ГЛАВА 9

ГЛАВА 9

шесть лет назад

– Вот ты где! – Корделия завернула за угол на кухню и скорчила гримасу при виде салата, который я готовил. Как эта женщина могла питаться одним мороженым и нутеллой, сохраняя при этом идеальную фигуру в форме песочных часов, было выше моего понимания. Ну, не совсем, она тратила много времени на плавание.

– Искала меня?

– Можешь меня подвезти?

– Подвезти? – мои брови поднялись вверх. Она ни разу не выходила из дома с тех пор, как я начал здесь работать. Прошло почти семь недель – и всего через два дня я выберусь из этого уродливого домика Барби.

– У тебя есть водительские права, верно? Я не помню, обсуждали ли мы это во время собеседования.

– Конечно. Прямо сейчас?

– Да, пожалуйста.

– Куда мы направляемся?

– К врачу.

– О, – я взглянул на часы на плите. Было уже больше восьми вечера. Вероятно, это было лучшее время для посещения врача, если вы хотели избежать встречи с людьми. – Две минуты, – я вытер руки кухонным полотенцем и начала убирать со стола.

– Ты не мог бы поторопиться?

– В следующий раз просто предупреди меня, и я буду готов к твоим встречам, – сказал я.

Следующего раза не должно было быть, но, чёрт возьми, следующий парень мог бы поблагодарить меня за то, что я научил её элементарной вежливости.

– Я знаю. Мне жаль. Это как бы внепланово.

Дрожь в её голосе заставила меня вскинуть голову. Корделия не заикалась. Она может говорить милю в минуту или начинать одно и то же предложение пять раз, не замечая этого, но она никогда не запиналась.

– Что не так?

– Ничего.

– Ты действительно плохо врешь. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил об этом?

– Машина. Сейчас. Пожалуйста.

– Скажи мне, что не так.

Теперь я не спрашивал.

– Мне нужен врач, и ты не отвозишь меня. Вот что не так, – она обхватила себя руками, вырез её свитера соскользнул, обнажив лишь намек на нежное розовое кружево под ним. Впервые за семь недель я не возражал против этого проклятого цвета.

– Я могу оказать первую помощь, – я оторвал взгляд от её лифчика и осмотрел её, пытаясь найти травму, но безуспешно.

– Боже мой, Виктор, мне нужен гинеколог, – она демонстративно опустила взгляд на свои бедра. – Пожалуйста, мы можем уже поехать?

– Чёрт. Да. Чёрт, прости.

Это определенно было то, о чём должен был позаботиться врач. Я оставил салат и овощи и последовал за ней в гараж. Её машина была обычным городским лимузином, и моей первой мыслью было, что она не розовая, а второй – что, конечно, она не будет розовой. Оказавшись на улице, Корделия не захотела бы, чтобы её видели.

Она молча забралась на заднее сиденье и пристегнулась, я был уже на полпути к водительскому сиденью, когда понял, что она не закрывает свою дверь. Кто знает, закрывала ли она когда-нибудь дверцу до сегодняшнего вечера? В любой другой вечер я бы закатил глаза от того, какая она избалованная. Вместо этого я просто закрыл её дверцу, дважды постучал по ней, затем сел на своё место.

Машине потребовалось мгновение, чтобы ожить, но, по крайней мере, аккумулятор не разрядился.

– Ты не можешь оставить машину вот так пылиться, – сказал я, пока она включала GPS на своём телефоне. – Тебе нужно время от времени водить её, иначе она не заведется.

– Ты можешь пользоваться ею, когда захочешь. Я не вожу.

Дело было не в этом. Гребаный смысл был в том, что в следующий раз она не попадёт к врачу, если не будет следить за обслуживанием машины. Ни её бывший охранник, ни Корделия даже не упомянули мне о машине, иначе я мог бы присмотреть за ней. Мне нужно написать целое гребаное руководство для следующего парня.

– Скажи мне, что не так, – повторил я свои слова из кухни, посмотрев на неё в зеркало заднего вида. Её глаза были закрыты, но напряжение было написано на её лице.

– Нет, – выдохнула она.

Я одним глазом следил за дорогой, другим – за ней. Может быть, из-за ночных уличных фонарей, но она выглядела бледнее. Какого хрена я скажу врачу, если она упадёт в обморок.

– Тебе больно?

– Не мог бы ты, пожалуйста, заткнуться и вести машину, – огрызнулась она. – Ты сводишь меня с ума.

Чёрт. Это был первый раз, когда она повысила на меня голос. И она велела мне заткнуться, а не сидеть тихо, или прекратить говорить, или любую другую вежливую фразу, которую она могла бы использовать, чтобы скрыть свои намерения.

Поэтому я заткнулся и отвез её в клинику женского здоровья, которую она выбрала.

Внутри Корделия оформляла документы и говорила с врачами, и, если бы я не провёл с ней последние семь недель, я бы не заметил всей этой нервной суеты. Её руки постоянно двигались, но медленно и почти нарочито. Потянула за рукав. Провела по волосам. Стряхнула пыль с одежды.

Каждый коридор, по которому нас вели, каждую зону ожидания, мимо которой мы проходили, я быстро осматривал. Люди, камеры, выходы. Затем мой взгляд вернулся к Корделии. Пока её в конце концов не отвели в смотровую, куда я собирался последовать, пока она не смерила меня взглядом, который сразил бы более слабого мужчину.

