Глава 42

Каллахан

Вечером перед нашим обратным рейсом в Уорлингтон на Грейс внезапно снизошло вдохновение, и я, не колеблясь, достаю из ее сумки ноутбук и выхожу из ее комнаты, пообещав принести ей закуски внизу.

Так спустя пять минут я оказываюсь здесь, просматривая забитый холодильник, когда голос позади меня чуть не заставляет меня выронить бутылку с водой, которую я только что схватил.

— Привет, Кэл.

— Блять. — Моя рука прижимается к сердцу, когда я оборачиваюсь и вижу, что Дэниел смотрит на меня с замаскированным весельем. — Черт. Я имею в виду, дерьмо. Извините, я не слышал, как вы подошли.

— Все в порядке. Извини, что напугал тебя. — Его губы изгибаются в едва заметной улыбке, но это зрелище настолько редкое для серьезного мужчины, что я думаю, мне это показалось.

— Не беспокойтесь, — быстро говорю я. Закрыв холодильник, взяв оттуда только воду, я собираю все свое мужество и спрашиваю его. — У вас тут есть какие–нибудь закуски? Я хотел отнести кое–что наверх для Грейс, раз уж она пишет, но здесь я ничего не смогла найти.

— Конечно. Они вон там. — Он подходит к одному из шкафчиков над столом и, конечно же, там полно вкусностей. Дэниел хватает коробку с чизкейком и протягивает ее мне. — Она была одержима ими в детстве

Мои губы кривятся в усмешке. Я не знал о ней этого конкретного факта, и это кажется более особенным, что я узнал об этом от ее крутого папаши из всех людей.

— Спасибо.

Мне удается слегка улыбнуться ему и повернуться вполоборота к лестнице, прежде чем он заговаривает снова:

— Могу я с тобой поговорить минутку?

Что ж, трахните меня.

Я делаю все возможное, чтобы скрыть охвативший меня ужас, и говорю как можно беспечнее.

— Конечно.

Следуя за Дэниелом в гостиную, я задаюсь вопросом, ненавидит ли он меня настолько сильно, что собирается потребовать, чтобы я держался подальше от его дочери. Я не думаю, что стал бы этого делать, если Грейс хочет, чтобы мы были вместе, но возможность того, что ее отец не увидит во мне подходящего для нее мужчину, опустошит меня.

Он садится на гигантский диван, поэтому я ставлю закуски на кофейный столик и делаю то же самое. Мне следовало бы заподозрить, что, будучи крутым адвокатом и все такое, Дэниел окажется прямолинейным человеком, не склонным к ерунде. Тем не менее, я еще не полностью подготовился к удару, когда он выпаливает.

— Ты любишь Грейс?

Несмотря на то, как сильно сейчас колотится мое сердце, я не колеблюсь.

— Именно так, сэр.

Между нами воцаряется тишина, когда он откидывается на спинку дивана. Это длится всего пару секунд, максимум пять, но мой мозг работает на пределе, и кажется, что прошла чертова вечность, прежде чем он наконец произносит.

— Я тебе верю.

Что?

— В–вы верите?

Его пристальный взгляд пригвождает меня к месту, и я борюсь со всеми инстинктами, чтобы не съежиться под ним. Может, я и стена из одних мускулов ростом шесть футов три дюйма, но я могу распознать угрозу, когда вижу ее.

Дэниел медленно кивает и избавляет меня от страданий.

— Все дело в мелочах, — начинает он, обводя взглядом гостиную. — Она рассказала нам о набросках.

Я сглатываю, сама не зная почему. Он только что сказал мне, что считает мои чувства к его дочери искренними, но это не значит, что я ему нравлюсь.

Я благодарен, что он продолжает говорить, потому что не думаю, что смог бы произнести сейчас ни единого слова, даже если бы попытался. У меня в горле застрял комок.

— Она рассказала нам все, — продолжает Дэниел. — Как ты забрал ее с той вечеринки и отвез в какой–то фургон с едой. Как ты всегда поддерживаешь ее выбор и поднимаешь ее настроение. Все те разы, когда ты был рядом, когда ей нужен был друг.

Я проглатываю комок в горле.

— Я бы сделал для нее все, что угодно.

Теперь, я вижу самодовольную ухмылку на его лице.

— Аарон мне так и сказал.

Минутку...

— Вы говорили с Аароном обо мне?

— Конечно. — Он ерзает на диване, его взгляд встречается с моим. — Когда Грейс сказала нам, что собирается провести Рождество с другом, и этот друг также оказался другом Аарона, я позвонил ему, чтобы узнать подробности. Мой долг как отца — убедиться, что моя дочь всегда в безопасности и о ней заботятся, независимо от того, с кем она находится.

— Я понимаю.

— Хорошо. — По тому, как пристально он смотрит на меня, можно подумать, что он пытается заглянуть мне прямо в душу. Честно говоря, он, наверное, может. — Знаешь, что сказал мне мой племянник? — Он не ждет моего ответа. — Он рассмеялся и сказал мне, что ты, цитирую: «Полностью ее парень. Эти двое совсем не паиньки, но что мне не стоит беспокоиться об этом».

Этот маленький засранец...

— Он сказал, что ты хороший человек, — продолжает Дэниел. — И что он доверил ее тебе. Так что, в каком–то смысле, я тоже тебе доверяю. А потом я встретил тебя, и мне стало легче оттого, что мое внутреннее предчувствие не обмануло меня. — Он сдвигается, пока его локти не упираются в колени. Отец Грейс смотрит прямо на меня и говорит. — Я полагаю, она рассказала тебе, что с ней случилось.

