Когда женщина устроилась в кресле, то вновь обратила на меня пронизывающий взгляд.

— Хм-м, подводка и уста Мэрилин. Интересно. Кто ты, детка, когда не притворяешься Мэрилин Монро?

Я протянула ей руку и слабо улыбнулась.

— Здравствуйте, я Фиона, Ваш косметолог. Приятно познакомиться, Долли.

Ее ладонь была холодной и хрупкой, и я могла разглядеть голубой отлив вен под хрупкой кожей.

— И кто же твоя родня?

— Простите?

— Твоя семья, родители. Откуда ты появилась? Или ты пенорожденная, как Венера?

Она что, подразнивала меня? Комментировала мои пышные изгибы?

Мои щеки вспыхнули. Я будто бы снова оказалась в старшей школе, стоя перед задирами.

Я смотрела в ответ, полная решимости продолжать улыбаться, даже если это убьет меня.

— Ну, я получила сертификат косметолога в Сидар-Рапидс, но родилась здесь, в Строберри-Пойнт...

— Бедная девочка.

— Я очень счастлива, — сухо произнесла я.

— Правда? А счастливой не выглядишь. Видок какой-то подавленный; можно сказать, веет печалью.

Моя челюсть сомкнулась щелчком. Краткое изложение женщины было поразительным, что вовсе не понравилось.

— Я всем довольна, спасибо, мэм, — солгала я. — Итак, чем я могу помочь?

— Какая вежливая, — пробормотала Долли, как будто я не стояла перед ней. — Аквамариновый лак для ногтей есть? Кто-то однажды сказал, что он подходит к моим глазам. Они напоминали ему море в летнее пору, знаешь ли.

— Думаю, такой цвет у меня имеется, — сказала я, потянувшись за двумя флакончиками лака для ногтей. — Хотите металлик или просто глянец?

— Чудненько! — улыбнулась она, её слезящиеся глаза загорелись.

Затем она взглянула на Трейси.

— Ты можешь идти, моя дорогая, — царственно сказала Долли. — Но, возможно, найдется чашечка чая для моей гостьи.

— Вообще-то, просто воды будет достаточно, спасибо.

— Чепуха! Горячий чай гораздо более освежающий — он выводит тепло из организма. Парообразование — элементарная физика.

— Ох! — промолвила я, несколько опешив, размышляя, должна ли я ей напомнить, что сейчас февраль. — Хорошо, я буду черный чай с ломтиком лимона, если он у вас есть, пожалуйста.

Долли одобрительно улыбнулась.

— Послушная девочка.

Трейси усмехнулась.

— Вам то же самое, Долли?

— Да, спасибо, дорогуша.

Трейси оставила дверь открытой, отправившись за чаем, и я задумалась, девушка пошла за чаем по моей просьбе или Долли.

Я приготовила все необходимое для маникюра, начала с замачивания рук, чтобы смягчить кутикулы, а когда повернулась, чтобы наполнить маленький тазик из пристроенной к ней ванночки, она приказала вернуться.

— Поверни мой стул к окну! Живее!

— Я просто набираю воду и...

— Быстрее, девочка! — огрызнулась Долли, теперь звуча более взволнованно. — Открой окно!

— Но, Долли, на улице холодно, весь теплый воздух выпустите.

— Открой окно я тебе говорю!

Я поспешила к ней, открыла окно и почувствовала дрожь от ледяной зимы, когда подтаскивала тяжелое кресло, поворачивая его так, чтобы у женщины был вид на задний двор. Казалось, ее тело дрожит от предвкушения. Удивленная и запыхавшаяся, проследила за взглядом.

— Так-то лучше, — произнесла она. Долли расслабилась, но казалась немного настороженной. — Теперь сможем понаблюдать.

Я выглянула из окна, гадая, за чем наблюдать-то. Я лишь видела широкие заснеженные лужайки и пустые дорожки, пока что опустевшие от постояльцев.

Долли переплела костлявые руки и наклонилась вперед.

— Мы как раз вовремя! — заявила она, притихшим от волнения голосом.

