— Ты полон дерьма, Киан, — фыркнула Татум. — Если бы ты так относился ко мне, то не был бы таким гребаным мудаком. — Она скрестила руки на груди, как будто собиралась отказать мне, но улыбка, которую она пыталась скрыть, говорила о том, что она не слишком возражала против того, что Монро так на нее посмотрит.

— Не заставляй меня вести себя как мудак, — взмолился я. — Потому что ты знаешь, что мне придется наказать тебя, если ты не будешь выполнять мои приказы. Кроме того, я почти уверен, что такое развлечение, как наблюдение за тем, как ты танцуешь в этом особенно сногсшибательном наряде, заставит его замолчать, пока я работаю. Не так ли, Нэш? — Я хлопнул Монро по руке, и он хмыкнул, окинув взглядом Татум в бикини.

— Она моя ученица, — пробормотал он, когда Татум нахмурилась, ее плечи опустились в знак поражения.

Я отрывисто рассмеялся и подстегнул ее, чтобы она начала танцевать.

— Все, что ты хочешь сказать себе, брат. Хотя нет никаких правил, запрещающих смотреть.

— Я почти уверен, что есть, — ответил Монро, но его глаза все равно оставались прикованными к ней.

Мила протолкалась сквозь толпу, приветствуя Татум бутылкой текилы и объятиями, когда они начали танцевать вместе. Я смотрел, как Татум пьет из горлышка бутылки, а желание копошилось под моей плотью, как голодные муравьи.

— Держу пари, текила сейчас будет очень кстати, — пробормотал я, и Монро слегка повернул голову, чтобы взглянуть на меня, как будто не был уверен, стоит ли ему говорить откровенно или нет. Но теперь он был нашим братом. Он мог сказать мне все, что угодно, и я бы поддержал его. Признание в том, что Татум Риверс была достаточно горяча, чтобы в его члене постоянно пылал лесной пожар, на самом деле не шокировало бы меня. И монстру во мне очень понравилась идея о том, что он соперничает за ее внимание, как и все мы. Это казалось правильным. Как будто она должна обладать каждым из нас в равной степени. Мучить нас в равной степени. Довести нас до безумия своим желанием всеми правильными способами.

— Текила для нее слишком горькая, — медленно произнес Монро, словно тщательно подбирая слова. — Она сладенькая для этого.

— Не-а, — мрачно рассмеялся я. — На самом деле нет. Эта девушка, может, и выглядит милой, но яда в ней столько же, сколько сахара.

— Ты думаешь, она смертельна? — Спросил он.

— Да. В лучшем виде. Я бы умер с улыбкой на лице, если бы принял ее передозировку.

— Я могу придумать способы и похуже, — согласился Монро, когда она начала танцевать.

Тату-пистолет безвольно повис в моей руке, пока я наблюдал, как она двигает своим телом в такт движениям Милы. Каждый изгиб и толчок ее бедер под мощный ритм барабанов посылал землетрясение желания, пульсирующее во мне, пока я не был уверен, что мое сердцебиение не выровнялось с басами, которые окружали нас.

Она была очаровательна самым убийственным образом, и я знал, что становлюсь ее жертвой. У меня просто не было ни малейшего желания остановить это. И если в конце концов я истеку кровью у ее ног, сомневаюсь, что буду об этом сожалеть. Эта девушка была моей. И она ответила мне взаимностью. Возможно, она еще не до конца осознала серьезность этих слов, но они запечатлелись в моей душе.

Ощущение чьих-то глаз на моей коже заставило меня обернуться, и я обнаружил, что Глубокая глотка наблюдает за мной из центра группы, которая подобрались поближе, чтобы посмотреть, как я татуирую нашего последнего Ночного Стража.

— На что, черт возьми, ты смотришь? — Я зарычал, когда ее темные глаза расширились, когда ей удалось привлечь мое внимание. — Убирайся нахуй от меня, пока я не утопил тебя в озере, как шавку, которой ты и являешься.

— Киан, — выдохнула она, и я оскалил зубы, когда она осмелилась обратиться ко мне.

— Если ты не отвалишь, я прижму тебя к земле и вытатуирую слово «Глубокая глотка» на твоем гребаном лбу, — пригрозил я, и это было вполне серьезно.

Ее глаза наполнились слезами, и она бросилась прочь, прежде чем я успел привести в исполнение эту угрозу.

— Что, черт возьми, это было? — Спросил Нэш.

— Она ходячий мертвец, — пробормотал я. — Она просто еще этого не осознает.

— Я не…

Возглас восторга перекрыл звуки музыки за полсекунды до того, как Сэйнт перепрыгнул через костер, а Блейк последовал за ним по пятам. Толпа студентов приветствовала и выкрикивала их имена, когда кончики их плащей загорелись, и они пробежали через сбившиеся в кучу тела, хохоча до упаду, когда мчались к озеру, чтобы потушить пламя.

Кто-то затеял игру на удачу, и по мере того, как вечеринка действительно начиналась, к толпе танцующих присоединялось все больше и больше людей.

Нэш выглядел так, словно все еще хотел спросить меня об этой гребаной шлюхе, Глубокой глотке, но я проигнорировал его испытующий взгляд. Я расскажу ему эту историю позже. Я бы не стал лгать своему брату, но я не хотел портить сегодняшний вечер, думая о ней хоть секунду.

