О боже мой.

Эта штука ни за что не поместится внутри меня.

Джоэл ухмыляется в ответ на мои очевидные колебания.

— Что-то не так, принцесса?

Я качаю головой, и он хихикает. Этот большой придурок точно знает, о чем я думаю.

Я отпускаю его член, и мои пальцы расстегивают пуговицы его рубашки, распахивая ее, обнажая его скульптурную грудь и живот.

Иисус, Мария и Иосиф. Мускулы. Татуировки. Я провожу руками по его груди и животу и сглатываю скопившуюся во рту слюну. Я никогда не видела ничего более невероятного. Абсолютная мужественность, заключенная в черные чернила. Его кожа теплая и мягкая, все его тело похоже на сталь, обернутую бархатом.

Со стоном он оттягивает мои трусики в сторону и проводит пальцами по моей киске.

— Всегда такая мокрая для меня.

Я прижимаюсь к нему, когда он вводит в меня большой палец, поглаживая то чувствительное местечко глубоко внутри, которое только он знает, как найти. Он прижимает большой палец к моему клитору, и я почти взрываюсь на миллион крошечных кусочков.

— Да, — стону я.

Еще, еще, еще!

Он сжимает в кулаке мои волосы на затылке, наклоняя мою голову и приближая свой рот к моему уху.

— Такая идеальная и тугая. Я чувствую, как твоя жадная киска засасывает меня все глубже. Черт, детка, я не могу дождаться, когда почувствую, как ты вот так будешь сжиматься вокруг моего члена. Я не могу дождаться, когда впервые получу привилегию трахать тебя так сильно, так чертовски грубо, что ты неделю не сможешь нормально сидеть. А когда тебе станет слишком больно, чтобы взять мой член, я воспользуюсь твоим прелестным маленьким ротиком. Но только если ты будешь хорошей девочкой и расскажешь мне то, что я хочу знать.

Он вводит еще один палец, растягивая меня. Я вскрикиваю и впиваюсь пальцами в его плечи. Это больно. Боже, как же сильно. Но когда он снова начинает тереть мой клитор, я расслабляюсь вокруг него, растворяясь в нем, и острая боль притупляется, превращаясь в восхитительную боль, смешанную с удовольствием. Каждый мускул в моем естестве сокращается с каждым медленным, мучительным толчком его пальцев.

Но затем он замирает, его рука совершенно неподвижна у меня между ног.

— Джоэл, пожалуйста. Не останавливайся.

Я сопротивляюсь ему, молясь, чтобы он вернулся к тому, на чем остановился, но он дергает меня за волосы, и моя спина неловко выгибается.

— Хочешь кончить, детка?

— Да.

И я хочу стереть самодовольное выражение с твоего лица и заставить тебя закончить то, что ты начал.

Джоэл снова погружает пальцы внутрь и обводит большим пальцем мой клитор, но только один раз, прежде чем снова отступить.

— Тогда скажи мне то, что я хочу знать.

Ублюдок!

— Я... я не могу.

Существует ли смерть из-за отсутствия оргазма?

Его горячее дыхание овевает мою обнаженную грудь.

— Скажи мне, и я дам тебе все, что ты хочешь.

Он подтверждает свое несправедливое предложение еще одним идеально рассчитанным движением своих умелых пальцев.

Я качаю головой. Если я открою рот, чтобы заговорить, то получу лишь искаженную мешанину гласных, смысла в которых ноль.

Его глаза вспыхивают, как раскаленные угли, а губы изгибаются в оскале, обнажая зубы.

— Скажи мне, пока я буду трахать эту сладкую маленькую пизду своими пальцами, или я подведу тебя прямо к краю, так близко к оргазму, что ты будешь умолять меня об освобождении. Умолять меня сжалиться над твоей нуждающейся, плачущей киской. И как раз в тот момент, когда ты будешь готова переступить черту, я вырву у тебя все это без малейших угрызений совести. Я уничтожу тебя и даже не моргну гребаным глазом. Ты этого хочешь, детка? Быть уничтоженной человеком, которого послали защищать тебя?

