5

-  Химера тебя побери, ты только взгляни на этот бардак! Должно быть, слух об этом уже разнесся по округе!

Солдат постарше среди парикмахеров-добровольцев фыркнул в ответ на замечание своего товарища.

-  Конечно, слух разнесся, блядь, ты, тупой ублюдок, что этот петух Морбан  всего лишь предложил еще  на один день снизить цены на стрижки.

Перед помещением уже выстроилась очередь из мужчин, и когда Морбан отпирал дверь, ему пришлось выставить мускулистую руку, чтобы сдержать толпу, давая возможность своим людям люди войти внутрь.

- Минутку, парни,  мои ребята скоро будут готовы приступить к стрижке! -  Подняв руку, показывая, что мужчина во главе очереди должен оставаться на месте, он нырнул обратно в парикмахерскую, ухмыляясь своим людям, пока они готовились к работе. - Теперь вы понимаете, почему я понизил  цену?  Парикмахеры по всему Авентину недоумевают, куда подевались все их клиенты, в то время как у нас работы столько, что мы с ней едва  сможем справиться, и даже больше. Вы, ребята, сегодня заработаете приличные  деньги, если только сможете управиться со всеми, так что не особо парьтесь, просто приведите клиентов в порядок, выставляйте их за дверь и сажайте следующую задницу на их место.

Он повернулся обратно к двери, с лучезарной улыбкой зазывая первого посетителя.

- Заходите, господин, заходите и мы вас сделаем прическу по последнему слову моды практически бесплатно!

Как только его люди усердно принялись за работу, он отошел, чтобы купить небольшой пирог у пекаря двумя домами дальше, но не успел он сделать и полудюжины шагов, как оказался в центре небольшой кучки торговцев, всем не терпелось с ним познакомиться. Сам пекарь взял удивленного солдата за руку и хлопнул его по спине с лучезарной приветственной улыбкой.

- Как чудесно, что вы открыли здесь свое дело! Сегодня утром моя пекарня работала превосходно, все эти мужчины ждали стрижки и мечтали перекусить на деньги, которые они сэкономили, в вашей парикмахерской!

Другие владельцы лавок шумно с ним согласились, и Морбан наслаждался незнакомым чувством блаженства  их одобрений, пока один за другим они не удалились с обещаниями дружбы и предложениями оказать любую помощь, которая может понадобиться ему в будущем. В конце концов,  остался только один человек, ближайший сосед парикмахера, тихий мужчина, который представился как Альбан и который продавал горшки, которые, как он сказал Морбану, делали его жена с сыном в задней комнате его лавки. Гончар смерил его понимающим взглядом.

- Мне плохо спится, и иногда я сижу вон там, у окна, и смотрю на улицу. Он указал на комнату над лавкой. - Не то чтобы мне не было чем заняться. Я видел, как ваши парни с лопатами вносили что-то подозрительно похожее на оружие прошлой ночью, когда они закончили копать ваш новый подвал. Это не мое дело, имейте в виду, и я не буду болтать лишнее, но вы знаете, что в городе можно попасть под смертную казнь,  если  поймают с чем-либо длиннее кухонного ножа?

Морбан пожал плечами, испытывая теплые чувства к этому человеку, но пока еще, проявляя к нему осторожность, и гончар сухо рассмеялся.

- Ладно, можешь не отвечать. Неважно, чем ты занимаешься, я не из тех, кто визжит об этом. И еще одно, тебя уже навещал Одноглазый Максим?

Он рассмеялся над озадаченным видом Морбана

- Значит, он скоро это сделает, теперь, когда у вас появилось так много клиентов, поднимающих столько шума.  Он очень скоро придет за своей долей.  

- Своей долей?

- Этот вороватый ублюдок возьмет с тебя  десять процентов, если ты ему понравишься,  и больше, если нет. Я всегда улыбаюсь ему и показываю, как мне приятно, что кто-то следит за моей торговлей, хотя сомневаюсь, что он пошевелит и пальцем, если меня вдруг ограбят, а таким образом он просто берет с меня долю  по стандартной ставке.

Морбан на мгновение задумался, потирая подбородок.

- Тогда лучше не называть его вороватым ублюдком?

Альбан снова рассмеялся и подмигнул ему.

- Ладно не буду,  если  и ты не будешь  вытаскивать эти свои мечи из подвала.

- Вам придется сделать вид, что вы гости Пилиния,  и стараться не приближаться к нему самому, а то он догадается, кто вы, и насторожится ...

На следующее утро Эксцингус с предсказуемой пунктуальностью появился в тунгрийских казармах на Остийской дороге, прибыв вскоре после того, как войска были отправлены на их обычную тренировку. Однако его почти не интересовали подробности гибели главаря банды, когда он описывал им  перспективу возможности отомстить третьему человеку в их списке. Напомнив им об ужасной репутации сенатора, устраивавшего  кровавые и мерзкие игры с выжившими членами семей, павших от рук  Ножей Императора, он начал было излагать подробности, но его прервал Скавр.

- Ты говорил нам раньше, что нам будет практически невозможно попасть на одну из вечеринок Пилиния, а теперь говоришь об этом так, как будто мы, хоть сейчас, сможем пойти  туда прогуляться?