Я включил свой тату-пистолет, и Монро послушно сидел неподвижно, пока я прижимал иглу к его коже, и у меня вырвался вздох. В искусстве было что-то такое чистое. Особенно когда я мог использовать человеческое тело в качестве своего холста. Когда я был сосредоточен на творении, я мог физически чувствовать, как вся боль, гнев, ярость и насилие в моей крови угасают, пока я погружаюсь в свой замысел. Я всегда работал от руки, позволяя искусству быть таким, каким я его видел, ощущая естественные штрихи и изгибы рисунка, а не заставляя его подчиняться какому-то заранее установленному шаблону. Я знал, что создаю стрелу, украшенную перьями, но мне нравилось, чтобы детали получались естественными, чтобы каждая деталь дополняла предыдущую, пока я не буду полностью удовлетворен конечным результатом.

Мир вокруг меня померк, пока я работал, мое единственное желание было зафиксировано на создании метки Монро и сделать его одним из нас на все времена.

Когда я, наконец, закончил, я вздохнул, откинулся на спинку стула и пробежал глазами по своей работе, убеждаясь, что я полностью удовлетворен ею, прежде чем, наконец, объявить, что она закончена. На его стрелу я решил подвесить три пера, затеняя кончики так сильно, что они стали почти черными. Наконечник стрелы выглядел достаточно острым, чтобы проткнуть его кожу, смертоносно, опасно, совсем, как и наши.

— Это прекрасно, — выдохнула Татум, наклоняясь через мое плечо, чтобы рассмотреть поближе, так что ее волосы касались моей кожи. Я почти вздрогнул, задаваясь вопросом, как долго она стояла там, наблюдая за моей работой, и я повернулся к ней с кривой улыбкой.

— Хочешь одну, детка? — Спросил я, наклоняясь и беря повязку из коробки у своих ног, чтобы аккуратно прикрыть новую тату Монро.

— Тебе бы это понравилось? — Промурлыкала она, алкоголь придавал ее голосу соблазнительные нотки, которые мне очень понравились. — Сделать меня навсегда своей?

— Ты наша навсегда, — указал я, повернувшись к ней и рывком усадив ее к себе на колени.

Она ахнула, когда была вынуждена опереться на мою грудь, но ее глаза на мгновение загорелись озорством, прежде чем она опустила руку.

— Значит, ты собираешься приказать мне сделать татуировку? — Спросила она, изогнув бровь, которая обещала, что она будет брыкаться, кричать и драться до смерти, если я хотя бы попытаюсь это сделать.

— Нет, он, блядь, этого не сделает, — прорычал Монро, поднимаясь на ноги и поворачиваясь, чтобы посмотреть на нас сверху вниз, одарив меня взглядом, который, как я догадался, должен был быть угрожающим. Но угрозы не имели для меня особого значения. Я был более чем готов пролить кровь по малейшему поводу, поэтому угроза причинить мне боль, скорее всего, заставит меня что-то сделать, чем остановит. Но в данном случае у меня не было причин спорить.

— Не снимай трусики, Нэш, — сказал я. — Тело Татум принадлежит только ей. Я ничего с ней не сделаю, пока она меня об этом не попросит.

— Почему ты говоришь это так, словно всерьез веришь, что я попрошу тебя об этом? — Спросила она, закатывая глаза и ерзая у меня на коленях.

— Я не думаю, что ты попросишь меня что-то делать с твоим телом, детка, — сказал я, протягивая руку, чтобы прикоснуться к нарисованному отпечатку ладони, который я оставил на ее животе ранее. — Я думаю, ты будешь умолять.

Она прикусила губу, глядя на меня сверху вниз, и я наклонился вперед так, что наши губы почти ничего не разделяло. Я не мог вспомнить, когда в последний раз целовал девушку по-настоящему. И я определенно не мог вспомнить, когда в последний раз испытывал такое искушение, как с Татум Риверс.

— В твоих снах, — выдохнула она, но жар в ее глазах дал другой ответ.

— Каждую ночь, детка, — согласился я. — Но, если тебе нужны доказательства, я готов поспорить, что ты будешь умолять меня еще до того, как закончится эта ночь.

Монро усмехнулся, как будто я хвастался, что у меня платиновые яйца, и не мог это подтвердить. Но я не делал ставок, если не был уверен, что смогу выиграть, и, если бы я сказал ему, что мои шары платиновые, я бы окунул их в расплавленный металл, просто чтобы убедиться, что я был прав.

— В чем дело, Нэш? Ты тоже хотел бы поиграть с нашей девочкой? — Я поддразнил его. — Может быть, она позволила бы нам разделить ее.

— Не говори глупостей, — пробормотал Монро.

— Почему ты всегда так шутишь? — Татум прошипела, хлопнув меня по плечу, чтобы отчитать, но на самом деле это только подбодрило меня. — Как будто ты думаешь, что можешь просто взять меня в руки и передать своим дружкам-психопатам, когда знаешь, что ни один из вас меня не интересует.

— Почему ты всегда думаешь, что я шучу? — Я зарычал, моя хватка на ней усилилась, когда она снова заерзала у меня на коленях. Клянусь, она пыталась возбудить меня только для того, чтобы я разгуливал по этой вечеринке со стояком из-за нее. Она и не подозревала, что я с радостью показал бы всем огромную выпуклость у себя в штанах в качестве платы за то, что она терлась об меня.