Он сжимает пальцы внутри меня, чтобы направить свое острие точно в цель, и я чувствую, как моя предательская киска плачет, именно так, как он и сказал.

— Нет, пожалуйста, — выдыхаю я. Как он смеет держать мой оргазм в заложниках. Как он смеет использовать секс как оружие против меня.

Я проглатываю комок в горле и беру себя в руки. Я не могу сломаться сейчас. Не после того, как столько лет хранила этот секрет. Но это медленно отравляло меня, разрушало изнутри.

— Скажи мне, — рычит он, крепче сжимая мои волосы.

Я вскрикиваю от боли, мою кожу головы покалывает от его хватки, но, боже, это так приятно. Мои соки покрывают внутреннюю поверхность моих бедер и руку Джоэла. Моя киска пульсирует, умоляя об освобождении. Боль в моей сердцевине нарастает до болезненного уровня.

Джоэл впивается зубами в мое плечо, посылая ударные волны боли по моей руке и вверх по шее.

— Ах. Пожалуйста, Джоэл. Не заставляй меня это делать.

Наши тела слились воедино, спаянные лихорадочным потом. Я не смогла бы уйти, даже если бы захотела. Я поглощена, поглощена целиком чередующимися удовольствием и болью, пока Джоэл работает надо мной. Я поднимаюсь все выше и выше, балансируя на грани экстаза. Крик застревает у меня в горле, когда я парю в миллионе миль от своей долбаной реальности. Потребуется меньше легкого дуновения ветерка, чтобы отправить меня за грань.

— Скажи это. Сейчас.

Мои глаза зажмуриваются, когда я погружаюсь в состояние несомненной уязвимости, подобно комете, которую засасывает в черную дыру. Я уже никогда не буду прежней. Я никогда не оправлюсь от этого. Я разбиваюсь вдребезги, только когда внутри меня лопается спираль.

— Он взял это, — кричу я, когда оргазм разрывает меня на части. — Он взял это.

Рука Джоэла ненадолго замирает, его пальцы все еще погружены в меня. Яростные рыдания сотрясают мое тело, волна за волной, пока я нарушаю правило номер два с изяществом кувалды.

— Взял что?

Каждая унция боли, каждая навязчиво темная мысль давит на меня, пока я не буду раздавлен неумолимым ужасом правды, которую я скрывала.

— Черт возьми, детка. Поговори со мной.

— Он... — я шмыгаю носом. — Он...

Я не могу выговорить ни слова. Всего этого слишком много. Власть, которую Джоэл имеет надо мной, чертовски велика.

— Он что? — рявкает он, и я снова вздрагиваю.

Сильная дрожь пробегает по мне. Слезы текут по моему лицу, когда я разваливаюсь на части в объятиях Джоэла. Лавина дрожи и эмоций захлестывает меня. Стены плотины рушатся, высвобождая все, что я сдерживала.

— Я не могу этого сказать. Я никогда этого не говорила. Я просто жила в этом постоянном состоянии отрицания, убежденная, что если я не буду говорить свою правду, то смогу притвориться, что этого никогда не было. Что я не скована цепями того дня.

Я падаю на грудь Джоэла, и он напрягается подо мной, его дыхание становится неровным. Жар его ярости проникает в меня, воспламеняя внутренности.

— Кто? — его тон смягчается. Он нежно целует меня в висок, затем зарывается лицом в мои волосы. — Мне нужно имя, детка.

Я плачу, кажется, часами, пока Джоэл обнимает меня, гладит по волосам, легко проводит пальцами вверх и вниз по позвоночнику, согревая мои внутренности ласковыми словами ободрения. Мало того, что он только что подарил мне мой первый оргазм с мужчиной, он еще и первый, кто когда-либо так заботился обо мне.

Я выливаю все слезы, которые когда-либо сдерживала. Затем я выхожу из руин, из тюрьмы, которую сама для себя создала, и, наконец, проигрываю.

Но за свободу всегда приходится платить. Я не уверена, что смогу себе это позволить.