— Что ты имеешь в виду? — Спросила она, ее грудь глубоко вздымалась и опускалась между нами.

Я наклонился, но наклонил голову так, что мой рот коснулся ее подбородка, а не губ, моя щетина задела ее шелковистую кожу и заставила ее вздрогнуть.

— Это нарушает правила? — Я выдохнул.

Я скользнул губами вдоль ее подбородка, нашел до боли мягкий участок кожи прямо под ухом и провел по нему языком. Она выгнула спину, резко вдохнув, когда ее груди коснулись моей груди, и я тихо зарычал, прежде чем прикусить то же самое место, вырвав у нее стон удивления и возбуждения.

— Ты мне не ответила, детка, — настаивал я.

— Нет, — выдохнула она. — Это не нарушает правил.

— Ммм, — простонал я, двигаясь ртом вниз по ее шее, пробуя на вкус ее кожу, в то время как мой член набухал под джинсами от отчаянной потребности в ней.

Она перестала быть моим искушением и стала моей навязчивой идеей. Я больше не мог лгать об этом даже самому себе, да и не хотел. Она была воплощением греха, и я хотел отдать ей свою почерневшую душу и позволить ей сжечь ее, если она пожелает. На самом деле мне было все равно. Пока я был так близок к ней. До тех пор, пока я мог претендовать на какую-то частичку ее как на свою.

— И ты сказала, что я не могу прикасаться к тебе, пока мы в одной постели, но я предполагаю, что могу прикоснуться к тебе прямо сейчас… — Я провел кончиками пальцев по ее бокам, и она снова выгнулась мне навстречу, задыхаясь еще тяжелее, когда ее руки легли на мои бицепсы. Но вместо того, чтобы оттолкнуть меня, она притянула меня ближе.

— Да, — ответила она, отказавшись от каких-либо попыток отослать меня прочь. — Теперь ты можешь прикоснуться ко мне.

Крики остальных участников вечеринки, приветствовавших забег, были приглушены огромным камнем и костром, и казалось, что мы здесь совсем одни. Но не совсем. Все еще оставался хороший шанс, что нас поймают, но мысль об этом только сильнее заводила меня.

Мои руки добрались до завязок, удерживающих ее черные трусики-бикини на месте, и я медленно просунул пальцы под них, скользя ими по ее бедрам и с каждой секундой приближаясь к центру ее тела.

Она жадно застонала, когда я медленно опустил руки вниз, проникая под материал, пока почти не коснулся ее клитора, прежде чем снова вытащить их.

— Но никаких предварительных ласк, верно? — Пробормотал я, откидываясь назад, чтобы заглянуть в ее голубые глаза в лунном свете.

— Я… нет, — согласилась она, но в ее голосе не было уверенности, и она определенно тяжело дышала.

— А что именно считается прелюдией? — Спросил я, мои пальцы скользили взад-вперед прямо под верхним краем ее плавок от бикини.

— Ты не можешь прикасаться ко мне под нижним бельем, — сказала она, стараясь звучать твердо, но распутный блеск в ее глазах серьезно подрывал ее точку зрения. — И я не могу прикоснуться к тебе под твоим.

— По крайней мере, если мы не решим нарушить правила, — добавил я, поднимая руку, чтобы обхватить выпуклость ее груди, проводя большим пальцем по ее затвердевшему соску, при этом тонкий барьер бикини все еще оставался на месте. — Я сделаю это, если ты будешь умолять, — добавил я. — И завтра я приму любое наказание, которое ты сочтешь нужным.

— Это ты будешь умолять, — прорычала она, ее рука переместилась между нами, пока она не обхватила мой член через джинсы.

Я застонал, когда она обхватила пальцами твердый член по всей длине и начала тереть меня через грубый материал.

— Господи, твой член такой же большой, как твое эго. Неудивительно, что ты такого высокого мнения о себе, — пробормотала она, и я рассмеялся, прежде чем наклонить голову и лизнуть верх ее бикини, пробуя на вкус ее кожу.

— Я говорил тебе, что могу трахать тебя до тех пор, пока ты не потеряешь способность ясно мыслить, — промурлыкал я. — И я не даю обещаний, которые не могу выполнить.

— Я думала, ты не трахаешься с девчонками из школы? — Поддразнила она.

— Я нет. Я не предлагаю тебе трахнуться, просто рассказываю, что произойдет, если я это сделаю.

— Мудак, — процедила она сквозь зубы, сжимая мой член и заставляя меня замычать.

— Да, — согласился я. — Вот почему ты меня ненавидишь. И почему ты хочешь меня. Потому что ты просто такая же долбанутая крошка, как я. — Я опустился перед ней на колени, и она ахнула от удивления, посмотрев на меня сверху вниз.

— Что ты делаешь? — Спросила она.

— Заставляю тебя умолять, — дерзко ответил я, поднимая ее ногу с земли и снимая сандалию, прежде чем прижаться губами к нежной коже под ее лодыжкой.

Я знал каждую точку давления на ее теле, где нервные окончания доставляли самые восхитительные ощущения и самые жестокие порции боли, и точно знал, как манипулировать ими, чтобы доставить и то, и другое.

— Никаких шансов, — ответила она, но уже практически стонала. Я завладел ею, и она знала это, просто пока не хотела признавать.

