После того, как он был освобожден полицией, Булман отправился домой. Он открыл бутылку виски и выпил половину, уставившись в стену. Он был в ужасе. За считанные часы у него отняли всю его жизнь, и — это было хуже всего — это могло случиться снова в любое время. Человек по имени Кроули абсолютно ясно дал это понять. Они могли бы просто щелкнуть пальцами, и он исчез бы с лица земли, отправленный в какую-нибудь психиатрическую больницу, где его оставили бы гнить. Они, вероятно, наблюдали за ним, даже когда он сидел там. Он подумал, не прослушивается ли его квартира. Почти наверняка. Впервые в жизни он почувствовал, насколько был бы бессилен, если бы система — общество, правительство, что угодно — обернулась против него. Они дали ему предупреждение, и это поразило его в самое сердце.

Гарри Балман был кем угодно, но он не был глупым. Он знал, что не будет никакой газетной статьи об Алексе Райдере, никаких заголовков на первой полосе, никакой издательской сделки. Даже если бы он осмелился попробовать еще раз, в городе не было ни одного редактора, который подошел бы к нему близко. Интернет? Несмотря на то, что он сказал Алексу, он знал, что нет смысла публиковать историю в киберпространстве. Это ничего бы ему не дало, кроме того, что его убили.

Но больше всего его раздражал не Кроули. Это была не МИ-6. Дело было в том, что он потерпел поражение от четырнадцатилетнего мальчика. Мистер Алекс Кровавый Райдер. Ребенок, вероятно, смеялся над ним.

Когда несколько недель спустя зазвонил телефон, и Балман услышал голос одного из своих контактов, бывшего солдата, который помог ему собрать историю воедино, репортеру захотелось повесить трубку. К счастью, мужчина не упомянул Алекса Райдера. Он просто сказал, что появилось кое-что интересное, и поинтересовался, не хотел бы Булман встретиться в обычном месте.

Обычным местом был паб "Корона" на Флит-стрит. Булман использовал свою старую армейскую выучку, чтобы убедиться, что за ним не следят, но он все равно настоял на том, чтобы дойти до второго паба на другом конце города, прежде чем сказать хоть слово. И даже тогда он выбрал заднюю комнату, где музыка была врублена на полную громкость и больше никого не было видно.

И это было, когда он услышал, что кто-то еще теперь задавал вопросы об Алексе Райдере, и что они были готовы заплатить хорошие деньги за информацию. Все это делалось очень незаметно. Друг даже не знал, кто хотел знать, но в деньгах было много нулей, и был номер телефона, который он мог передать, если Булману было интересно.

Булману потребовалось двадцать четыре часа, чтобы прийти к решению. Каждый инстинкт подсказывал ему, что у Алекса Райдера есть враг и что они делают это не для того, чтобы сделать ему подарок-сюрприз на день рождения. Был риск выдвинуть себя вперед. Он мог попасть в ловушку. Но даже когда он обдумывал это, две мысли оставались у него в голове. Первым были деньги, в которых он нуждался. Второй была возможность того, что он мог причинить Алексу серьезный вред.

В конце концов он позвонил.

Он переходил от одного анонимного голоса к другому. Три разных человека задавали ему вопросы, прежде чем ему, наконец, сказали прийти сюда, и он был совершенно уверен, что его собственное прошлое, все о нем, было бы проверено. Но то, как все это происходило, успокоило его. Кем бы ни были эти люди, они, как и он, боялись, что их разоблачат. И чем осторожнее они будут, тем в большей безопасности он будет.

Наконец, была назначена дата этой встречи. Судя по вывескам на улице, это было место нового общежития для бездомных, которое строила международная благотворительная организация First Aid. Тем не менее, Булман был поражен, оказавшись лицом к лицу с преподобным Десмондом Маккейном. Конечно, он помнил историю о члене парламента, который стал плохим, о сгоревшем здании и ложном страховом требовании. Он слышал, что Маккейн исправился. Последние пять лет он посвятил себя благотворительным проектам. Ну, очевидно, он был не таким уж святым, как думали люди. Булману уже приходило в голову, что за всем этим может скрываться другая история, но, конечно, он держал эту мысль при себе.

Не было ни любезностей, ни представлений. Никаких предложений чая или кофе. После того, как Булман сел, Маккейн открыл собрание, как будто он действительно был викарием, обращающимся к своей пастве.

“Я ценю, что вы пришли сюда сегодня, мистер Булман. Это очень великодушно с вашей стороны. Я так понимаю, у вас есть информация о мальчике по имени Алекс Райдер. Пожалуйста, не могли бы вы быть достаточно добры, чтобы рассказать мне все, что вы знаете. ”

И Булман сделал именно это. Как только он начал, он обнаружил, что все это льется из него, все, что он узнал во время своих исследований. Это было трудно остановить.

“Они завербовали ребенка!” Маккейн слушал молча, но теперь он повернулся к Страйку. “Ибо они - нечестивое поколение, дети, у которых нет веры’. Нас должна была предупредить книга Второзакония, глава тридцать вторая”.

