Глава 8

Я проверил телефон Далласа, когда он зазвонил час спустя, и там было текстовое сообщение с именем и номером моего контактного лица. По словам агента ФБР, работавшего под прикрытием, возникли разногласия по поводу того, кто является вторым номером Рубена Суареса, и было интересно понаблюдать за протоколом в действии. Мне пришлось набрать защищенный номер, который также был отправлен мне по смс, а затем оба сообщения были удалены, как будто их никогда и не было. Бюро заботилось о том, чтобы если кто-то и погорел, то только из-за собственного просчета, а не из-за случайного текстового сообщения, которое кто-то забыл стереть.

В сообщении также говорилось, что Нэш Колтер - мой новый псевдоним - введен в действие и что я не буду ждать, пока ФБР свяжет меня с телефоном Брига Стэнтона. Мой номер полностью заменил номер Брига, и все, кто попытается его достать, получат вместо него меня. Я понимал, что Бюро хотело быть в курсе всех событий, владеть информацией, и так все пройдет гораздо спокойнее и логичнее. Это было впечатляюще, но ожидание было утомительным.

Я отправил сообщение на контактный номер Рубена Суареса и спросил, в котором часу мы встретимся. Через несколько минут я получил ответ, в котором говорилось, что они свяжутся на следующий день. Поскольку давить было опасно, а наркоторговцы не имели привычки оставлять записи разговоров по мобильному телефону для правоохранительных органов, я выбросил эту операцию из головы и встал, чтобы принять душ.

Выйдя из душа и переодевшись в джинсы и одолжив у Далласа одну из футболок и кардиган на пуговицах, я отправился на кухню, чтобы посмотреть, что он приготовил. Кексы, которые мы ели утром, не подошли, но, перебирая варианты, я не получил ничего, кроме разочарования. Более пустого холодильника я не видел со времен учебы в колледже. Это было поразительно. Я и представить себе не мог, что взрослые мужчины так живут, когда становятся полноценными взрослыми.

Поскольку у нас с Далласом были номера телефонов друг друга, я решил, что если он проснется и обнаружит, что меня нет, то позвонит мне, поэтому я взял его машину и поехал обратно на площадь, которую мы проезжали накануне вечером, где я заметил магазин «Whole Foods Market». В итоге я немного переборщил, но, Господи, у этого человека не было никаких продуктов. Пиво у него было. В его морозилке была хорошая водка, но настоящая еда... не слишком.

Когда я вернулся, то с удивлением обнаружил, что у обочины перед его домом стоит машина, а водитель вышел из нее, когда я припарковался, и заглушил двигатель. Тут меня осенило, что у меня нет с собой пистолета, что за несколько часов я превратился из бдительного и вооруженного человека в человека, который ведет себя как на отдыхе.

Открыв дверь и осторожно выйдя, я обнаружил молодую женщину, застывшую у заднего сиденья машины Далласа. Она явно не ожидала меня увидеть.

– Привет, – поприветствовал я ее, совершенно уверенный, что передо мной его младшая сестра. Из-за волос и цвета глаз никто не мог отрицать их связь.

Она попыталась улыбнуться, но у нее это не получилось.

– Я Крой, – сказал я и протянул ей руку.

Она схватила ее и крепко сжала, а в ее глазах внезапно навернулись слезы.

– Не хочешь помочь мне с продуктами и зайти в дом, чтобы поговорить о том, что случилось?

Быстрый кивок головой.

– Я умею решать проблемы, – сообщил я ей с абсолютной уверенностью. – Вот увидишь.

Я слабо улыбнулся этому хвастовству.

Мы несколько раз заходили в дом и выходили из него, и она не удивилась, что я скупил магазин, потому что никогда не была в гостях у брата и не предлагала ему ничего, кроме воды, пива или водки, а также иногда Hot Pocket[1], замороженные буррито или Pop-Tart[2]. Однако она была ошеломлена тем, что он спит. Она даже проверила его и вернулась на кухню, когда я раскладывал продукты, с совершенно ошарашенным видом.

– Он не спит. Он никогда не спит.

Я пожал плечами.

– Сегодня он спит.

Она присела на один из четырех барных стульев у островка в центре кухни. Его плита была установлена там, как я догадался, для того, чтобы после приготовления еды можно было просто разложить ее по тарелкам и передать друг другу. Мне понравились приборы из нержавеющей стали, гранитные столешницы и все места для хранения. Окно над кухонной раковиной было идеальным, и я разместил там купленные травы, все маленькие растения, за которыми нужно будет ухаживать, когда меня не будет.

Она протянула руку, и я улыбнулся, взяв ее в свою.

– Я Кейт, – сказала она мне, – на букву «К», как Кейт Бланшетт.

– Крой, а не Трой, тоже с буквой «К»[3].

Я увидел ту же улыбку, что и у ее брата, ту, что заставляла ее глаза сиять.

– Итак, Кейт, могу я предложить тебе омлет?

Она скорчила гримасу.

– Я не люблю желтки и мясо, и...

– Как насчет омлета из яичных белков со шпинатом и авокадо?

Наступила пауза, пока она изучала меня.

– Ну?

– Правда?

Я кивнул.

– Тогда да, пожалуйста, – почти прохрипела она.

