– Уверена? – спросил я. Все девушки были в гостях, и Бэк с Делайлой оставались несколько раз, но Корделия никогда не имела дела со всеми ними одновременно.

– Может быть, мы сможем провести пробный запуск. Без людей.

– Позволь мне узнать расписание моего дяди, прежде чем ты начнешь планировать.

Она прикусила губу.

– Я могу передумать.

– Всё в порядке.

Мы закончили есть, и Корделия рассказала мне о работе и о своих выходных, о пересадке растений и о самом одиноком ките в мире, звуки которого распространяются с другой частотой, поэтому он не может найти других китов или пообщаться с ними.

Она достала телефон и встала в дверях, пока я загружал посудомоечную машину.

– Виктор?

– Хм?

– Не чайный сервиз. Музыкальный чайник. Их делали в пятидесятых годах, с маленькими музыкальными шкатулками на дне, играющими «Чай на двоих». Это то, что я хочу на свой день рождения. Музыкальный чайник. Чай на двоих.

– Хорошо, – я кивнул и заработал широкую лучезарную улыбку, которая развеяла последние остатки напряжения последних нескольких дней. Корделия развернулась и буквально вприпрыжку промчалась по коридору и вверх по лестнице.

Если такова её реакция, мне действительно нужно было придумать, где купить ей музыкальный чайник.

Шесть лет назад я воротил нос от розового дома Корделии. Выросший под крышей Пети, я привык, что всё должно быть дорогим или по последнему слову техники. Корделии, с другой стороны, было всё равно, коллекционирует ли она какую-то безвкусицу или редкий антиквариат. Для неё главным было то, чтобы это соответствовало ее пастельно-розовому дому мечты в стиле рококо, украшенному сахарной ватой.

Ей нравилось что-то своё, и её не волновало, какую ценность другие люди придают предмету. Или человеку. Мне потребовалось слишком много времени, чтобы признать, что это не делало её глупой и наивной. Это означало, что в одном её мизинце было больше целостности, чем у большинства людей во всём теле.