Тринадцать

Стелла

— О мой бог, Стелла! — Харпер игриво шлепает меня по руке. — Ты непослушная девчонка.

Мне следовало держать рот на замке, но я допиваю третью мини-бутылку водки, и это был долгий день. Кот вылез из мешка. И под котом я подразумеваю мои пикантные встречи с Джоэлом.

— Я думала, ты зареклась избегать мужчин, — она обвиняюще скрещивает руки на груди, но ее дерьмовая ухмылка выдает ее. Харпер обожает драмы, а я — ходячий, говорящий костер на помойке.

— ТСС. Он в соседней комнате. Не похоже, что это может перерасти во что-то серьезное. Ты же знаешь, я не... — я пренебрежительно машу рукой в воздухе: — такая.

— Девочка, тебе нужно немного ослабить бдительность. Просто плыви по течению хоть раз и не думай так много ни о чем. Кроме того, этот мужчина — Г-О-Р-Я-Ч.

Она падает в обморок, затем продолжает.

— Если бы такой мужчина смотрел на меня так, как Джоэл смотрит на тебя, я бы сорвала с себя трусики, залезла на него, как на дерево, а потом уселась Тарзаном прямо на его член.

— Какой прекрасный образ. Спасибо за это. И могу я напомнить тебе, что ты предпочитаешь парней в костюмах, которые пьют модные ликеры и изменяют своим женам? Не задумчивые, татуированные альфа-самцы с плохим характером и еще худшими манерами.

Харпер хмурится, затем скулит:

— Я переспала только с одним женатым мужчиной. И я не знала, что он женат, пока его жена не пришла домой пораньше и не застала нас за этим занятием на кухонном столе.

Я приподнимаю бровь.

— Линия загара на его безымянном пальце не выдавала этого?

Она пожимает плечами и отводит взгляд.

— Он сказал мне, что они недавно расстались. Я поверила ему. Это был урок, понимаешь? Я меняю свои привычки.

— Ага. И под этим ты подразумеваешь...

Она рубит воздух, цокает, затем начинает рыться в своем чемодане, разбрасывая во все стороны предметы яркой одежды, пока комната не становится похожей на последствия торнадо в форме Арфы.

— Я вижу, все еще путешествуешь налегке.

— Лучше иметь то, что тебе не нужно, чем нуждаться в том, чего у тебя нет, — она показывает крошечное красное платье. — Что ты думаешь?

Я бросаю взгляд на тонкий лоскуток ткани.

— Я почти уверена, что бирка на моих стрингах сделана из такого материала.

Харпер поворачивается лицом к зеркалу, держа платье перед собой и наклоняя голову.

— На тебе это будет отлично смотреться, — добавляю я.

Я подхожу к шкафу и начинаю просматривать. Почти все вещи черного цвета, именно такие мне и нравятся. Черный — простой, непринужденный и отличный вариант для людей, которые предпочитают держаться подальше от яркого света.

Харпер разворачивается и бросает в меня крошечное красное платье. Я не утруждаю себя тем, чтобы поймать его.

— На тебе это будет надето, — щебечет она.

Поджав губы, я говорю:

— Я так не думаю.

Затем я возвращаюсь к шкафу и выбираю пару темных джинсов и простой черный топ на бретельках из шкафа. Я могла бы сочетать его с черными туфлями на каблуке с ремешками. Или, может быть, с какими-нибудь милыми ботильонами.

Харпер появляется позади меня в мгновение ока, вырывает одежду из моих рук и бросает ее на кровать.

— Одевай свою задницу в это платье, — требует она, ее накрашенный розовым ноготь направлен в пол, когда она топает ногой, как капризный ребенок, закативший истерику.

Сразиться с Харпер — все равно что встретиться лицом к лицу с большой белой акулой. Она величественна и прекрасна и разорвет вас в клочья своими зубами. Мы еще несколько минут спорим о том, почему я не должна носить то, что едва прикрывает мои соски, и Харпер угрожает прорезать дырки во всех моих любимых футболках.

В конце концов я принимаю поражение с долгим драматическим вздохом и натягиваю на себя это дурацкое платье.

Когда мы заканчиваем собираться, Харпер зовет мужчин и запрыгивает на пассажирское сиденье внедорожника. Глаза Джоэла скользят по моему едва прикрытому телу, выражение его лица такое же жесткое, как выпуклость спереди на его джинсах. Я выгибаю бровь в его сторону и демонстрирую всезнающую ухмылку, затем забираюсь на заднее сиденье позади Харпер.

Харпер допрашивает Джоэла, пока тот ведет машину, засыпая вопросами о том, где он вырос, чем занимается для развлечения, предпочитает ли он собак или кошек.

И потому, что это Харпер, если у него есть горячие братья-одиночки. Очевидно, у него их нет. Но у него есть пара сумасшедших, безумно горячих товарищей по команде "Морские котики". Один из которых становился ужасно нервным, когда Харпер флиртовала с некоторыми гостями на праздновании Джулии.

Я замечаю, что Джоэл время от времени поглядывает на меня в зеркало заднего вида, как будто проверяет мою реакцию на его очень расплывчатые ответы. Он не любит говорить о себе, и я уважаю это в нем, но это не значит, что мне не любопытно. Я очень мало знаю о человеке, который неустанно работал, чтобы распутать все, что я старалась держать аккуратно упакованным.

