Глава шестая

Строберри-Пойнт, март 2019

Фиона

Я опоздала на смену в закусочной. Андреа, менеджер, одарила меня злобным взглядом, но поскольку не хватало рабочих рук и начиналась вечерняя суета, она не могла меня уволить. Не сегодня.

Каждый, кто думает, что быть официанткой легко, ни разу не работал в этой сфере: подносы с напитками тяжtлые, тарелки с едой горячие. Некоторые клиенты смотрят на обслуживающего их человека свысока; некоторые — откровенно грубы, временами даже жестокие. Лапающие ручонки — хуже всего. Часы работы долгие, зарплата скудная. Вы должны постоянно улыбаться, если хотите чаевых.

Вероятно, в старшей школе повстречается ребенок, мечтающий о собственном бистро, ресторане или кофейне, может даже о закусочной, обставленной крутой мебелью и Вурлитцером пятидесятых. Никто и не грезил о работе официантом, у которого болят руки, ноги и спина, а волосы и одежда пахнут жиром.

Но являться взрослым подразумевало находить способы выжить, браться за работу, где только можно. Таковым был честный труд.

Пока я разносила колу, бургеры и картошку фри, мысли занимала Долли. И Джо Фокс. Ни разу не встречала людей, похожих на них. Я восхищалась характером женщины и полным отсутствием беспокойства о том, что думают другие, и содрогалась при воспоминании о обвисших грудях, свободно болтающихся на костлявом теле.

Кожа Джо была гладкой, безупречной, великолепной, словно ожившее бронзовое изваяние. Нет, не то определение: для этого он был слишком живым, слишком ярким, — солнце искрилось на коже, волосы струились как шелк. От его вида перехватило дыхание.

В старшей школе не было коренных американцев, поэтому не с кем было его сравнивать. Близко к истории коренного населения я подошла, когда с одноклассниками отправилась в двухчасовую поездку на автобусе в Культурный центр коренных американцев в Таме. Джейми Додд перед всем классом обозвал меня толстухой, и я все время нахождения я проплакала. В тот день не так уж и много культурных впечатлений появилось.

Теперь же я была заинтригована. Снова хотелось увидеть Джо Фокса.

Это имя соответствовало ему: мужественное, воинственное. Янтарные глаза — раскосые и хищные, такие же настороженные, как у создания, в честь которого он был назван.

Когда я тем вечером возвращалась домой, как обычно, одна, то представляла себе необъятные свободные небеса, пыльные равнины и то время, когда земля была завоевана первыми американцами, когда мужчины и женщины с покрасневшей бронзовой кожей и темными глазами бродили по этим безграничным территориям.

Следующим утром, когда я проезжала мимо новой кофейни (которую мой босс в закусочной принципиально презирал) в городе, то заметила, что у них есть столик с подержанными книгами для сбора денег в местную благотворительную организацию. Поскольку эти книги вполне могли бы оказаться в моем ценовом диапазоне, я вошла внутрь и изучила названия, выбрав биографию Джоан Кроуфорд прежде чем заметить книгу в мягком переплете с изображением коренной американки на обложке: «Кровь ручья Мэри», роман Ди Брауна о женщине из племени чероки. Я заплатила двадцать пять центов и сунула книги в сумочку, затем поспешила к закусочной, надеясь, что Андреа меня не заметит.

Неделю спустя было только два приема в Сидар-Корт, так как Мардж проводила время с дочерью. Поскольку нечем было заняться, я решила провести немного времени в комнате отдыха, чтобы познакомиться с постояльцами и надеялась, что так они с большей вероятностью воспользуются моим услугами. Но это было после встречи с Долли.

Когда я в следующий раз постучала в дверь касательно процедур для волос, Долли была не одна.

У меня приоткрылся рот, и я замерла, с побелевшими от сжатия дверной ручки костяшками пальцев.

Норман, близорукий художник, разлегся на кровати Долли, и я почувствовала запах чего-то подозрительно похожего на травку. Может, это был одеколон Нормана.

Отведя взгляд от обвисших сисек Нормана, обратилась к ней:

— Долли, вернуться после того, как я закончу с Перл?

— Не обращай внимания на Нормана, — ответила она, насмешливо прищурившись. — Я не возражаю.

Норман не выглядел обеспокоенным: мужчина улыбался, его глаза были остекленевшими, а рот открытым.

— Помоги, детка, — приказала Долли, указывая на шелковый халат.

Мне больше не хотелось ничего лишнего увидеть, отчего я споткнулась о ее ходунки и оперлась рукой на бедро Нормана. Он присвистнул, словно паровоз.

— Лучший день в моей жизни! — загоготал он.

Долли проигнорировала его и выхватила у меня из рук тонкий шелк, пока я пыталась встать, гримасничая при виде тонких седых волосков, проросших на его куриной груди, и выпуклого мясистого живота.

Старение — суровое испытание, и не для слабонервных — не впервые задумываюсь об этом.

Глаза Нормана закрывались, его храп — громкий и смачный, как у моржа.

Долли ткнула его тростью.

— Норм! Вытащи свои костлявые булки с моей кровати!

