься? — рявкает Реджи, его костюм идеально сидит на нем. Его глаза переходят на мой нос. — Твой нос хорошо заживает.

Да, если слегка согнутый — это хорошо. Я выгляжу как дерьмо.

— Мне нужно кое с кем поговорить.

Корган смотрит через мое плечо на закрытую дверь раздевалки позади меня.

— Я бы никогда не пустил тебя на ринг, если бы знал, что он с тобой сделает.

Я хмурюсь.

— Я не твоя проблема, Корган, и ты не принимаешь за меня никаких решений.

— Есть немногие, с кем я не хочу, чтобы ты снова дралась, и он один из них. Он чертовски опасен, Рэйв. Гребаная бомба.

От этой мысли мурашки пробегают по ступням, поднимаются по ногам и по всему телу. Почти как будто все мое тело спит. Эти слова должны были бы напугать меня, но они не напугали. Совсем нет. Даже наоборот, они меня возбуждают. Я хочу только одного: войти к нему и потребовать, чтобы он вставил в меня все то безумие, которое в нем есть. Я хочу этого. Я хочу изучить каждый кусочек его мозга и позволить ему стать моим собственным.

— Поговорим позже, — бормочу я, разворачиваясь. Отворачиваюсь от двух мужчин, которые были для меня опорой на протяжении года. Но сейчас они не могут быть моим приоритетом. Я искуплю свою вину перед ними позже. Я должна сосредоточиться на настоящем. А сейчас мне нужно поймать Морелли, пока он не скрылся, и я не потеряла свой шанс и свою храбрость.

— Подожди. — Корган хватает меня за запястье, когда я прохожу мимо, и останавливает на месте. Его пальцы горячие, обжигающее пламя лижет предплечья и без того раскаленной кожи. Я обнажаю зубы и с рычанием вырываю свою руку из его хватки. Его лицо застывает, но я знаю, что он не пострадал. Они знают меня. Прикасаться ко мне запрещено, но они оба решили нарушить это правило в течение десяти минут.

— Что? — огрызаюсь я.

Корган делает шаг ко мне.

— Ты вернешься в спортзал? — Я могу сказать, что они думают, что это конец. Что это мой конец.

Они очень сильно ошибаются. Это не конец.

Это начало. Это мое возрождение.

Я ослабляю свою защиту, только на чуть-чуть.

— Я вернусь в спортзал. И я вернусь на ринг в следующую пятницу.

Оба успокоенные, они кивают, а я поворачиваюсь, готовая к разговору с Морелли. Наконец-то.

Нервы бьют ключом, когда я хватаюсь за ручку и открываю дверь, а тело мгновенно покрывается испариной.

Я заходила в мужскую раздевалку всего один раз, пообещав себе, что больше никогда этого не сделаю. Сейчас, шагая внутрь, я думаю, буду ли я жалеть об этом моменте.

Или это будет момент, который исправит все мои проблемы.

Зайдя внутрь, я замедляю шаг, и мои глаза расширяются, когда я сталкиваюсь лицом к лицу совсем не с тем, чего ожидала.

Большая собака. Собака? Волк? Какой-то странный гибрид? В его шерсти смешались коричневый, серый и белый цвета, пока он смотрит на меня. Его лапы размером с мои руки, а спина выше моей талии.

Этот зверь огромен.

— Эм, привет? — Я делаю шаг к нему, протягиваю ладонь, чтобы погладить его, как хорошего щенка, которым он, надеюсь, является, но его зубы обнажаются, и низкое рычание начинает клокотать в глубине его горла.

— Ну ладно. — Я отступаю назад, не зная, что делать. Если бы это был человек, я бы просто пробилась сквозь него. Может, я и сумасшедшая, но я не дерусь с животными. Животные не плохие. Они лучше людей. — Алло? — Надеюсь, Морелли услышит меня и придет ко мне, а не придется искать его с этой собакой на заднице.

Я слышу ворчание, а затем шаги.

Вот и он.

Пот заливает его лицо, кожа бледная, руки напряжены по бокам, верхняя губа выгнута назад. На влажном носу блестит кольцо. Он выглядит смертельно опасным.

Я делаю шаг вперед.

— Какого черта ты здесь делаешь? — От его голоса у меня по позвоночнику пробегает дрожь. Он так сильно отличается от того, когда он выкрикивает в мой адрес неуважительные комментарии. В этой тихой комнате его голос глубже. Жесткий, словно его обмакнули в уголь и окунули в ненависть.

Я опускаю взгляд на его живот, на иглу, вонзившуюся в рану. На рану в боку, из которой все еще сочится кровь. Выглядит болезненно, и, судя по тому, что игла проходит сквозь его кожу, я догадываюсь, что прервала его самозашивание.

— Это выглядит болезненно. Тебе помочь наложить швы? — Я показываю на его живот, и он отступает назад.

— Что ты здесь делаешь? — Он игнорирует мой вопрос, его глаза темнеют, превращаясь в черные ямы.

Я провожу языком по верхним зубам, зная, что и так бы приняла его грубость, но то, что она прозвучала так жестоко, выбивает меня из колеи.

— Я пришла задать тебе вопрос.

Его глаза сужаются.

— Нет. — Повернувшись, он уходит за угол, скрываясь из виду, в темную тень раздевалки. — Роско, иди сюда, — приказывает он собаке. Роско бросает еще один нерешительный взгляд на меня, прежде чем повернуться, и его когти клацают по полу, когда он следует за своим хозяином.

— Подожди. — Я подхожу к нему как раз в тот момент, когда Роско издает еще один рык. Их тени движутся в темноте, и я снова вздрагиваю, чувствуя себя не так безопасно, как хотелось бы. — Мне нужна твоя помощь.