Глава 3

Роарк

Я вижу, как крик срывается с ее губ. Сократить расстояние между нами в мгновение ока очень просто, моя рука крепко зажала ей рот. Ее нефритово-зеленые глаза широко распахиваются, испуг и изумление борются за власть. Ее эмоции настолько чисты, что я вижу, когда решение драться со мной овладевает ею, и я напрягаюсь, готовясь к безрезультатному удару ее маленьких кулачков о мою грудь. Вместо этого меня потрясло ощущение ее зубов, погружающихся в мягкую кожу на моей ладони.

Я отшатываюсь, глядя на нее.

— Ой. Черт возьми, женщина. Ты меня укусила.

Она смотрит на меня, затем бросается к двери, подхватывая сумку, которую уронила, когда вошла. Я опередил ее, моя скорость не соответствовала ее простым человеческим способностям, даже если она движима страхом и адреналином. Я блокирую ее своим телом, и она держит сумку посередине. Как будто это даст какую-то защиту. Ее взгляд мечется по сторонам, когда она отступает, без сомнения, ища какой-нибудь предмет, который может использовать в качестве оружия. Я отпустил ее, не беспокоясь, что она ускользнет от меня. Ей действительно некуда бежать. Это место, которое она считала убежищем, было просто способом поймать себя в ловушку.

Я делаю шаг к ней, и она вздрагивает, но звук из коридора заставляет меня остановиться. Это странный звук, как будто собака шмыгает носом по земле, пытаясь докопаться до того запаха, который она уловила. Но это прямо за дверью, и оно большое. Больше, чем должно быть в смертном отеле посреди смертного города. Я вижу вопрос на ее лице и поднимаю руку. Тише. Мне нужна тишина прямо сейчас.

Звук прекращается, и мы оба застыли внутри, ждем, прислушиваемся. И тут тишину вокруг нас прорывает скрежещущий звук. Коготь, прорубающий себе путь сквозь дерево, скрежещущий, как гвозди по классной доске.

Она бледнеет, кровь отливает от кожи.

— Как ты это делаешь? — спрашивает она.

— Это не я, — говорю я.

Покачав головой, я думаю о том, что находится по ту сторону двери. Единственное, что могло быть. Я поворачиваюсь к ней, сужая глаза.

— Что ты наделала?

Она моргает, отшатываясь назад, как будто я ударил ее.

— Что я наделала? Я ничего не делала. Это ты вломился в мой номер.

— Точно, — говорю я, поддавшись сарказму, который так естественен для меня. — Но я только собирался убить тебя. То, что ждет там, съест тебя заживо, кусок за куском, а затем сожрет твою душу на десерт. По-моему, это намного хуже.

Ее рот открывается, и вспышка огненного гнева, которую я видел несколько минут назад, испаряется, заставляя ее обмякнуть.

— Эй, — говорю я, подбегая к ней, когда ее колени подгибаются.

Я обхватываю ее за талию поддерживая рукой, прижимая к себе, чтобы она не упала в обморок.

— Нет времени для этого, дорогая. Эта дверь не задержит его надолго, как и правило гостеприимства. Он скоро будет внутри, если мы не разберемся с ним. Сядь здесь и не двигайся.

Я опускаю ее на кровать и бегу в ванную, роясь в бутылочках, стоящих на туалетном столике. Я срываю верхушки с каждого, осторожно нюхаю и отбрасываю в сторону.

Я нахожу то, что ищу в душе. Бутылка — одно из небольших бесплатных средств для мытья тела из отеля, но я чувствую запах заклинания, как только беру ее в руки. Это просто слишком сладкий намек, и он заставляет все мои чувства звенеть тревогой. Это плохая магия. Очень плохая.

Вернувшись в комнату, я вижу, что мое задание все еще там, где я ее оставил. Она смотрит в пространство, крепко сцепив руки на коленях.

— Эй, эй. Не уходи так от меня. Ты нужна мне, чтобы решить эту проблему.

Туман спадает с ее глаз, когда она фокусируется на моем лице.

— Я здесь. Просто успокаиваю себя. Прокручиваю в уме таблицу умножения.

— Подожди, ты сейчас занимаешься математикой? У твоей двери теневая гончая, а ты занимаешься математикой?

Ее губы стягиваются в тонкую линию.

— Это успокаивает, хорошо? Или ты предпочитаешь, чтобы вместо этого я растворилась в луже слез на полу?

Возвращение той кромки огня, которую я видел раньше, заставляет меня улыбнуться.

