Эдвард Ли "Адский Город"
Наши переводы выполнены в ознакомительных целях. Переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью. Любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своем сайте. Также можете корректировать, если переведено неправильно.
Просьба, сохраняйте имя переводчика, уважайте чужой труд...
Бесплатные переводы в наших библиотеках:
BAR "EXTREME HORROR" 2.0 (ex-Splatterpunk 18+)
BAR "EXTREME HORROR" 18+
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ЭКСТРЕМАЛЬНОЕ СОДЕРЖАНИЕ. НЕ ДЛЯ ТЕХ, КТО ВПЕЧАТЛИТЕЛЬНЫЙ.
Это очень шокирующая, жестокая и садистская история, которую должен читать только опытный читатель экстремальных ужасов. Это не какой-то фальшивый отказ от ответственности, чтобы привлечь читателей. Если вас легко шокировать или оскорбить, пожалуйста, выберите другую книгу для чтения.
Посвящается Ричарду Лаймону. Покойся с миром.
Это бесспорный цикл человеческой истории, которому 5000 лет.
Города возводятся, потом разрушаются.
А как насчёт этого городa?
Мужчина с трудом шёл по улице. Вывеска на стене дома гласила: ИСКАРИОТ-АВЕНЮ.
Он нес отрубленную голову, насаженную на палку, и отрубленная голова разговаривала.
- Желаете ли вы изменений? - спрашивала она у прохожих.
Сам человек не мог говорить, его тело наполовину сгнило. Один глаз был пустой дырой в голове, в его волосах копошились крошечные клыкастые клещи. Его кожа была покрыта сочащимися гнойниками – обычная городская инфекция – а язык уже давно был изъеден паразитами.
Мимо прошла хорошо одетая женщина в элегантном чепце на высоких каблуках. На ней был подбитый мехом плащ из узорчатой человеческой кожи, а из гладкого угловатого лба торчали маленькие рожки. Эта женщина была демонессой из Верхнего города.
- У вас не найдется немного мелочи, мэм? - спросила голова.
Человек, держащий голову, протянул мертвенно-бледную руку, и прежде чем элегантная демонесса пошла дальше, она дала ему блестящую двадцатипятицентовую монету.
На монете было выбито не лицо Джорджа Вашингтона, а лицо серийного убийцы Ричарда Спека[1].
- Спасибо, - сказала отрубленная голова вслед демонессе, которая уже ушла.
Здесь они перерабатывали отходы.
Муниципальную команду по рекультивации составляли гибридные тролли, переносящие трупы с улиц в огромные задние бункеры нескольких мобильных паровых мясовозов. Затем грузовики проедут мимо главных ворот промышленной зоны, опорожняя свои смердящие грузы в сборные бункеры типичной городской целлюлозной станции. Кровь будет слита для дистилляции, мясо разделано для пропитания, кости высушены и измельчены для цемента. Хорошее соотношение цены и качества, мягко говоря.
Баржи, управляемые големами, плавают по зловонной, покрытой фекалиями, поверхности реки Стикс, перекачивая неочищенные сточные воды в городские водохранилища. Большие печи сжигают сырую серу только для того, чтобы загрязнять воздух, но вентиляционные отверстия в шахтах печи перерабатывают интенсивный жар, чтобы поддерживать местные тюрьмы с ревущими в них в вечных муках заключенными. Волосы мертвых людей используются для наполнения подушек и матрасов для демонической элиты.
Даже души перерабатываются. Когда тело подвергается максимальному изувечиванию, его душа переносится в более низший вид. Бесконечная жизнь в вечной смерти.
Большинство городов работает на электричестве, но этот город работает на ужасе. Страдания служат конвертируемой энергией; ужас – самый ценный природный ресурс города, где он используется в качестве топлива. Промышленные алхимики и гражданские колдуны используют свои передовые средства магии, чтобы обуздать синаптическую активность, которая постоянно срабатывает между нейронами, наибольшая продукция которой происходит от боли. На гудящих электростанциях наименее бесполезных жителей города арестовывают, подвешивают вверх ногами к длинным каменным плитам и систематически пытают. Их пытки никогда не кончаются – как и они никогда не умирают по-настоящему. Вместо этого они просто висят там, часто в течение столетий, корчась от непрекращающейся боли, а из их открытых мозгов подается энергия в огромные преобразователи энергии.
Одна человеческая душа может генерировать достаточно энергии, чтобы осветить городской квартал – навсегда.
Обезглавливание, потрошение и полное расчленение – главные из его навыков государственной службы. Его когти размахивают с эффективностью только что отточенных кос. Его челюсти, усеянные клыками, могут прокусить железную трубу – или человеческое горло – как если бы это была картонная трубка.
Его называют Привратником, одним из нескольких демонических видов, выведенных специально для борьбы с городскими беспорядками и для противодействия проблемам общественного неповиновения. В более точном смысле это полицейский.