Я лишь слышала шелест кустов снаружи и отдаленный звук самоходной газонокосилки садовника.

— Что происходит?

— Терпение, дитя. Увидишь.

Я села на пуфик напротив, потеряв терпение и поглядывая на часы, съежившись. Не хотелось отставать от графика в первый день. Если я не приступлю к работе с Долли в ближайшее время, то в итоге буду спешить с остальными посещениями или опоздаю ла на свою смену в закусочной.

Снова накинула на себя пальто и укутала Долли одеялом, хотя, казалось, женщина ничего не замечает, настолько она была сосредоточенна.

Затем я услышала раскатистый звук самоходной газонокосилки, которая приближалась все ближе, пока не остановилась в тридцати ярдах от окна. Когда двигатель был заглушен, внезапная тишина, казалось, усилилась.

— Почему мы следим за садовником?

— Парня зовут Джо Фокс. Он индеец.

— Вы, наверно, имеете в виду коренной американец, — мягко исправила я.

Долли окинула меня суровым, удивленным взглядом.

— Когда Том Микс был кинозвездой, а Уайетт Эрп писал ужасные книжки, мы называли типаж Джо «индейцы», — заявила она. — И никто не обижался.

Я молча рассердилась, понимая, что читать лекцию о политкорректности не стоило усилий. Более того, Долли слегка пугала своими внимательными глазами-бусинками и еще более острым язычком.

Ее взгляд уже был обращен в окно, и я поступила так же.

Парень по имени Джо Фокс спрыгнул с косилки и стянул бандану, которая удерживала волосы от глаз. Затем скинул с себя пальто и толстовку, бросив их на сиденье косилки. Фокс был обнажен до пояса, и даже с такого расстояния я видела мурашки по коже. Одним последним изящным движением распустил волосы, отчего они каскадом заструились по спине, переливаясь, как воронье крыло, водопад мерцающего черного цвета.

Он повернулся в нашу сторону, и Долли вздохнула.

— Поистине прекрасное зрелище.

Я была вынуждена согласиться. У парня были высокие скулы, характерные для его народа, слегка раскосые янтарные глаза, а кожа была безупречной, цвета отполированной бронзы на мускулистой груди и идеально очерченный рельеф живота. Он носил кожаный браслет на левом запястье, выцветшие джинсы и тяжелые рабочие ботинки.

Джо Фокс был красив — никакое другое слово не подходило к описанию.

Он закрыл глаза и поднял руки над головой, подставив лицо к бледному солнцу. Затем Джо начал скандировать незнакомые слова на языке, который не узнала.

Волосы встали дыбом на шее.

Он не мог меня слышать, но говорить громко казалось неправильным.

— Что он делает? — прошептала я.

— Молится, — просто ответила Долли.

Я повернулась, чтобы посмотреть, как его грудь поднимается и опускается с каждым звуком, как холодный воздух превращает дыхание в облака, как льется поток неизвестных слогов. Казалось, что нужно отвести взгляд от этого момента уединения, но я не могла. Было нечто первозданное, нечто древнее, что-то, что связывало Джо Фокса с племенем, который когда-то правил этой обширной землей.

А потом момент подошел к концу. На секунду его плечи поникли. Затем натянул одежду, откинул назад длинные волосы и повязал бандану вокруг лба. Забрался на косилку и исчез в рокоте дизельного топлива и слякоти.

Мы с Долли провожали его взглядом, пока он не скрылся из виду.

— Ну, разве это не стоило того, чтобы чуточку опоздать? — спросила она тоскливым голосом.

Все еще лишенная дара речи, я кивнула.

ТРЕТЬЕ ПИСЬМО

Ну что ж, мой драгоценнейший, ты в курсе, что война не завершилась, и никто не вернулся домой к Рождеству.

Гарри уехал, будучи двадцатилетним парнем, чтобы вступить в Королевские воздушные силы и стать пилотом. Я отпраздновала восемнадцатилетие со школьными друзьями. Меня приняли в Оксфорд.