— Так уже лучше. А теперь скажи мне. Сколько раз ты использовала это?

Я машу перед ней маленькой бутылочкой с гелем для душа.

Она берет его у меня и просматривает.

— Я этим не пользовалась. Я открыла его, но от запаха у меня разболелась голова, поэтому я сразу же закрыла его крышкой.

— Разболелась голова?

— Я немного чувствительна к определенным видам запахов. Я даже беру с собой средства для мытья тела и лосьоны, когда путешествую, но обслуживающий персонал случайно выбросил мои вещи, поэтому я решила попробовать этот. Запах был настолько ужасным.

Она высовывает язык, будто даже воспоминание вызывает у нее рвоту, и я поражен тем, насколько это очаровательное изображение, даже в этой опасной ситуации. Я заставляю себя отогнать эту мысль.

— Что-нибудь из этого пролилось на тебя?

Я поднимаю бровь, когда она качает головой.

— Хоть немного?

Ее глаза затуманиваются, когда она колеблется, и я знаю, о чем она думает в настоящий момент.

— Ну, я стояла в душе и очень осторожно открывала его, не желая случайно попасть на руки. Это случалось раньше, когда у меня была реакция на что-то, и потом, где бы я ни касалась своего тела, она распространялась. Ужасно. Но теперь, когда я об этом думаю, часть пролилась на пол в душе. Но поскольку текла вода я не приняла это всерьез.

Я наклоняюсь ближе, и она задыхается.

— Не волнуйся, милая. Мне просто нужно кое-что проверить.

Она замирает, и я пользуюсь случаем подойти ближе, чем раньше, уткнувшись носом в изгиб ее шеи, вдыхая ее запах. Он заманчив сейчас также, как и в лифте. Я пробираюсь вниз, к элегантным маленьким пуговицам ее блузки, которые достаточно натягиваются на ее пышной груди. Я хотел бы задержаться на них, но речь не об этом. Есть более серьезные проблемы, которые мы должны решить.

— Эм, ты меня нюхаешь? — слышу я что-то вроде возмущения и, возможно, что-то еще, скрывающееся за этими словами. Это заставляет меня смеяться.

— Поверь мне на слово и не двигайся. Это важно.

Она делает, как я прошу, и я продолжаю спускаться по ее телу. Я улавливаю запах чего-то рядом с ее лоном, ее восхитительный запах в сочетании с лежащим в основе мускусом возбуждения, и мой член мгновенно становится твердым, как камень, в ответ. Часть меня, оборотень, выходит на передний план моего разума, сосредоточившись на чем-то, чего я не до конца понимаю, и я отталкиваю это. С теневой гончей у дверей у меня нет времени потакать инстинктивным потребностям, которые пытаются взять контроль.

— Ты в порядке? — пробивается сквозь пелену вожделения ее тихий вопрос, затуманиваюшей мое внимание, и я поднимаю глаза, удивленный беспокойством, написанным на ее лице.

— Что?

Я не могу не заметить, как расширились ее зрачки, темные центры пожирают драгоценный камень, как цвет. Жар разгорается в моих венах, когда ее вид завораживает меня, затем я стряхиваю этот эффект. Закрыв глаза, я делаю глубокий вдох, затем снова смотрю на нее, выдавливая из себя уверенную улыбку.

— Да, я в порядке. Давай закончим это.

Она кивает, и я возвращаю свое внимание к ее телу. Следя за дразнящей линией ее ног, я улавливаю намек на то, что ищу, на внутренней стороне ее левой лодыжки. Я провожу пальцами по этому изгибу, и она внезапно делает вдох.

— Чувствительна? — спрашиваю я, не в силах скрыть хриплость в голосе.

Я поднимаю голову и вижу, что ее губы приоткрыты, а взгляд прикован ко мне. Не в силах помочь себе даже со смертью за дверью, я снова прослеживаю пятно, единственная преграда между нами — тонкая ткань ее чулка. Ее кожа вздрагивает под моими пальцами, и я наклоняюсь еще ближе, втягивая запах, который остается там.

Я резко отпускаю ее, отталкиваю и отворачиваюсь. Мои руки сжимаются в кулаки передо мной, и я сдерживаю ползучий серый оттенок моей кожи, который предвещает полное изменение моей каменной формы. Эта женщина не должна оказывать на меня такого влияния. Если только не происходит что-то еще. Что-то, чего я не планировал.

Из меня вырывается рычание, вызывая у моей цели испуганный писк. Я делаю паузу и поправляю мысль. Не моя цель. Уже нет.

Моя пара.