Таким образом, основное стратегическое противоречие их германской политики заключалось в том, что США и Великобритания планировали восстановить сильную Германию, а Советы хотели превратить страну в слабое и безобидное государство. При таком радикально отложенном подходе трудно было представить себе длительное сохранение в Германии гармоничного совместного оккупационного режима четырех держав, установленного на Потсдамском саммите, а перспективы объединения страны и заключения мирного договора уже с самого начала практически отсутствовали. В сложившихся обстоятельствах реальным столкновением вокруг Германии стало не будущее страны, а вопрос о репарациях. Если западные державы молчаливо приняли безжалостную политику Москвы по вывозу из советской зоны оккупации практически всех предметов первой необходимости, то конфликт возник из-за неумолимых требований Москвы получить значительную долю от западных зон. Это были не только гораздо более промышленно развитые части Германии, но и Рурская область, центр немецкой тяжелой промышленности. Неудивительно, что Сталин боролся за установление международной опеки над этой областью, но это было расценено как незаконная попытка расширить советское влияние за пределы молчаливо признанной сферы интересов и было отвергнуто его партнерами в Потсдаме.Поскольку он был доволен завоеванием восточной части Германии, но в то же время считал, что ему не повезло с беднейшей частью потенциально богатой страны, он не терял надежды, что, постоянно оказывая на них давление, союзники вознаградят его за огромные жертвы, понесенные Советским Союзом ради победы в войне, предоставив значительные репарации из своих зон. В Потсдаме они действительно согласились на 10-процентную долю, что было далеко от ожиданий Сталина, но в 1946 году даже эти поставки были приостановлены. Как уже говорилось, после поражения Германии и Японии и особенно после постепенного ухудшения отношений между союзниками Соединенные Штаты вполне логично пытались ограничить экономическую поддержку Москвы со стороны Запада. С другой стороны, такое же нежелание было справедливо расценено советской стороной как неблагодарность и, более того, нарушение существующих между партнерами договоренностей. Если обе стороны были правы и яростно отстаивали свои интересы, то теперь эти интересы начали становиться совершенно непримиримыми, и поэтому борьба за репарации с Западной Германией все больше способствовала потере доверия и эскалации подозрительности в отношении надежности другой стороны с обеих сторон, тем более что все это выявило различия в стратегических целях союзников в отношении будущего Германии: консолидация против нейтрализации.

Немецкий элемент также был важным фактором в отказе Сталина от плана Маршалла. План восстановления и оживления немецкой тяжелой промышленности при поддержке США явно означал для Советов, что в Европе готовится создание западного блока, центральным элементом которого станет будущая Западная Германия, находящаяся под сильным американским влиянием. Это было не только нарушением Потсдамского соглашения о совместном управлении Германией четырьмя державами, но и лишало Сталина надежд на получение ресурсов из западных зон и, в более широкой перспективе, на распространение там советского влияния. Таким образом, эта перспектива заставила его окончательно отказаться от идеи "финляндизированной" Германии, а вместе с ней и от надежды распространить особый вариант советского влияния за демаркационную линию 1945 года - то есть за "железный занавес" - на Западную Европу. Хотя коммунистические партии были сильны во Франции и Италии, казалось невозможным установить в этих странах коммунистический режим ни парламентским путем, ни путем насильственного захвата власти, не вызвав прямого столкновения с западными державами, поскольку эти государства полностью принадлежали к сфере интересов Запада. Недаром Сталин приказал итальянским коммунистам воздержаться от попыток захвата власти в 1948 году. В разделенной Германии, однако, у Сталина был ценный козырь: восточная часть страны. Здесь, по крайней мере теоретически, существовал шанс объединить страну как нейтральное государство, где советское влияние могло бы работать, как в Финляндии на протяжении всей холодной войны: при сохранении западного типа парламентской политической системы, внешняя политика страны тайно контролировалась бы Москвой. С включением западных зон Германии в план Маршалла все подобные надежды для Сталина были обречены.