Приветственные крики толпы становились все глуше по мере того, как они следили за забегом, но я все еще слышал множество студентов, веселящихся прямо по другую сторону Священного Камня. Темная часть меня хотела, чтобы они поймали нас, хотела, чтобы они увидели, что я могу с ней сделать, и возбуждение, которое пробежало по моему телу при мысли об этом, заставило тьму во мне всколыхнуть от желания.

Татум застонала, когда мой рот добрался до нижней части ее колена, и в тот момент, когда она издала этот звук, я прикусил ее достаточно сильно, чтобы оставить след на ее коже своими зубами.

Она зашипела, как кошка, пытаясь отдернуть ногу, но я уже целовал укус сильнее, заставляя ее стонать еще громче, поскольку смесь боли и удовольствия разожгла ее похоть, как я и надеялся.

— Я хочу слышать, как ты проклинаешь мое имя, детка, — промурлыкал я, проводя языком по внутренней стороне ее бедра, пока белые перышки, свисающие с ее плавок от бикини, не защекотали мне лицо.

Она попыталась подвинуться вперед, но я схватил ее за другое бедро и крепко прижал спиной к камню.

— Киан, я не думаю, что нам следует это делать, — выдохнула она, но ее рука опустилась мне на голову, и она притянула меня ближе к себе, вопреки своим словам. — Ты завтра снова причинишь мне боль.

— Я никогда не стану хорошим человеком, — сказал я между поцелуями, продвигаясь дальше вверх по ее бедру, перья раздвинулись над моей головой, пропуская меня. — Я причиняю боль людям и разрушаю красивые вещи, и я не собираюсь притворяться, что тебе не было бы лучше без меня. Но я слишком эгоистичен, чтобы держаться подальше от того, чего я не хочу. Особенно когда я жажду этого так, как жажду тебя. Ты уже поставила меня на колени, так что, если хочешь использовать меня, используй. Ты можешь разжевать меня и выплюнуть обратно, если хочешь. Я просто хочу вкусить рай, прежде чем меня снова отправят в ад. — Я прижался ртом к ее клитору поверх трусиков от бикини со стоном желания, и она тоже застонала.

— Хорошо, — выдохнула она, ее хватка в моих волосах усилилась, когда она удерживала меня на месте.

— По-моему, это не похоже на мольбу, — напомнил я ей с мрачным смешком.

— Пошел ты, — прошипела она, и на этот раз я провел языком по ее нижним частям бикини, сильно надавливая и медленно продвигаясь к центру ее тела.

— Давай, детка, — прорычал я, страстно желая попробовать ее на вкус и получить ее удовольствие для себя.

— Пожалуйста, — выдавила она. — Пожалуйста, Киан, я умоляю тебя, просто…

Я отодвинул в сторону ее трусики от бикини и со стоном потребности засунул в нее два пальца, почувствовав, какой идеально влажной и тугой она была. Она застонала, когда я двигал их внутрь и наружу, ее пристальный взгляд встретился с моим, в синих глубинах ее глаз горел огонь. Ее хватка на моих волосах усилилась, и она прижала мое лицо к своим бедрам, и я был более чем готов услужить ей, посасывая ее клитор, покусывая зубами достаточно сильно, чтобы заставить ее вскрикнуть. Я провел языком по маленькой щели, чтобы довести ее до края, застонав от ее идеального гребаного вкуса, когда я продолжил свое пиршество.

Мой член был готов лопнуть в джинсах, и я потянулся свободной рукой, чтобы расстегнуть ширинку. Татум ахнула от удивления, когда мой член высвободился, но она была такой чертовски горячей, что я собирался кончить в штаны, если бы что-нибудь с этим не предпринял.

— Ты гребаный дикарь, — простонала она голосом, который говорил, что ей определенно нравится это, когда я двигал своим членом в руке в такт движениям моих пальцев глубоко внутри нее.

Ее хватка в моих волосах была такой крепкой, что причиняла боль, но это только сильнее заводило меня, когда я поглощал ее, а ее бедра покачивались напротив моего рта с отчаянной потребностью.

Позади нас раздался хруст камней, но, если там кто-то и был, мне было наплевать на это.

Я обвел языком еще раз, и она вскрикнула, когда я довел ее до краха, вкус ее экстаза остался на моем языке, пока я продолжал двигать пальцами внутри нее, пока она не перестала биться в конвульсиях вокруг них.

— Остановись, — скомандовала она мне, когда я стал двигать членом быстрее, до моего собственного оргазма оставалось всего несколько ударов.

— Почему? — Я хмыкнул, но она схватила меня за руку и рывком подняла на ноги, приостановив мое движение, когда развернула меня так, что я оказался спиной к Священному Камню.

Она убрала мои пальцы с члена, глядя мне прямо в глаза, пока дразнила пульсирующую длину моего члена в своей руке, и у меня вырвался стон, когда я откинул голову назад, прислонившись к Священному Камню.

— Потому что я собираюсь заставить тебя тоже умолять меня, — пообещала она, опускаясь передо мной на колени.

Мое дыхание стало прерывистым, когда я посмотрел на нее сверху вниз, а она медленно провела языком вокруг головки моего члена, сладострастно застонав, когда почувствовала вкус предэякулята, который уже появился у меня.

— Черт, детка, ты такая чертовски горячая, — прорычал я, наблюдая, как она снова облизывает меня, на этот раз положив язык у основания моего члена и проводя им до самого кончика.