Кряхтя и напрягаясь, старик переместился к краю кровати, затем растеряно взглянул на халат, лежащий поодаль от него. Стараясь прикрыть глаза, как можно лучше, я подобрала с пола изношенный флис и бросила на кровать, но не раньше, чем он сверкнул с морщинистой кожей, слоноподобными складками на костлявых ягодицах, к моему удивлению, внушительным пенисом и продолговатыми, покачивающимися яйцами.

Мне срочно нужно было отбелить свой мозг.

Вместо ожидания того, когда Норман уйдет, я поспешила приготовить чай для себя и Долли, и молилась, чтобы к моему возвращению Норман ретировался.

Начальство прислушалось, и во время возвращения, комнату занимала только Долли. Я отхлебнула горячего чая и поблагодарила Бога за маленькие милости. Долли лишь сонно улыбалась.

Сегодня она назначила часовую встречу, в течение которой я подстригу и покрашу белесые волосы.

— Волосы просто прелесть, — сказала ей. — Мягкие, как сахарная вата.

— Скорее, как одуванчик, если спросишь. Легкий порыв ветра, и они разлетаются. Прежде я была брюнеткой. Была известна своими волосами, как у Джейн Рассел, и многим другим, — произнесла Долли, выгнув бровь. — Но сегодня хочу синие волосы.

Я настороженно улыбнулась.

— Синее полоскания?

— Боже правый, деточка! Неужели я выгляжу, как какая-нибудь старушенция, у которой на голове окажется эта мерзость? Хочу волосы синие, как у попугая, как у панк-рокеров, которые болтаются на улице.

— Синие… — едва слышно повторила я.

— Да, сможешь покрасить или нет?

— Смогу, но знаете, что, по-моему, будет выглядеть круче? — сказала я, импровизируя. — Розоватые волосы, как у Хелен Миррен.

Долли нахмурилась, поэтому я отыскала очки для чтения и протянула ей, показывая на телефоне фотографию Хелен Миррен с розовыми прядями в серебристых волосах, напоминающей богиню, позирующей на красной дорожке. Она взглянула на телефон, затем указала на меня узловатым пальцем.

— Да, милочка. Именно так! И можно попробовать синий на следующей неделе. Если кто-то живет так долго, как я, он начинает меркнуть. Предпочитаю быть колоритной.

Во время работы мы обсуждали любовь, жизнь и все что в промежутке, не то чтобы мне было что рассказать о чем-либо. У Долли, однако, было полно историй.

— Я трижды была замужем, — довольно улыбнулась женщина, — и за самыми удивительными мужчинами.

— Трижды? — с сомнением переспросила я.

А ведь говорили, что она была девой из Милуоки.

— Мой второй муж был художником-постановщиком в Голливуде. Решила попробовать стать актрисой, так как все остальные так делали. Бетт Дейвис мне так завидовала. У меня была классная сцена в фильме «Все о Еве», но она ее вырезала. А вот Мэрилин Монро, наоборот, такой приветливой была.

— Вы… встречались с Мэрилин Монро?

— Да, милочка. Знаешь, ты чуток смахиваешь на нее. Такой позор, что сцена со мной осталась за кадром этой киношки.

— Значит, Вы так и не попали в окончательный монтаж?

— Ну, я на заднем плане в одной сцене.

— Я бы с удовольствием посмотрела его с Вами.

Она пренебрежительно махнула рукой.

— Тьфу! У меня нет времени смотреть старье. Ладно, пожалуй, только «Антоний и Клеопатра». Восхитительная история любви. Я познакомила Лиз с Ричардом Бертоном. Боже праведный, было взрывоопасно! Ты бы видела их вместе — великолепная сенсационная автокатастрофа, попутно с фейерверками. Боже! До чего же грустно. Дики был изумительным мужчиной.

Долли выдержала паузу, затем невозмутимо продолжила, тогда как я все еще пыталась вникнуть в эти рассказы о роскошной жизни.

— И я была третьей женой нефтяного шейха.

— Имеете в виду, он был Вашим третьим мужем?

— Нет, дорогая. У него были еще две жены. Милые девчонки. Нам было так весело. Он любил говорить, что от меня больше хлопот, чем от целого стада верблюдов.

Я моргнула, решив, что она дразнится.

— А что насчет Нормана? — полюбопытствовала я.

Долли издала низкий, хриплый смешок, закончившийся приступом кашля.

— О, душенька, нет! Ну и мысль. Хотя он весьма хороший любовничек, насколько можно рассчитывать в его преклонном возрасте.

Мне совершенно не хотелось это слышать, но она была в ударе.

— Нет, все мои супруги были шикарными любовниками — нужно соглашаться только на лучшее, как считаешь?

— Не знаю, — призналась. — Мой последний бойфренд, похоже, думал, что отношения вроде соревнований: передавал эстафетную палочку как можно скорее и мчался к финишной прямой.

Долли задорно захихикала. Ее версия жизни гораздо увлекательнее, чем реальность.

— Удивляет количество мужчин, считающих, что все в жизни — соревнование. Как же романтики не хватает. — Долли вздохнула, затем взглянула на прикроватные часы. — Поторапливайся, моя душенька. Мы ведь не хотим упустить время молитвы.

По мере приближения часа, я обнаружила, что спешу покончить с укладкой Долли, с нетерпением ожидая новой встречи с Джо, все гадая: сочту ли я его таким же обворожительным во второй раз. Долли однозначно предвкушала появление парня и снова попросила придвинуть кресло поближе к окну.