Ладно.

Я попытался сесть в зоне ожидания, но мои ноги не слушались. В конце концов, я просто начал расхаживать взад-вперед, не сводя глаз с этой чертовой закрытой двери.

– Тебе нужно расслабиться, чувак. Первый ребенок? – какой-то лысый парень с широкой улыбкой поднялся с одного из дешевых пластиковых сидений.

– Что?

– В первый раз становишься отцом?

– Конечно, – выдавливаю я, прежде чем повернуться обратно к двери.

Он сказал что-то ещё, но я не обратил на это внимания. Давненько я не пользовался этим особым умением, но на ринге это было необходимо. Когда ты дрался, ты не мог сосредоточиться ни на чём, кроме своего противника. Прямо сейчас это означало сосредоточиться на двери, которая отделяла меня от Корделии.

Через сорок семь минут дверь, наконец, открылась, и Корделия вышла наружу. Я машинально ещё раз осмотрел её, не обнаружив ни новых ран, ни порезов, ни бинтов, или бог знает чего, чёрт возьми, я искал. Её руки были сжаты в кулаки на концах рукавов, а плечи дрожали.

Блядь.

Это, должно быть, плохие новости.

– Что тебе нужно? – спросил я, подходя и обнимая её одной рукой за спину, прежде чем она упадет. Где был этот гребаный доктор?

– Отвези меня домой, пожалуйста.

Я подавил желание подвергнуть сомнению это решение.

– Конечно.

На этот раз я открыл и закрыл для неё дверцу машины, но к тому времени, как я сел на водительское сиденье, она не пошевелила ни единым пальцем, просто сидела, уставившись на меня и дрожа. Казалось, что этим должны были заняться те врачи с их модными медицинскими степенями.

– Тебе нужно... – я оборвал себя. Она не выглядела так, как будто она могла что-то делать. Я развернулся, встав на колени на своем сиденье, чтобы перегнуться через центральную консоль. Это было немного непросто, но мне удалось схватить ремень безопасности и пристегнуть её. Она даже не отреагировала, когда я взял её волосы, чтобы освободить их от ремня безопасности на груди. – Хочешь обратиться в другую клинику? Получить второе мнение?

Она покачала головой.

– Со мной всё будет в порядке с медицинской точки зрения, – заикаясь, произнесла она. – Это паническая атака.

– У тебя сейчас паническая атака?

– Да, – сна снова закрыла глаза, и я мог наблюдать, как она пытается замедлить дыхание, пытается взять под контроль свои дрожащие конечности, но это помогало лишь на короткое мгновение, прежде чем дрожь возвращалась.

– Что я могу сделать?

– Домой.

– Хорошо.

Было чудом, что я довез нас домой целыми. Моё внимание было приковано не к улицам, а к девушке в зеркале заднего вида. Чем дальше мы отъезжали от клиники, тем меньше она шевелилась. К тому времени, как мы заехали в гараж, её губы были единственным, что всё ещё дрожало.

Я вывел её из машины и повел в дом, но она остановилась у лестницы, прежде чем я успел спросить, не нужно ли ей, чтобы я поднял её наверх.

– Ты собираешься уйти, не так ли?

Возможно, Корделия была более наблюдательной, чем я думал. Я не ответил. Я не хотел говорить ей и портить её вечер ещё больше.

– Две недели? – спросила она.

Я не ответил.

– Одна неделя?

Я не ответил.

– Я понимаю.

– В этом нет ничего личного, Корделия, – сказал я, как будто это могло как-то что-то исправить.

– Мне нужно присесть, – она огляделась, её руки зависли в воздухе, но не обнаружили ничего, кроме меня, в пределах непосредственной досягаемости. – Не из-за этого. Я не сержусь на тебя. Мне просто нужно присесть.

– Вот, – я схватил её за руку, её пальцы были ледяными и тонкими в моей ладони. Решив не нести её наверх, я обнял её другой рукой за талию и вместо этого повел в гостиную.

– Чёрт, – простонала она, когда я опустил её на диван.

Я подавился смехом и уткнулся лицом в плечо. Она все равно уловила это.

– Что? – она подняла брови, глядя на меня, но не отпустила мою руку, удерживая меня согнутым над диваном.

– Ты не ругаешься.

– Мне чертовски больно, а ты, блядь, уходишь. Чёрт – единственное подходящее слово.

Её хватка на моей руке усиливалась с каждым словом, гнев и разочарование окрашивали её щеки в ярко-красный цвет. Кончики её пальцев впивались в мою кожу, а её глаза неотрывно смотрели на меня. Невысказанный вызов повис в воздухе между нами. Она ждала, что я солгу, успокою её, скажу, что все будет просто замечательно.

Мои нервы были на пределе. Каждая клеточка моего тела была натренирована реагировать на конфронтацию насилием.

Автоматически мой взгляд скользнул по ней в третий раз за этот вечер, чтобы найти слабое место. Он остановился на том месте, где её свитер снова сполз с плеча, где её грудь быстро вздымалась над тонким кружевным краем лифчика.

Мои инстинкты взяли верх, моё тело пришло в движение, моя рука крепче сжала её, мой вес переместился вперед. Прежде чем я смог обдумать свои действия, мои губы оказались на её губах. И когда она издала удивленный стон, от которого у меня пробежали мурашки по спине, все мысли вылетели у меня из головы.