Бывший инспектор зернового провианта натянуто улыбнулся, вынув маленький кожаный мешочек, который Юлий взял у него и высыпал содержимое на ладонь, скорее похожую на лопату. Из сумки выпала пара квадратных металлических жетонов, ничем не примечательных серебряных бляшек, украшенных рисунком, слишком замысловатым, чтобы его можно было нормально рассмотреть  с первого взгляда.

- Что это такое?

- Это ваши  пропускные жетоны, трибун, для входа на территорию и в дом сенатора Тиберия Азиния Пилиния. Только сегодня вечером, и только этой ночью, у вас появилась  возможность стать свидетелями игр, которыми сенатор и его друзья любят заниматься без посторонних глаз, и, если вам повезет, воздать ему должное, какое сочтете нужным. -  Он предостерегающе поднял палец. - Хотя вам придется очень постараться, чтобы достичь  своей благородной цели и уйти невредимыми.  Сенатор не рискует своей безопасностью, особенно когда его самые близкие и влиятельные друзья приходят  к нему потешить свои извращенные вкусы, поэтому вас тщательно обыщут, прежде чем допустить на территорию. Так, что любое оружие, которое вам понадобится,  вы должны будете отобрать у охраны.

- Понятно!

Скавр взял у Юлия один из жетонов, сначала хмуро разглядывая его, пытаясь понять, что именно представляет рисунок, украшавший серебряную поверхность, затем с гримасой отшатнулся, когда разобрался в нем. Он бросил его Марку, который мельком взглянул и тут-же закрыл глаза, осознав то же самое.

- И, как именно у тебя оказались эти билеты на вечер этого разврата у сенатора?

Лицо Эксцингуса  приняло то же упрямое выражение, что и в прошлый раз, когда его попросили раскрыть свои источники, но прежде чем он успел заговорить,  Скавр мотнул головой  Марку в сторону информатора, и молодой римлянин, в мгновение ока,  оказался на другом конце комнаты и вцепился тому в глотку,  прижимая его к деревянной стене здания с силой,  о которой Эксцингус и не подозревал, пока не понял, что с ним произошло, но было уже  слишком поздно. Скавр и Юлий подошли вплотную к нему, каждый из них бесстрастно глядя на него.

- Сейчас ты уже не под защитой сенатора Сигилиса, информатор, и я, даже подумываю о том, а не  передать ли тебя на деликатную милость этого довольно расстроенного центуриона. Ты вспомни о его сильнейших  мотивах относиться тебя, с таким же отсутствием сострадания, какое ты проявлял к его беременной жене? Поэтому я предлагаю тебе немного приоткрыть  свой рот, полный секретов, и быть настолько откровенным, насколько это возможно, о том, во что мы вляпаемся сегодня вечером, если воспользуемся этим приглашением, засовывая свои головы  в последнюю минуту в пасть льву. Либо  ты нам скажешь, либо ...

Марк потянулся к поясу и вытащил кинжал  из ножен, приподняв клинок с причудливым рисунком так, чтобы Эксцингус мог его увидеть. Его голос был холодным, как у человека, едва сдерживающего свой гнев.

- У этого кинжала любопытная история. Первоначально он был частью более крупного оружия, меча, изготовленного из экзотического металла с востока и выкованного молотом кузнечным мастером с несравненным мастерством. Этот меч рассекал доспехи, как клубящийся  дым, и когда я забрал его у человека, который пользовался им в своих преступных целях, я перековал его и переделал в несколько ножей, одним из которых является вот этот. Возможно, ты заметил в моих словах какой-нибудь намек?

Эксцингус презрительно фыркнул.

- Я рассказал  вам все, так что  вы или  поверите моим словам, или заставите меня замолчать,   разрезав меня на куски?

- Да?

Информатор посмотрел ему в глаза и, вздрогнув, понял, что, если уж на то пошло, центурион, вероятно, предпочел бы, заставить его замолчать. Он вздохнул.

- Ладно, я скажу. Вы слишком хорошо знаете, что я прагматик, особенно когда к моему горлу приставлено лезвие.  У меня есть свой  человек в доме Пилиния - его секретарь.

Скавр поднял бровь, глядя на информатора.

- Ты подкупил человека, который держит в голове каждую мельчайшую деталь грязных игр сенатора? Это действительно впечатляет, Эксцингус.  Возможно, ты мне не нравишься, но я вынужден признать, что как информатор ты прямо первоклассный.  Что ты сделал, заплатил ему или угрожал?

- Это не имеет никакого значения...

Марк наклонился вперед и уставился на Эксцингуса, его жесткий взгляд красноречиво говорил о его желании прирезать этого человека, и Скавр мрачно улыбнулся, увидев непроизвольный приступ страха информатора.

- О, боюсь, что как раз таки и имеет. Что нам останется  делать, если решимость твоего секретаря ослабнет в критический момент, если он осознает неизбежные последствия своего предательства в случае нашей неудачи? Задавать вопросы будет слишком поздно, когда мы окажемся во власти Пилиния, не так ли? Итак, мне нужно знать, каким рычагом ты на него воздействовал, информатор, чтобы я мог использовать его, и вернуть его в строй, если он проявит какие-либо признаки того, что пойдет против нас. Без этого у нас не будет другого выбора, кроме как отказаться от этой возможности, а на этом твоя польза  для нас и закончится.