Подумав, что лучше не сопротивляться, Аарон бросает на меня то, что мои разъяренные глаза распознают как извиняющийся взгляд, и выбегает за дверь, пробормотав прости, на что мне наплевать.

Прежде чем мой затуманенный мозг осознает, что я делаю, я беру свой телефон и отправляю сообщение Грейс. Я даже не помню, какого хрена я ей написал, как только заблокировал экран. Все, что я слышу — это звон в ушах, и все, что я чувствую — это смертельное давление в груди, которое не дает мне дышать.

«Ей не нужны друзья со скрытыми мотивами. Ей не нужно думать, что они заботятся о ней, когда все, чего они хотели с самого начала, это залезть к ней в трусики».

Он думает, что я такой друг? Неужели он всерьез такого низкого мнения обо мне?

Ради всего святого.

Из всех в нашей группе друзей я единственный, кто предпочел бы остаться дома, чем разгуляться на какой–нибудь случайной вечеринке. Я единственный, кто не употребляет наркотики и не напивается. Я тот, кто не занимается сексом на одну ночь. Я тот, кто не подцепляет цыпочек в барах, потому что это не по мне. Этого никогда не было, и еще пять минут назад я думал, что один из моих самых близких гребаных друзей тоже это знает.

Выдал желаемое за действительное, черт возьми.

К счастью для моего здравомыслия, моя следующая встреча назначена всего через несколько минут, и в течение следующего часа я сосредотачиваюсь на красивых следах черной туши на коже моей клиентки. Как только я заканчиваю, я понимаю, что забыл о своем сообщении Грейс, пока не вижу уведомление на своем экране.

Грейс: Не то, чтобы я не разделяла это чувство (он может быть маленьким дерьмом), но что–то случилось?

Секунду я раздумываю, рассказать ли ей об обвинениях Аарона и его чрезмерной заботе обо мне. Может быть, это не такая уж хорошая идея — разжигать драму между ними. Аарон, может, и мой друг, но он ее семья.

А потом я вспоминаю, как он в значительной степени обвинил меня в том, что у меня были скрытые мотивы подружиться с ней, и я решаю послать все к черту.

Я: Хочешь перекусить? Я бы предпочел сказать тебе это лично при встрече.

Час спустя мы сидим в одном из кафе в паре кварталов от салона, ожидая наши заказы, а Грейс таращится на меня, как рыба кои. Это довольно мило.

— Что он сказал?

Я не знаю, чего я ожидал, когда рассказал ей о своей ссоре с ее двоюродным братом, но видеть, как она встает на мою сторону, удивительно. И это, черт возьми, подтверждает мои чувства, на счет того, чтобы не лгать ей.

Мы благодарим официанта, когда она приносит наши сэндвичи, и я поворачиваюсь к ней.

— Я подозревал, что он был зол, когда мы разговаривали по телефону прошлой ночью, но я не ожидал ничего подобного.

— Это безумие, — соглашается она, прежде чем откусить кусочек картофеля фри. — Я поговорю с ним, не волнуйся.

— Я не волнуюсь, — вру я, как последний ублюдок. — Мне просто не нравится, что он думает, будто у меня есть скрытый мотив, когда дело касается тебя. Я думал, он лучшего мнения обо мне.

Она качает головой и делает глоток холодной воды. Гнев и разочарование мелькают в ее карих глазах.

— Он плохо соображает. Его чрезмерная заботливость зашла слишком далеко, и с меня хватит.

Я сажусь прямее.

— Грейс, я действительно не хочу, чтобы вы, ребята, ссорились из–за этого. Позволь мне разобраться с ним.

— Ты разбирайся со всем, что тебе нужно, с моим кузеном, а я сама разберусь со своими делами, — говорит она решительным голосом, которым, как я заметил, она часто пользуется в последнее время. Мне это нравится.

— Меня это тоже касается, понимаешь? Он ведет себя со мной как пещерный человек, хотя я никогда его об этом не просила, и мне это ни капельки не нравится.

— Я понимаю. — Со вздохом я погружаюсь в свой сэндвич, и я даже не могу оценить его должным образом, потому что эта ситуация чертовски шокирующая. — Но почему он всегда ведет себя с тобой как пещерный человек?

Она пожимает плечами, но я не упускаю мгновенную вспышку паники в ее глазах.

— У тебя есть младшая сестра. Я думаю, это в некотором роде одно и то же. Ты это поймешь.

Я пожимаю плечами в ответ.

