– Ты простофиля, – объявил он.

– О? – поддразнил я его.

– Ты сказал моей маме, что мы пойдем ужинать?

– Нет, тебя неправильно информировали. Я сказал ей, что спрошу тебя. Я ничего не обещал, – уведомил я его. – Твоя мать - весьма очаровательная женщина, но я не был уверен, захочешь ли ты, чтобы я был там, и это не было для меня обязанностью.

Его футболка была достаточно обтягивающей, чтобы я мог любоваться его плечами, выпуклыми бицепсами, мускулистой грудью и впалым прессом. Джинсы обтягивали все ниже талии, его скульптурные бедра и тяжелый член, который был очерчен слишком идеально.

– Конечно, я хочу тебя там, – сказал он мне.

– Что?

– Перестань смотреть на мой член и посмотри на мое лицо.

Мой взгляд встретился с его взглядом.

– Не то чтобы мне не нравилось, что ты смотришь на меня так, как сейчас, но я хотел бы договориться о встрече с тобой в Чикаго, когда эта операция закончится. Если ты не против.

На расстоянии? Он что, шутит?

Он вышел на улицу и подошел ко мне, снова положил руки мне на бедра, скользнул под подол футболки и поцеловал меня в шею.

– Могу я это сделать? Крой? Что скажешь?

Я переспал с сотнями людей в Чикаго и в данный момент не мог вспомнить ни одного из их имен. Я накрыл его рот своим и глубоко поцеловал, желая, чтобы он почувствовал мою искренность еще до того, как я произнесу эти слова.

– Да, – прошептал я, нависая над его ртом, отстранившись, чтобы заговорить. – Но ты должен оказать мне услугу.

Он поднял глаза от моих губ и посмотрел мне в глаза.

– У тебя на теле много шрамов. Человек с таким количеством шрамов имеет представление о том, что такое тяжелая жизнь и короткая продолжительность жизни.

– Нет, я...

– Я высоко ценю свое время.

– Как и следовало бы, – сказал он, положив руку мне на шею.

– Если я собираюсь регулярно летать сюда и забирать тебя из аэропорта, когда ты приезжаешь ко мне, то тебе лучше изменить свой образ жизни, чтобы остаться здесь.

Он быстро кивнул и наклонился, поцеловав меня один раз, потом еще раз, и сделал бы это в третий раз, но я поймал его полную нижнюю губу и нежно прикусил, удерживая ее, прежде чем взять его лицо в свои руки, чуть откинуть его голову назад и снова попробовать его на вкус, тщательно, когда мой язык спутался с его языком.

Я глотал каждый его стон, а когда он задрожал в моих объятиях, понял, что он, вероятно, замерз до смерти в одной лишь футболке и джинсах.

Отстранившись, я окинул его взглядом.

– Давай заберем тебя внутрь, пока ты не превратился в ледышку.

– Здесь холодно? – спросил он с растерянным удивлением и расширенными зрачками.

Я хихикнул и крепко обнял его - по какой-то странной причине этот человек вызывал во мне такую нежность и демонстративность, о которой никто из знающих меня людей и подумать не мог.

Я прижался к нему, уткнувшись лицом в его плечо, а он прижал меня к себе, глубоко вздыхая и опираясь на меня, довольный, казалось, тем, что остался на своем месте. Когда он собрался отойти, то взял меня за руку и провел к раздвижной стеклянной двери и в дом. Его мать и сестра уже закончили мыть посуду, и Даллас подвел меня к дивану, усадил на него и потянул за руку, пока я не устроился рядом с ним.

– Итак, Крой, – сказала его мать, когда присоединилась к нам, принесла мне чашку чая и поставила ее на подставку передо мной. – Где ты вырос?

– Мам, – простонал Даллас. – Разве тебе не нужно где-то быть?

– Да. Через час у меня занятия йогой, а пока я хочу послушать о Крое.

Кейт присоединилась к нам, заняв мягкое кресло рядом с матерью, их разделял небольшой столик.

– Я вырос в Бедфорде, Нью-Йорк, – сказал я ей. – И уехал оттуда, когда мне было семнадцать.

У нее открылся рот.

– И хотя я ценю ваше желание узнать меня поближе, имейте в виду, что, узнав что-либо о моем воспитании, вы не сможете понять, кто я.

– Почему?

– Меня не воспитывали мои родители, – сказал я ей. – Меня воспитывали гиперэффективные люди, которые работали на моих родителей.

Она кивнула, и я увидел, с какой нежностью она смотрит на меня, вытирая глаза, чтобы смахнуть шальные слезы. У нее было очень мягкое сердце, у его матери.

– Вы на пенсии? – спросил я ее.

Она прочистила горло, глядя на меня.

– Нет, я уволилась. Мне повезло, и я вышла замуж за богача.

– О Боже, – простонал Даллас, опустив голову мне на плечо, его рука легла на мое бедро и скользнула по внутренней стороне, крепко прижимая к себе.

– Правда, – сказал я, изогнув бровь. – Расскажите.

История гласила, что Таддеус Уитни потерял жену за три года до того, как сделал ставку и переехал из Бостона в Вегас. Он хотел полностью измениться, и поскольку это было его любимое место - азартные игры, гольф, рестораны и рынок недвижимости, - он переехал, взяв с собой двух своих сыновей, Каллума и Лоуренса. Это было именно то, что нужно ему и его мальчикам, и все трое процветали, потому что Таддеус встретил Жаклин Бауэр. Они с Таддеусом познакомились, когда однажды им понадобился четвертый для игры в гольф, и после восемнадцати лунок они проговорили несколько часов в ресторане загородного клуба. Он пригласил ее на ужин прямо там и тогда, и, по ее словам, она почувствовала себя так, словно никогда больше не возвращалась домой. Она привнесла в жизнь всех троих мужчин глоток свежего воздуха и солнечного света.

