Затем он, шаркая ногами, вышел из спальни на втором этаже в одном нижнем белье. Головная боль пульсировала; он не включал свет, предпочитая темное путешествие через фойе в кладовую за кухней. Лунный свет, проникавший через задние эркеры, едва давал ему достаточно света, чтобы видеть, но в конце концов он схватил бутылку "Гленливета", которую прятал за мешками с мукой. Учитывая бывшие проблемы Кэсси с алкоголем, он не хотел, чтобы какой-то самогон стоял на виду и искушал ее. Слава богу, однако, что она упорно трудилась, чтобы оставить все это позади. Насколько Билл знал, его дочь не притрагивалась к спиртному с тех пор, как умерла Лисса.

Он отнес бутылку на кухню, где лунный свет был ярче, осторожно достал из шкафчика стакан и налил себе на два пальца. Первый глоток запел у него в горле. О-о-о, да! Затем он завершил ритуал, закурив сигарету. Да, мама! В его отставке, по крайней мере, это казалось уместным. Нет ничего плохого в том, что человек, который всю жизнь много работал, выпивает и покуривает.

В полночь.

В темноте.

В нижнем белье.

Что ж...

К черту все это, - снова подумал он.

Он осушил бокал и налил себе еще. На этот раз всего на полтора пальца. Черт возьми, он много раз слышал в передачах о здоровье, что несколько напитков в день могут даже быть полезны, снижать уровень холестерина или что-то в этом роде. Что может быть плохого, особенно для человека с больным сердцем?

Он сделал еще один резкий глоток.

И тут он услышал шаги.

Черт! Кэсси спускается по лестнице!

Меньше всего ему хотелось, чтобы она застала его в полночь за тем, как он украдкой покуривает. В нижнем белье. Он спрятал стакан в шкаф, а сигарету выбросил в раковину. Затем он вернулся в фойе, стараясь казаться как можно более непринужденным.

В полночь в нижнем белье.

Странно.

Свет в холле на площадке второго этажа оставался выключенным. И длинная лестница была пуста.

Осел, - во второй раз назвал он себя. Он был уверен, что слышал, как Кэсси спускалась по длинной лестнице.

Вернулся на кухню, чтобы забрать свой напиток.

Что, черт возьми, происходит? Это что, какая-то чертова шутка?

Не прошло и двух секунд, как он снова услышал их на кухне.

Шаги. Медленные, но уверенные шаги.

Только на этот раз они снова поднимались по лестнице. Он бросился обратно в прихожую. Включил хрустальную люстру.

На лестнице никого не было.

Ладно, я все еще потрясен этим сном, или что там еще, черт возьми, было. Это было единственное возможное объяснение... - по крайней мере, он так думал. - Я как маленький ребенок, который боится темноты и хочет, чтобы мама прогнала монстров!

Люстра погасла, а Билл вернулся на кухню. Он допил свой бокал, но потом...

Святая матерь...

Он уронил стакан, когда почувствовал, как чья-то рука мягко коснулась его плеча сзади. Стекло разбилось, разбрызгав мокрые осколки по кухонному полу.

Он резко обернулся и, несмотря на страх, понял, что там ничего нет.

И ошибся.

В освещенной луной темноте перед ним стояла стройная молодая женщина.

Ухмыляющаяся.

Она была обнажена, с бледной, как сливки, кожей. Просто стояла там.

Билл не мог пошевелить ни единым мускулом.

Тонкие руки молодой женщины вытянулись вперед. Ее белые руки коснулись его груди, но прикосновение, казалось, растворилось. Ее руки казались осязаемыми только на мгновение, затем они исчезли в его груди.

Призрак, прикасающийся к нему.

Но теперь он знал, кто этот призрак.

Длинные черные волосы с белой прядью на правой стороне.

Это была Лисса, его мертвая дочь.

Хуже всего было очевидное увечье.

Ее груди исчезли, как будто отрезанные, оставив только две изогнутые линии черных швов на их месте.

- Я теперь в Aду, папа, - сказала она, но голос лился из ее рта, как испорченная темная жидкость.

Затем призрак исчез.

Я облажался, - заключил Билл, вытирая лоб рукавом футболки.

Конечно, никакого призрака не было. Ничего подобного не было. Но были галлюцинации, оптические иллюзии и ужасные образы, порожденные подсознанием. Имели место силы внушения от неизвестных и не поддающихся расшифровке травм и стрессов. И визуальные трюки, вызванные алкоголем.

Билл перевел дыхание. Он не хотел, чтобы это его беспокоило. Он был зрелым мужчиной, а не психом. Он вылил дорогой, восемнадцатилетней выдержки виски в раковину на кухне, отделанную латунью и фарфором. Он с бульканьем исчез, оставив в воздухе свой теплый аромат.

Хватит, - твердо решил он.

Лисса мертва. Это была худшая трагедия в его жизни, и она, очевидно, оставила свои душевные шрамы. Правда, все эти шрамы, вероятно, никогда не исчезнут полностью, и он понимал это.

Но теперь она была мертва, похоронена и исчезла.

Призраков не существует. Нет никаких призраков.

Он невозмутимо вернулся в свою комнату, выключил ночник и забрался под одеяло.

