Министры, ответственные за обеспечение правопорядка, считают, что Британия не в состоянии остановить преступные деньги, но страдают от того, что очень трудно измерить, сколько богатств отмывается, поскольку они так хорошо спрятаны. В результате они сосредотачиваются на том, что можно измерить, - на количестве генерируемых SAR, - и зацикливаются на необходимости постоянно увеличивать их количество, как будто все, что нужно, чтобы остановить поток, - это еще один отчет. "Все они должны делать гораздо больше. Это же не ракетостроение, чтобы составлять SAR!" - написал Бен Уоллес, министр по борьбе с экономическими преступлениями, в твиттере в 2019 году в классическом примере того, как сосредоточенность на процессе, а не на результатах, может привести к обратным последствиям. Власти завалены объемом получаемых материалов, а юристы и бухгалтеры ворчат, что не получают обратной связи или благодарности за неоплачиваемую работу, которую они выполняют, чтобы помочь правоохранительным органам, что вполне понятно, но и неудивительно. Вряд ли можно ожидать, что власти будут ежегодно писать более полумиллиона персонализированных благодарственных писем.
"Похоже, что режим Великобритании по борьбе с отмыванием денег в настоящее время переживает кризис идентичности", - заявил Институт дипломированных бухгалтеров Англии и Уэльса (один из многочисленных регуляторов деятельности бухгалтеров) в 2018 году. "Цель режима больше не ясна. Он призван бороться со всеми случаями финансовых преступлений (например, упущением 50 фунтов стерлингов в налоговой декларации) или с самыми серьезными (миллиардами наркоденег, поступающих в финансовую систему Лондона)?"
Я не думаю, что она предназначена для того, чтобы делать что-либо из этого; я думаю, что она предназначена для того, чтобы создать впечатление чрезвычайной активности, не делая при этом ничего, чтобы остановить дворецкого, помогающего своим клиентам отмывать деньги. Если бы это было не так, Британия давно бы усовершенствовала свою систему обработки SAR. Программное обеспечение, принимающее отчеты о подозрительной деятельности, которое довольно ласково называют ELMER, было рассчитано примерно на 20 000 документов в год, а теперь предполагается обрабатывать в двадцать пять раз больше. Очевидно, что для реальных людей это слишком много, поэтому, чтобы навести порядок в этом потоке, Отдел финансовой разведки (FIU) просит кодировать наиболее важные предупреждения по-другому - они называются SARs (защита от отмывания денег), и подача одного из них защищает вас от преследования за отмывание денег, но сейчас их поступает более 60 000 в год. У офицеров есть неделя, чтобы ответить на DAML SAR, как только он поступил, а в ПФР работает менее 200 сотрудников. Если бы они только и делали, что проверяли эти отчеты, каждый сотрудник должен был бы обрабатывать по одному отчету каждый рабочий день в году, что явно невозможно, учитывая, что они имеют дело со сложными транзакциями.
"Я пытаюсь выяснить, что является сдерживающим фактором для вас и ваших коллег по отрасли, - спросил член парламента Генри Прайор, агент по недвижимости и постоянный комментатор СМИ по вопросам недвижимости. "Крошечный", - ответил Прайор.
В защиту правительства можно сказать, что отмывание денег трудно не только измерить, но и преследовать. Прежде чем доказать, что деньги были отмыты, нужно доказать, что они получены в результате преступной деятельности. Для этого нужны доказательства, которые могут быть представлены в британском суде, а их трудно получить во многих иностранных юрисдикциях, где суды находятся под политическим контролем. Если же иностранные юрисдикции все же предоставляют доказательства, адвокаты могут вполне обоснованно указать, что эти доказательства свидетельствуют скорее о том, что их клиент не пользуется политической благосклонностью, чем о том, что он преступник - Кремль, например, не преследует своих друзей. Кроме того, оффшорные подставные компании, например зарегистрированные на Британских Виргинских островах или в еще более непрозрачных налоговых гаванях, таких как Невис или Невада, маскируются.
Британия может быть лучшим дворецким в мире, но не единственным, и богатые клиенты будут нанимать нескольких, чтобы убедиться, что они имеют лучший сервис, когда дело доходит до сокрытия их богатства.
Благодаря работе Transparency International и Global Witness, а также широкой огласке, которую вызвали наши лондонские туры по клептократии, начавшиеся в 2016 году, многие члены парламента стали все больше беспокоиться о том, что Великобритания ничего не может сделать с грязными деньгами, проходящими через ее систему. Именно для того, чтобы ответить на их опасения и решить проблемы, связанные с тем, что преступники скрывают свои богатства в нескольких юрисдикциях, правительство ввело новый инструмент - ордер на необъяснимое богатство (UWO), который вступил в силу в начале 2018 года. Поскольку UWO были приняты как раз перед показом телешоу "Макмафия", их неизбежно окрестили "законом Макмафии" и широко растиражировали в прессе. Министры наслаждались непривычными похвалами и своим новым имиджем шерифов, прибывших в Лондон-таун, чтобы изгнать плохих парней.