Здесь, однако, полиция существует не для того, чтобы защищать и служить. Они существуют, чтобы поддерживать террор посредством невообразимых зверств. Привратники часто группируются в батальоны, чтобы без разбора калечить или массово казнить граждан.
Они держат население в постоянном ужасе.
Заостренные рога изгибаются наружу из его головы в форме наковальни. У него есть отверстия для ушей и прорези для глаз, а его кожу можно сравнить с кожей слизняка, темно-пятнистой, источающей слизь, похожую на мужское семя.
Он жадно ест.
У него черная кровь.
Леденец – обыкновенная дворняжка, наполовину человек, наполовину демон, продукт адской проституции. Она живет в одном из огромных общественных жилых комплексов в Геттоблоках. Черты ее лица привлекательно похожи на человеческие, но кожа покрыта зелеными пятнами и белыми шишками. У неё крепкая грудь со множеством сосков.
Какая мать, такая и дочь – Леденец тоже проститутка. Ее сутенер – тучный тролль по кличке "Жирный Mешок". Сутенёр использует её во всех мыслимых актах унижения и физического насилия. Он также держит ее безнадежно пристрастившуюся к наркотикам, и в здешних краях наркотик называется "Зап" – органический дистиллят, который вводится непосредственно в пульпу мозга через длинную подкожную иглу, вставленную в ноздрю. Жирный Mешок крепко держит шлюху на игле.
Она - уличная проститутка. В сточасовые смены она прогуливается по ветхим аллеям Погром-парка, домогаясь до любого, кто встретится на её пути. Когда ей везет, ее снимает один из Великих Kнязей. Великие Kнязья хорошо платят.
Когда ей не так везет, какой-нибудь братан калечит ее и насилует.
Всего лишь день из жизни адской проститутки.
Но сегодня ей повезло еще меньше. Когда она проснулась, она чувствовала непреодолимую жажду наркотиков, она поднялась с загаженного матраса, который служит ей кроватью, и немедленно опустилась на пол. Она закричала, когда увидела, что с ней случилось. Она едва увидела убегающую крысу-мутанта. Пока она спала, существо съело всю плоть с ее ног, оставив только голые кости.
Как она теперь будет ходить по улицам без ног?
Ну что я могу сказать... Не повезло ей.
Жирный Mешок изувечит её особенно садистскими методами, а потом продаст ее тело на станцию варки целлюлозы.
Небо стало темно-алым. Луна почернела. На протяжении тысячелетий здесь была полночь, и так будет всегда. Пейзаж города простирается в бесконечность. Огни бушуют, грохочут, под лабиринтом улиц. Дым и пар поднимаются между бесконечными зданиями и небоскребами.
Так же бесконечны и крики, которые улетают в вечную ночь только для того, чтобы быть немедленно замененными другими такими же.
Это бесспорный цикл человеческой истории, которому 5000 лет.
Города возводятся, а потом разрушаются.
Но только не этот город.
Только не Мефистополис.
Ей снились кромешная тьма, капающие звуки и крики.
Но сначала...
Были объятия. Сильные руки гладили ее тело сквозь горячий черный атлас.
Я готова, - подумала она. - Я никогда раньше так себя не чувствовала...
Ее груди прижимались к его скульптурной груди, она чувствовала, как глубоко бьется его сердце, и оно, казалось, билось для нее. Их души, казалось, сливались в каждом ненасытном поцелуе, и вскоре она почувствовала покалывание во всем теле, раскрасневшемся от жара и желания. Она даже не вздрогнула, когда он задрал ее черную блузку, расстегнул черный лифчик и провел руками по ее груди. Это ощущение потрясло ее; она приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его...
Затем...
Зажегся свет.
Крик разорвал тишину.
Кровь брызнула ей в лицо.
И она увидела все это снова. Снова и снова. Каждую ночь своей жизни...
Вывеска клуба "Готик-Хаус" зловеще светилась темно-фиолетовым неоновым светом. Это было знакомое зрелище, ориентир для ее глаз. Это был лучший гот-клуб в Вашингтоне. Конечно, было много и других, но многие открывались лишь для того, чтобы через некоторое время закрыться. Казалось, менялось всё вокруг, каждый аспект города и даже мира.
Но только не он.
Не "Готик-Хаус".
Для Кэсси и многих ей подобных клуб был святилищем, культурным якорем странного корабля, на котором они все решили плыть, а не просто следующей большой вещью в клубном безумии. Кэсси благодарила Бога за это. В поп-обществе, которое менялось в мгновение ока, где каждая вторая неделя приносила какую-то новую версию эминемовской ненависти, оправдываемой языком культуры или легкомысленной подростковой поп-панк бредятиной, гламурные дивы с блестящими брюками и светлыми волосами, которые даже не могли читать ноты, на фоне этого всего символика "Готик-Хауса" никогда не изменялась. Темная музыка и темные стили страстно темных умов. Здесь, как и в течение двух десятилетий, царил "Bauhaus"[2]. Здесь не ставили ни "Dixie Chicks"[3], ни Рики Мартина. Здесь никогда не было никаких "Spice Girls"[4].