Болван. Просто иди спать.

Он был полон решимости сделать именно это, но когда он перевернулся, то увидел, что кто-то еще лежит в постели с ним.

Кэсси расстроилась, когда она, Ви и Тиш побежали прочь от скотобойни в парке, оставляя за собой кровавые следы. Когда они убегали, полицейские взводы маршировали в противоположном направлении, сопровождаемые сборщиками, толкающими свои колесные хопперы, чтобы забрать отходы резни и доставить их на станцию варки. Несмотря на этот ужасный инцидент, остальная часть района, казалось, вернулась к нормальной жизни всего через несколько минут, как будто такие вспышки жестокости были столь же обычны, как авария машин в любом другом городе.

Очевидно, так оно и было.

- Здесь мы будем в полной безопасности, - сказала ей Ви. - Констебли обычно не обращают особого внимания на центр площади Бафомета. Люциферу нравятся деньги, которые льются из клубов, ресторанов и магазинов.

- Это что-то вроде торгового района? - cпросила Кэсси.

- Район развлечений – это лучший способ думать об этом. Самые состоятельные обитатели Aда приходят сюда веселиться. Это как Голливудский адский бульвар.

- Но как бывшиx резидентoв, - рискнула возразить Кэсси, - я думала, что это делает вас беглецами, верно? Разве это не означает, что полиция будет искать тебя повсюду?

- Технически да, но здесь нет никаких официальных ордеров на наш арест. Геттоблоки и промышленная зона – это совсем другая история, потому что мы совершили там много преступлений. В основном воровство и вещи, которые будут считаться преступлениями нонконформизма.

- Преступления... - начала было Кэсси.

- Сопротивление аресту, убийство Привратников и других констеблей, похищение демонов и тому подобное, - ответила Ви, как будто это не имело большого значения. - Однажды Тиш нарисовала Сатану на входной двери Вестминстерской церкви Aнтихриста, так что констеблям ничего не оставалось, как объявить нас в розыск. Потом был еще один случай, когда они послали за нами целый полк призывников, потому что Ксек взорвал полицейский участок возле торгового центра Баалзефон.

- Так... вы похожи на городских партизан? - Кэсси заметила эту ассоциацию. - Как те террористы, о которых говорил Ксек?

- Мы делаем свое дело, но все это мелочь по сравнению с настоящими революционерами. Как и говорил Ксек, существует настоящее движение сопротивления – "Контумация Сатаны", но они действуют в основном в центре города. У нас не хватает духу присоединиться к ним.

Это показалось Кэсси очаровательным.

- А почему бы и нет? Мне кажется, что если бы достаточно людей объединились вместе...

- Мы можем свергнуть Люцифера? - Ви посмеялась над этим идеализмом. - Этого никогда не случится, Кэсси. Противостояние возглавляет Эзориэль, один из падших ангелов, но даже с полумиллионом добровольцев он не может одолеть силы безопасности Люцифера. Они пытались проникнуть в здание Мефисто-Билдинг уже тысячу лет, но даже с помощью силы падшего ангела они едва смогли проникнуть в плоть Уорренов. Это может показаться трусостью, но если мы присоединимся к ним, то в конце концов окажемся на пыточных фабриках. Мы должны провести здесь вечность – это чертовски долгое время. Зачем нам делать себе еще хуже?

Кэсси не могла с этим поспорить. В конце концов, она все еще была членом живого мира, и пока еще не проклята. Она только надеялась, что так и останется.

- Ну, по крайней мере, это хоть какое-то облегчение, - заметила она, - что мы в безопасности от констеблей в этом районе.

С беспокойством на лице Тиш натянула панковскую кожаную куртку Ви и беззвучно произнесла слово: Ники.

- О, да, - напомнила Ви. - Но есть один парень, которого мы должны остерегаться. Ники-Повар. Он не из полиции, а из мафии. Некоторое время назад мы сорвали один из его гешефтов на пять тысяч.

- Ты имеешь в виду, он - ростовщик?

- Да, здесь то же самое. Ники – единственный парень, который всегда будет нас искать, так что мы должны быть осторожны. Из-за стриптиз-клубов и баров у него много дел на Бонифас-сквер.

Кэсси не хотелось спрашивать, но она все равно спросила.

- Почему его называют "Повар"?

- Если ты ему перечишь, и он тебя поймает, он тебя поджарит.

- Поджарит?

- Да. Он владеет серной шахтой во внешнем восточном секторе, - спокойно объяснила Ви. - Они сажают тебя в большой металлический барабан, закрывают крышку и бросают барабан в яму. Так что ты просто сидишь в этом барабане и готовишься. Вечно.

Господи! - подумала Кэсси.

- Это действительно забавно, как много парней из мафии в живом мире попадают в Aд и продолжают быть мафиози здесь. Живой или мертвый, я думаю, что ты тот, кто ты есть. Люцифер любит организованную преступность и всю коррупцию, которая с ней связана.

Кэсси представила себе это, и Ники-Повар стал одним человеком, которого она надеялась никогда не встретить.

Вскоре они уже шли по городскому лабиринту торговых центров и коммерческих зданий, где располагалось множество предприятий.