Двадцатиминутная поездка, которая казалась миллионом лет, наконец заканчивается, и Джоэл помогает нам с Харпер выйти из машины и провожает нас к парадным дверям. Крепкий охранник с зачесанными назад волосами и в черном костюме пропускает нас без вопросов. Я смотрю на Джоэла в безмолвном изумлении, чертовски хорошо зная, что сзади за поясом у него заткнут пистолет, который он проносит в ночной клуб без малейших колебаний.

Его огромная рука собственнически ложится на мою поясницу, моя обнаженная кожа горит от его обжигающих прикосновений. Харпер обходит меня с другой стороны, хватая за руку и сжимая ее каждый раз, когда замечает новую симпатичную игрушку — потенциального мальчика, пока мы идем по клубу.

Я оглядываю переполненное пространство, скользя взглядом по скоплению потных, извивающихся тел на танцполе. Итальянцы, несомненно, знают толк в вечеринках, потому что в клубах Детройта и близко нет такой атмосферы, как в этом. Стробоскопы мечутся из угла в угол, отбрасывая полосы неонового света на открытый концептуальный бар. Основа техно-музыки отдается глубоко в моей груди, как второе биение сердца.

Джоэл ведет нас к столику в задней части клуба. Зак и Лиам оба там, одетые в джинсы и футболки, их бугрящиеся мышцы и татуировки выставлены напоказ всем истекающим слюной женщинам. Джоэл знакомит парней с Харпер. Лиам оглядывает ее с ног до головы и хмыкает, как пещерный человек. Зак вежливо, но натянуто улыбается и отводит глаза, как будто она солнце и ослепит его, если он посмотрит прямо на нее.

Харпер, кажется, не беспокоит их реакция. Вместо этого она сообщает нам, что ей нужно выпить, а затем спешит к бару. Зак следует за ней по пятам. Именно тогда я замечаю, что он украдкой поглядывает на ее зад.

Попался.

Лиам бормочет что-то убийственное себе под нос и плетется за Заком, затем мы с Джоэлом тащимся за ними в более медленном темпе.

Харпер заказывает джин-мартини, экстра-дэйти и экстра-оливки. Основываясь только на этой информации, я точно знаю, как пройдет сегодняшний вечер. В последний раз, когда она заказывала такой мартини, я проснулась в своей ванне, полностью одетая, с такой сильной головной болью, что казалось, будто кто-то просверлил мой мозг отбойным молотком. А Харпер лежала без сознания на полу рядом со мной, прижавшись к унитазу.

— Давай потанцуем! — Харпер прижимается ко мне сбоку и важно выходит на танцпол, как будто это место принадлежит ей.

— Ты идешь? — спрашиваю я Джоэла. Он только хмурится, и я пожимаю плечами. — Как хочешь.

Я беру свой напиток у бармена и прокладываю себе путь сквозь толпу людей, не обращая внимания на обжигающий взгляд Джоэла, устремленный на мой зад.

Только оказавшись на танцполе, я понимаю, что это не мужчины танцуют с женщинами. Это мужчины танцуют с мужчинами, а женщины танцуют с женщинами.

Джоэл привел нас в гей-бар.

Один из моих коллег-геев однажды привел меня в гей-бар в городе. У меня было лучшее время в моей долбаной жизни. Но это? Сейчас? С Джоэлом? Математика не сходится.

— Этот мужчина так сильно хочет тебя трахнуть, — кричит Харпер сквозь громкий грохот музыки.

Только не это снова. Я закатываю глаза и разворачиваюсь, прижимаясь задом к Харпер, пока ищу Джоэла в баре. Он прислоняется к стойке с опасно голодным выражением в глазах. Его взгляд такой обжигающий, что, клянусь, я чувствую, как у меня по коже бегут мурашки.

— Как ты думаешь, почему он выбрал этот бар, девочка?

Я поворачиваюсь к Харпер.

— Наверное, ближайший к отелю.

— Милый младенец Иисус, ты слепа как летучая мышь. Между отелем и этим местом было еще четыре клуба. Он привел тебя сюда, потому что не хочет, чтобы другой мужчина совал руку в твою банку с печеньем.

Женщина примерно нашего возраста в брюках с леопардовым принтом и фиолетовом топике одаривает Харпер улыбкой. Харпер улыбается в ответ, но затем делает крайне неуместный жест руками, указывающий на то, что она предпочитает пенисы. Женщина ухмыляется, перекидывает волосы через плечо, затем идет дальше.

Я щелкаю Харпер по руке.

— Ты противная, ты знаешь это?

Она лучезарно улыбается мне, а затем кричит:

— Не такая противная, как ты.

Я отбрасываю обвинения Харпер в сторону и нахожу ритм. Мои глаза закрываются, и я позволяю своему телу раскачиваться, пока напряжение дня покидает мои конечности. Липкий жар окутывает меня, воздух горячий и влажный от всех этих извивающихся тел. Я чувствую, как струйка пота стекает по моей груди и опускается между грудей. Я провожу рукой по волосам, затем вниз по всему телу, ощущая гладкий шелк платья под кончиками пальцев.

Все мои чувства обострены. Я чувствую каждое дуновение воздуха, каждое прикосновение одежды или плоти незнакомца к моей, когда мы сталкиваемся посреди танцпола.

Я склоняю голову набок и представляю, на что это было бы похоже, если бы Джоэл был прямо сейчас позади меня, его твердый член прижимался к моей заднице, когда мы двигались бы в унисон в ритме музыки. Его горячее дыхание щекочет мою шею, когда он рычит в чувствительное местечко под моим ухом, говоря мне все те грязные вещи, которые он хочет со мной сделать.