Она наблюдала за тем, как я приступаю к подготовке, а затем наклонилась, чтобы покопаться в рюкзаке, маскирующемся под сумочку, и найти свой телефон. Она сделала глубокий вдох, прежде чем ответить.

– Что? – она прислушалась на мгновение.

– Нет, я совершенно не согласна. Я не думаю, что называть его Женским оздоровительным центром - хорошая идея. Это понравится только пожилым женщинам, а не тем, кто нам нужен.

Я улавливал обрывки разговоров, пока варил кофе, используя смесь, которую придумал для парней в офисе, и заваривал себе чай. Помахав Кейт, я указал на кофейник и чайник, а она - на чай, и таким образом навсегда заняла место в моем сердце. Мы, чайные люди, должны держаться вместе.

Как только она закончила разговор с тем, кто заставил ее снова плакать, ей позвонила мама, и я понял это по словам

– Я не могу сейчас говорить, мама. Я собираюсь съесть самый вкусный в мире омлет, – последовала пауза. – Крой приготовил его для меня, – еще одна пауза. – О, я бы хотела, но нет, он принадлежит Далласу.

Я собирался поправить ее, но она включила громкую связь и положила телефон на стойку, чтобы взять тарелку, которую я ей передал.

– Мам, он еще и хэш-брауны делал. С нуля. Я видела, как он тер картошку.

– Ты серьезно?

– Ты на громкой связи, – сказала она с усмешкой, прежде чем уткнуться в свою тарелку.

– Крой?

– Привет, – сказал я, ужасаясь тому, что разговариваю с матерью человека, которого не знал полных двадцать четыре часа.

– Вы готовите для моей дочери?

– Да, мэм. Она выглядела так, будто ей нужна еда.

Кейт застонала, когда я налил ей апельсиновый сок и положил на ее тарелку пшеничный тост с маслом.

– Вкусно? – поддразнила ее мама.

– О боже, мама, это так вкусно.

– Ну, тогда мне обязательно нужно прийти посмотреть.

Что?

– Ты почти в получасе езды, – напомнила ей Кейт.

– Обычно, но с учетом того, как я езжу, это скорее пятнадцать минут.

– Она водит машину как маньяк, – заверила меня Кейт.

– Я собиралась проверить состояние холодильника твоего брата перед йогой, так что в любом случае я почти у цели.

– Интересная история, – прошептала Кейт, радостно раскачиваясь взад-вперед на своем стуле, прежде чем повысить голос. – Слушай, Даллас еще не проснулся, так что не шуми, когда войдешь.

Тишина.

– Прости, что?

– Даллас спит.

Опять молчание.

– В одиннадцать тридцать утра? – наконец сказала она.

– Мы вместе работаем над делом, – сообщил я обеим женщинам, – так что вчера мы засиделись допоздна.

– Ты тоже из ФБР? – спросила Кейт между укусами.

– Нет, я частный подрядчик, приехавший в город из Чикаго.

– Что? – Кейт вздрогнула.

– О боже, нет, – сказала его мать и повесила трубку.

Я перевернул омлет, добавив нарезанные кубиками ветчину и грибы, красный перец - потому что зеленый мне не нравился - и чрезмерное количество сыра.

– Она действительно придет сюда? – спросил я Кейт.

Она кивнула, снова приняв грустный вид.

– Итак, расскажи мне, почему Женский оздоровительный центр - это не вариант.

– О, – сказала она, сдуваясь, – ну, я хотела назвать его «Стремена», потому что у нас есть что-то вроде западной темы, и потому что, да, мы предлагаем консультации, которые не включают терапевтических лошадей, но лошади - это огромная часть нашего бизнеса.

Это объясняло ее наряд: сапоги для верховой езды, видавшие лучшие времена, бриджи, а также грязь на ее бледно-голубом поло.

– И у тебя есть партнер или партнеры?

– Партнеры, – пояснила она. – Двое из них, оба консультанты, как и я, считают, что, называясь «Стремена», мы звучим так, будто мы - кабинет гинеколога или что-то в этом роде.

– А ты считаешь, что «Женский оздоровительный центр» тоже не подходит.

Она кивнула.

– Я понимаю идею стременных ремней, – сказал я ей, проглотив свой кусочек, прежде чем заговорить, потому что я не рос в сарае. – Потому что они помогают тебе подняться, удерживают равновесие, помогают управлять и даже позволяют отдохнуть.

– Да, – почти прохрипела она. – Именно. Ты понял.

– Но я понимаю, почему ваши партнеры могут подумать, что стремена могут навести на мысли об акушерстве.

Она громко застонала.

– А как насчет «Пастухи»? – спросил я. – Потому что я понимаю, о чем ты говоришь, но мне кажется, что некоторым женщинам может показаться, что вы сравниваете их со скотом.

– Правда?

– Вполне возможно, – мягко сказал я. – Но я думаю, что в случае сравнения с пастухами у вас все еще есть компонент управления, но, надеюсь, никто не подумает об овцах, о которых заботятся более традиционно, потому что вы их держите. Это создает ту же атмосферу, что и «управляемый», «ведомый», «направляемый», и вы пасете людей, не в смысле овец, а в смысле наставничества и руководства. И вы все еще можете получить связь между овцой и лошадью, потому что лошади используются для загона стада, верно? Вы не ведете овец куда-то есть и пить, а направляете их. Вам нужен логотип, обозначающий пастушье восстановление ваших людей через...