— Я могу понять, его поведение. Это не значит, что я буду с этим мириться.

— Верно. — Она съедает еще картошку фри, прежде чем ее глаза расширяются так сильно, что чуть не вылезают из орбит. — Ой! О! Угадай, что я купила сегодня?

Волнение в ее голосе рассеивает туман в моей голове. Смена темы — это именно то, что мне сейчас нужно, иначе я сойду с ума от размышлений.

— Дай угадаю — еще одна простая белая футболка?

Грейс притворно ахает и кладет руку поверх своей, действительно, простой белой футболки. За все время, что я ее знаю, она, кажется, носит только нейтральные тона и пастельные тона, не то, чтобы они ей не шли — она всегда выглядит красиво.

— Ты не имеешь права голоса, мистер, Я–Ношу–Только–Черное.

Хорошо. Она подловила меня.

— Не отвлекай меня, — говорю я. Она хихикает, ее бледные щеки приобретают едва заметный оттенок розового, и я толкаю ее ноги своими под столом. — Давай. Что это?

— Это... немного неловко, — признается она, опустив взгляд, вытирая руки салфеткой и залезая в свою большую сумку. Затем она достает книгу.

Я моргаю.

— Почему тебе должно быть неловко из–за книги?

Но когда она передает мне роман, я открываю его на случайной странице, и слова отвердевшие соски ослепляют меня, как долбаный фонарик, думаю, я, возможно, знаю почему.

Мои губы подергиваются.

— Ты читаешь порно?

Покраснев еще больше, чем когда–либо прежде, она выхватывает книгу у меня из рук, и я смеюсь.

— Перестань смеяться надо мной.

— Я не смеюсь над тобой. — Я улыбаюсь. — Я смеюсь над тем, как ты сейчас покраснела. Это мило.

Ты милая.

— Заткнись, — бормочет она себе под нос, и я смеюсь сильнее.

— Итак, о чем это? — спрашиваю я ее, как только восстанавливаю дыхание. — Или это просто порно без сюжета?

В ее глазах написано подозрение.

— Я не собираюсь спрашивать, почему ты вообще знаешь о порно без сюжета. — Когда я смеюсь, она закатывает глаза, глядя на меня. Заслуженно. — Это фантастическая книга о вампирах и ведьмах.

— Э–э, горячо.

— Перестань дразнить меня.

— Перестань быть такой поддразнивающей.

— Такое слово вообще существует?

— Не знаю. Открой эту книгу и давай посмотрим, сможем ли мы найти его между затвердевшими сосками и нежными прикосновениями.

— Ах! — стонет она. — Я ненавижу тебя. Мне не следовало ничего говорить.

— Эй. — Мой голос становится серьезным, когда я краду картошку фри с ее тарелки. — Я просто играю с тобой. Я думаю, что это потрясающе, что такие книги существуют. Каждый заслуживает того, чтобы исследовать свои фантазии.

На мои твердые слова она опускает взгляд на свои колени и кивает.

— Я просто... Я никогда не делала этого раньше, и, наверное, мне немного стыдно из–за этого. Я знаю, что другие люди читают эти книги, но это все еще немного табуировано. Я имею в виду, признать, что ты их читала.

Я пожимаю плечами.

— Кого, черт возьми, это волнует? Любой, кто стыдит других людей за то, что они наслаждаются сексом любым способом, в любой форме — невежественный придурок. Никогда не слушай этих людей, потому что им нечего сказать умного.

Губы Грейс изгибаются в легкой, искренней улыбке, которую я хотел бы запечатлеть навсегда. Я хотел бы запечатлеть так много вещей о ней навсегда.

— Спасибо тебе за то, что ты это сказал. И ты прав. Наверное, мне просто нужно привыкнуть к этому. Для меня это в новинку.

Я указываю на нее указательным пальцем и одариваю ее своим бесхитростным взглядом.

— Знаешь что? Ты разбудила во мне любопытство. Почему бы тебе не поделиться со мной несколькими цитатами из этой книги, и я решу, хочу ли я сам взять ее в руки?

Она хихикает.

— Ты уверен? — Она бросает мне вызов своими глазами. — Это может приобрести... интимные обороты.

Я бросаю ей ответный вызов.

— Я могу выдержать что–то интимное.

Удивленно покачивая головой и сияя улыбкой, которая соответствует ее прозвищу, она говорит.

— Теперь отступать некуда, Сэмми.

И будь оно проклято, если мое имя на ее губах не кружит мне голову.

— С нетерпением жду этого, Грейси.