"Это правительство намерено не позволить организованным преступникам, подобным мафии Макмафии, действовать безнаказанно", - написал министр по борьбе с экономическими преступлениями Уоллес в газете Sun. Тереза Мэй собирается начать масштабную борьбу с "грязными деньгами", которые приспешники Владимира Путина в стиле Макмафии укрывают в Лондоне", - заявила газета Daily Mail.
UWO - хорошая идея, и в то время я оказался в неожиданном положении, когда мне пришлось не цинично относиться к инициативе британского правительства. У УВО был потенциал, чтобы окончательно отвратить страну от бутлеринга. Их цель - позволить властям прорваться сквозь все оффшорные защиты и политические обструкции, которые могут быть построены вокруг преступного богатства, чтобы помешать властям конфисковать его. Если владелец богатства получает UWO, ему приходится объяснять, откуда оно взялось, в то время как обычно прокурорам приходится доказывать, что это преступление. По оценкам Министерства внутренних дел США, после того как закон укоренится, ежегодно будет выдаваться около двадцати UWO, что обойдется правоохранительным органам в относительно небольшую сумму - не более 1,5 миллиона фунтов стерлингов в течение следующего десятилетия, и при этом удастся вернуть не менее 6 миллионов фунтов стерлингов преступных богатств. Это означало, что правительство даже получит прибыль от закона.
Сотрудники Национального агентства по борьбе с преступностью были в восторге от новых полномочий и в частном порядке выясняли у многих ведущих британских активистов борьбы с коррупцией, против каких олигархов им следует направить свои усилия в первую очередь, поскольку они были полны решимости выиграть свои первые дела. Ранние победы не только создадут соответствующие прецеденты, но и дадут понять, что Лондон больше не является безопасным местом для сомнительных денег. Но первое дело UWO 2018 года стало небольшим разочарованием: его объектом стала недвижимость, принадлежащая жене азербайджанского банкира, который уже был заключен в тюрьму в Баку. В Азербайджане он был привлечен к ответственности за растрату, но поскольку в этой стране доминирует небольшая клика олигархов, его настоящее преступление, скорее всего, было связано с разладом с правящей семьей. Он был не совсем тем китом, за которым, по словам правительства, оно собиралось охотиться; предполагалось, что НЛО будут охотиться на более крупных китообразных.
Однако, к счастью, 2019 год принес и лучшие новости: было объявлено о вынесении постановления об аресте имущества, связанного с правящей семьей Казахстана - постсоветской клептократии, в которой с момента обретения независимости в 1991 году доминировал бывший президент Нурсултан Назарбаев. Еще в 2015 году Global Witness опубликовала обширный отчет о лондонской недвижимости, которая, как оказалось, принадлежит либо внуку президента, либо Рахату Алиеву, который развелся с дочерью президента Даригой Назарбаевой в 2007 году, а затем, незадолго до выхода отчета, покончил с собой в камере австрийской тюрьмы в ожидании суда за убийство. Правда, Алиев рассорился со своим бывшим тестем и был изгнан из первой семьи, а значит, преследовать его было не совсем то же самое, что преследовать высокопоставленного клептократа, но он был печально известен тем, что использовал свое положение главы службы безопасности Казахстана для вымогательства богатства и кражи бизнеса, так что это были именно те "деньги макмафии", которые Лондон не должен был укрывать. Наконец-то правительство приняло меры, обещанные при введении UWO. Если бы грязные деньги, даже если они принадлежат замшелому ответвлению правящей семьи богатого нефтью клептократического государства, можно было бы вывезти из Лондона, это стало бы безошибочным сигналом того, что Британия выходит из бизнеса по борьбе с батлингом.
На этом этапе работы над книгой вы, вероятно, не будете слишком удивлены тем, что все пошло не так, как хотелось бы оптимистам.
Собственность на соответствующие объекты недвижимости - два дома и две квартиры -была замаскирована под два панамских фонда, фонд, зарегистрированный на голландском острове Кюрасао, и подставную компанию, зарегистрированную на малоизвестном британском острове Ангилья. Таким образом, UWO были направлены против этих подставных структур и поверенного, который, как оказалось, управлял фондами, а не против какого-либо магната, но из сопроводительных документов NCA стало ясно, что следователи подозревают, что недвижимость была куплена на деньги Алиева. Однако вскоре после того, как суд согласился выдать УВО, NCA получило 268-страничное письмо от знаменитой лондонской юридической фирмы Mishcon de Reya (девиз: "Это бизнес. Но это личное"), в котором сообщалось, что недвижимость вовсе не принадлежала Рахату Алиеву. Напротив, обе квартиры и один из домов принадлежали его бывшей жене Дариге Назарбаевой, а другой дом - их сыну Нурали. В письме говорится, что они приобрели недвижимость уже после того, как был оформлен их с Алиевым развод, поэтому источником денег не мог быть Алиев.