— Рассказала, да.

— Как она?

Его вопрос застает меня врасплох, и он, должно быть, заметил это, потому что добавляет.

— Мы постоянно спрашиваем ее о ее психическом здоровье, но я не настолько наивен, чтобы верить, что она рассказывает нам все. Родителям не положено знать каждую мелочь о жизни своих детей, и это нормально. Но у нее никогда раньше не было отношений, серьезных или нет, и я не могу не беспокоиться о том, как это изменение может повлиять на нее.

— Я могу заверить вас, что с ней все в порядке, сэр, — честно говорю я ему. — Бывают моменты, когда она чувствует себя немного более... неуверенно, я бы сказал. Но мы справляемся с этим. Она все еще посещает своего психотерапевта, и я думаю, что это очень помогает. Она очень редко испытывает дискомфорт из–за чего–то, и даже когда она это делает, мы говорим об этом и решаем проблему. Я бы никогда, никогда не посмел нарушить ее границы.

Он кивает, по–видимому, погруженный в свои мысли, и у меня снова начинает кружиться голова. Может быть, это было неправильно сказано? Но это правда. Это наша правда. Грейс не чувствует себя неловко рядом со мной — я знаю, она бы сказала мне, если бы чувствовала, потому что это наше правило номер один.

Однако до меня доходит, что, возможно, я не вижу полной картины. Возможно, ее отец видит, что–то, чего не вижу я, что он лучше меня знает, в чем нуждается Грейс, и...

— Ты не обязан называть меня, сэр. — Подождите, что? — Просто Дэниель будет достаточно. В конце концов, мы теперь семья.

Я сейчас сплю?

— Не смотри так ошеломленно. — Он ухмыляется.

Я моргаю.

— Простите сэ... Даниэль. Черт, извини. Извините. Я просто подумал... — Я чешу затылок, как нервный мальчишка. — Я подумал, что, может быть, я тебе не очень нравлюсь.

Он усмехается.

— О, ты мне нравишься, Кэл. Даже не беспокойся об этом. — Его глаза загораются, когда они фокусируются, где–то позади меня. — Видишь, дорогой? Я все еще могу играть роль страшного папаши.

Маркус спускается к нам по лестнице, ласково закатывая глаза в сторону своего мужа. Несколько секунд спустя чья–то рука сжимает мое плечо, когда он садится рядом со мной на диван.

— Я пытался помешать ему поговорить с тобой в стиле грозного отца, но он не захотел слушать, — говорит мне Маркус, улыбка не сходит с его лица. Кровный родственник или нет, но он такой же солнечный, как и его дочь. Теперь я понимаю, откуда у нее это взялось. — Он хотел быть драматичным ослом.

Теперь настала очередь Дэниела закатывать глаза.

— Что ж, это сработало. Кэл думал, что я его ненавижу.

Раскатистый смех Маркуса наполняет комнату.

— Не доверяй этому парню, Кэл. Ты понравился нам с самого начала. Кстати, где Грейси?

Проходят минуты, закуски остаются забытыми на кофейном столике, пока я разговариваю с папами Грейс обо всем на свете. Они расспрашивают меня еще о Мэдди, и после того, как они настояли на том, чтобы посмотреть ее фотографии, они думают, что будет справедливо показать семейные альбомы, чтобы они могли еще немного смутить свою дочь.

Дерьмовая ухмылка не сходила с моего лица все время, пока мы просматривали фотографии какого–то ребенка и малышки Грейс.

— Мы сделали это в ее первый день в школе, — говорит Маркус.

Действительно, миниатюрная версия Грейс широко улыбается перед школой, одетая в синюю форму, а ее светлые волосы собраны в две косы. Но, по какой–то причине, что бросается мне в глаза, так это розовый рюкзак, который она держит обеими своими маленькими ручками.

Образы Мэдди заполняют мою голову, смешиваясь со всеми детскими картинками Грейс, которые я хотел бы запечатлеть в своем сознании навсегда, потому что внезапно это обрушивается на меня ни с того ни с сего с силой тысячи взрывов.

— Это была детская лихорадка.

И это сильно ударяет по мне.

Теплое чувство растет в моей груди, когда я представляю, и не в первый раз, идеальное будущее, в котором у меня будет мое солнышко, моя принцесса и еще одно маленькое солнышко, которое будет так сильно похоже на свою маму, что сразу же украдет мое сердце.

Тогда я понимаю, что ничто не сделало бы меня счастливее, чем провести остаток своей жизни с моими девочками. И, может быть, парой собак.

Простая мысль о том, чтобы стать отцом, вероятно, должна пугать меня, учитывая, что в детстве у меня никогда не было отца, на которого можно было бы равняться. Но Грейс права — я классный старший брат, и пока она рядом со мной, я буду лучшим отцом, каким только могу быть.

— Я знала, что вы не просто достали фотоальбомы, — раздается резкий голос позади нас. — Я знала.

Я смеюсь, оглядываясь через плечо, где Грейс в данный момент бросает убийственные взгляды на своих отцов.

— О, солнышко, да ладно тебе. Посмотри на эти пухлые щечки.

Она выхватывает альбом прямо у меня из рук и захлопывает его.

— Вам двоим потребовалось достаточно времени, чтобы снова поставить меня в неловкое положение.