Наконец, отношения между Востоком и Западом были еще более обобщены в ходе переговоров, направленных на заключение мирных договоров с небольшими союзниками по оси. Созданные в Потсдаме конференции Совета министров иностранных дел и совещания заместителей министров иностранных дел с сентября 1945 года, а также состоявшаяся в следующем году Парижская мирная конференция, несмотря на все намерения, не достигли своей главной цели: подготовить почву для успешного заключения мирного договора с Германией и Японией.Хотя заключение мирных договоров с Италией, Финляндией, Венгрией, Румынией и Болгарией можно считать успехом, это объяснялось главным образом тем, что, за исключением Италии, эти бывшие союзники Германии находились в советской сфере, а значит, любые конфликты между ними должны были решаться исключительно Москвой. Это, однако, также основывалось на так и не закрепленном негласном понимании, которое побуждало западных участников время от времени пытаться изменить жесткую советскую позицию в крайних случаях, таких как вопрос о венгеро-румынской границе. Подобные вмешательства рассматривались Советами как нелегитимное вмешательство в их "внутренние дела". В действительности единственная серьезная ссора во время мирного урегулирования возникла из-за Триеста, итальянского города, оккупированного совместно партизанами Тито и новозеландскими войсками в мае 1945 года. Поскольку на город претендовали и Италия, и Югославия, это дело превратилось в настоящий конфликт между Востоком и Западом. Примечательно, что Советы поддержали Тито лишь наполовину, не рискуя вступать в конфликт с западными союзниками, и в итоге согласились на компромисс. В январе 1947 года резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН спорная территория была объявлена Свободной территорией Триест и разделена на зону А - с Триестом под британским и американским военным командованием и зону Б под югославским управлением. В октябре 1954 года по Лондонскому меморандуму зона А была передана Италии, а зона Б - Югославии.

Советизация Восточной и Центральной Европы

Хотя споры по этому вопросу ведутся с конца 1940-х годов, мы можем утверждать, что советизация Восточной Центральной Европы не была ни причиной, ни следствием зарождающейся холодной войны. Западные союзники, как уже говорилось в предыдущем разделе, с самого начала молчаливо согласились с советским завоеванием Восточной Центральной Европы, хотя они, конечно, надеялись, что Сталин не будет пытаться советизировать регион "в одночасье", как он это сделал с прибалтийскими странами, а довольствуется гарантиями безопасности в виде своего рода финляндизации региона. Но им оставалось только надеяться, поскольку у них не было эффективных средств влияния на события в Восточно-Центральной Европе, если бы они не хотели развязать войну с Советским Союзом, что ни в коей мере не отвечало их интересам. Сталинская команда рассматривала этот регион как имеющий первостепенное стратегическое значение, и теперь мы знаем, что она была готова вступить в войну, чтобы удержать его.

Поскольку мы до сих пор практически ничего не знаем о конкретных планах Сталина относительно будущего региона, эксперты пытаются реконструировать их по планам Майского и Литвинова, обычно делая вывод, что в этих материалах не видно никаких краткосрочных планов советизации.³⁹ Но это ошибочная предпосылка, поскольку это материалы экспертов, и нет никаких доказательств того, что они хотя бы частично отражают точку зрения Сталина. План Литвинова содержит поразительно нереалистичное желание классифицировать нейтральную Швецию как часть советской зоны в январе 1945 года, а предложение Майского удивительно скромно тем, что предполагает лишь финляндский тип наблюдения за этой территорией со стороны Москвы в январе 1944 года в краткосрочной перспективе, когда после Тегеранской конференции в ноябре-декабре 1943 года было ясно, что эта территория будет освобождена Красной армией. Возможно, они этого не знали, но теперь мы знаем, что сказал Сталин Миловану Джиласу в апреле 1945 года: "Эта война не такая, как в прошлом; кто оккупирует территорию, тот навязывает ей свой общественный строй. Каждый навязывает свою систему, насколько это позволяет его армия. Иначе и быть не может"⁴⁰ А для Советского Союза эта война началась в 1941 году. (Кстати, это пророчество оказалось верным и для США: бывшие фашистско-нацистские государства Италия и Западная Германия приняли демократическую модель западного типа; первая отменила монархию и стала республикой, а вторая, формально федерация, но фактически сильно централизованное государство с 1871 года, напрямую следовала федеративной структуре, схожей с американской). Следовательно, планы Майского и Литвинова нельзя рассматривать как доказательство того, что у Москвы не было намерений советизировать регион в период до 1947 года, а значит, не было и реальных шансов, стоявших за послевоенным стремлением Запада к "финляндизированной" Восточно-Центральной Европе.