– Могу я спросить о вашем первом муже?

Джеки тихонько кашлянула.

– Мистер Бауэр погиб при исполнении служебных обязанностей вскоре после того, как Даллас завербовали в ФБР.

– Он был полицейским?

– Нет, он был пожарным, – тихо объяснила она. – Там был ребенок, и он вернулся за ней, – она вздохнула. – Раньше я каждый год получала рождественскую открытку от ее матери, но как только девочка, Кристин, стала достаточно взрослой, она тоже начала писать. Так что теперь я получаю открытки от них обеих каждый год. В этом году она окончила школу и собирается поступать в школу медсестер. Я так горжусь ею и знаю, что Рид, отец Далласа и Кейт, тоже гордился бы ею.

Я кивнул.

– Это потрясающе, – вдруг сказала она, покачав головой.

Поняв, что она смотрит на Далласа рядом со мной, я попытался повернуть голову и уткнулся лицом в его чистые, жесткие волосы, как и накануне вечером. Я глубоко вдохнул, прежде чем снова повернуться к ней.

– Мэм, ваш сын - тот еще тип. Он постоянно засыпает на мне.

Казалось, она вот-вот расплачется.

– Прекрати, – предупредила Кейт свою мать. – Ты спугнешь Кроя, а мы этого не хотим.

– Нет, – твердо сказала она, глядя мне в глаза. – Мы не хотим этого.

– Это безумие, – я посмотрел на обеих женщин. – Мы живем на разных концах страны и только что познакомились. То есть, мы встретились вчера. Ночью. Еще не прошло и двадцати четырех часов.

Ее улыбка была безмятежной.

– Да.

– И, прошу прощения, но от него можно получить десять видов неприятностей. Это видно любому".

– Да, – повторила она, не оставляя мне никаких аргументов.

– Обычно я не такой.

– Не такой?

– Я не из тех, кто ныряет и рискует. Я так не делаю.

Огромная улыбка, а от Кейт я получил тяжелый вздох и улыбку.

– Знаешь, как бывает, когда встречаешь людей и думаешь, как бы сложилась твоя жизнь, если бы ты последовал за ними из аэропорта, а не сел в самолет?

– Да, – сказала Джеки. – Абсолютно точно.

Я прислонил свою голову к его голове, и мы все услышали его довольное урчание.

– Это что-то новенькое, и я до смерти боюсь, но он собирается навестить меня в Чикаго, и мы посмотрим, как все пойдет.

Обе женщины прослезились, а Джеки встала и обошла кофейный столик, чтобы поцеловать меня в щеку.

– Я хочу, чтобы ты был у меня дома сегодня на ужине, Крой. Ты понял?

– Да, мэм, – согласился я. – Мы будем там.

 

***

 

Вой испугал меня, и на секунду, поскольку звук был таким чужим, я не понял, что это такое. Положив ноутбук на кофейный столик, я встал, чтобы выглянуть на улицу, но уже на полпути, когда раздался вой, на этот раз сменившийся тихим стоном, я понял, что это Даллас.

Вбежав в спальню, куда я отвел его раньше, разбудив после ухода матери и сестры, и уложив в кровать, я увидел, что он дрожит. Когда я подошел ближе, то увидел, что он весь в поту. Быстро забравшись под одеяло, я притянул его к себе, крепко обнял и тихо позвал по имени.

Он дернулся и несколько раз вздрогнул, прежде чем издал звук пробуждения и откинул голову назад, чтобы видеть мое лицо.

– Привет, – пробормотал я, откидывая его потные волосы со лба. – Вот ты где.

– О нет, – простонал он и попытался опустить голову вперед, на мою грудь.

Взяв его лицо в руки, я откинул его голову назад, чтобы у него не было другого выбора, кроме как смотреть на меня.

– Ты говорил мне, что тебе снятся плохие сны, но это первый сон с тех пор, как я здесь.

Его брови были нахмурены, и он выглядел так, будто ему было больно.

– Я не хотел рисковать и будить тебя, пока печатаю, но, возможно, если бы я был в постели, тебе бы не приснился плохой сон.

– Теперь ты будешь думать, что я испорчен, и не захочешь ничего..

– Знаешь ли ты, – сказал я, целуя его в лоб, – что в ФБР есть внутриведомственная служба психического здоровья?

– Конечно, я...

– Это заставляет думать, что, возможно, в Бюро осознают, что интенсивность работы располагает к подобному уходу за собой.

– Ты представляешь, в какое дерьмо я вляпаюсь, если...

– Тогда, конечно, частный психотерапевт был бы полезен. Ты не хочешь, чтобы тебе прописывали лекарства, потому что это совсем другая проблема, но поговорить с кем-то, кто поможет тебе справиться с травмой и не дать ей выпрыгнуть из тебя во сне, было бы полезно.

Он пристально смотрел на меня, изучая мое лицо.

– У тебя есть вопросы, у меня есть ответы, поговори со мной.

– И это все? Ты просто логичен?

Я прищурился на него.

– Это мое стандартное поведение.

– Да. Да, я знаю.

– Тогда?

– Нет, я просто... – он тяжело сглотнул. – Большинство людей немного пугаются, когда ты просыпаешься с криком.

– Я уверен, – согласился я, проводя пальцами по его волосам.

Он вырвался из моих рук и попытался перевернуться на спину, подальше от меня.