“Он был невероятно успешным”, - сказал Булман, хотя ему было неприятно признавать это. “У меня есть заметки по его последним трем заданиям, и, возможно, были и другие”.

“У тебя есть его адрес?”

“Я действительно был у него дома. Я знаю, где он ходит в школу. Я все это записал для тебя. Я могу рассказать вам все, что вы хотите знать ”. Балман не хотел испытывать судьбу, но не смог удержаться и задал несколько собственных вопросов. Это была слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Невинно начал он. “Что это за место? Ты строишь хостел?”

“Это ужасно, количество молодых бездомных в Лондоне”, — сказал он, и, к удивлению Булмана, ему действительно пришлось смахнуть слезу. “На улицах без еды и крова! ”Скорая помощь" получила эту землю от одного из самых известных застройщиков города, и я рад сообщить, что мы собрали достаточно денег, чтобы построить место, где о них можно позаботиться, обеспечив их едой и теплой одеждой ".

“Ты много занимаешься благотворительностью”.

“Я сделал это делом своей жизни”.

Это был момент спросить, что Булман действительно хотел знать. “Так почему вы интересуетесь Алексом, мистер Маккейн?” - небрежно продолжил он. “Я должен сказать тебе, что все, что ты делаешь с этим ребенком, меня устраивает. Но мне было бы интересно узнать...

“Я уверен, что вы бы так и сделали, мистер Булман”. Круглые белые глаза остановились на нем, и на мгновение он вздрогнул. “Вы журналист, я понимаю”.

“Это верно”.

“Мне было бы неприятно думать, что у вас может возникнуть соблазн написать об этой сегодняшней встрече”.

“Это зависит от того, сколько вы собираетесь мне заплатить”.

“Мы уже договорились о цене”, - пробормотал Страйк. “Двадцать тысяч долларов наличными”.

Булман облизнул губы. Он чувствовал вкус мяты от жевательной резинки. “Я согласился на эту цену до того, как понял, что в этом замешан мистер Маккейн”, - сказал он. “Но я подумал, что в сложившихся обстоятельствах мы могли бы пересмотреть условия”.

“Я согласен с вами”, - сказал Маккейн. “Это именно то, что я решил сделать”.

Он достал пистолет и трижды выстрелил в журналиста; один раз в голову, один раз в горло и один раз в грудь. Последний жест Булмана был жестом удивления. Его глаза расширились, даже когда его руки взлетели вверх, а тело дернулось в кресле. Затем он откинулся назад. Кровь сочилась из трех пулевых отверстий, растекаясь по его рубашке.

“Это было абсолютно разумно?” - Спросил Страйк.

“Это было неизбежно”, - ответил Маккейн. Он сунул пистолет обратно в карман. “Он не собирался молчать. Он был жадным. Через неделю или через год он стал бы помехой”.

“Я уверен. Но в безопасности ли мы?”

“Я бы очень сомневался, что он кому-нибудь сказал, что едет сюда. Нет ничего, что связывало бы его с тобой или со мной. Он был журналистом. Теперь он мертвый журналист. Кого на самом деле волнует разница?”

“А что насчет Алекса Райдера?” Страйк встал и подошел к окну. Он подал сигнал, и мгновение спустя послышался звук заводящегося двигателя. “Мы не можем продолжать, Десмонд. Ядовитый рассвет завершен”.

“Нет”. Маккейн не повысил голоса, но единственное слово прозвучало мрачно и громоподобно. Они знали друг друга много лет, но в тот момент Страйк задался вопросом, полностью ли он понимает, что происходит в голове другого человека. Там было что-то вроде безумия. Он не хотел слушать никаких аргументов. “Мы планировали это слишком долго”, - сказал Маккейн. “Мы потратили слишком много времени и слишком много денег. Все на своих местах”.

“Но если МИ- 6 знает, что мы делаем ...”

“Они не могут знать. Это невозможно ”.

“Они послали мальчика. Сначала в Шотландию, а потом в Гринфилдс ”.

“Я не так уверен”. Маккейн взглянул на Балмана так, как будто забыл, что только что застрелил его, и ожидал, что тот сделает какой-нибудь комментарий. “Когда Алекс Райдер приехал в Килморский замок, он был гостем другого журналиста, Эдварда Плезанса. Там тоже была девочка-подросток. Когда он приехал в Гринфилдс, он был на школьной вечеринке. Это было совсем по-другому. Я не совсем понимаю, что здесь происходит, но, возможно, все не так гладко, как кажется ”.

“Даже если так... ”

Маккейн поднял руку, призывая к тишине. “Мы не отменяем ”Ядовитый рассвет", - сказал он. “И, конечно, пока нет. Мне кажется, что мы должны встретиться с этим Алексом Райдером и немного поговорить”.

“Ты думаешь, он просто войдет сюда?”

“У меня есть кое-что еще на уме”. Маккейн встал. “Мы собираемся заработать невообразимую сумму денег”, - сказал он. “Двести миллионов долларов. Может быть, больше. Но это означает, что мы должны рисковать. Более того, мы должны быть уверены, что будем на шаг опережать оппозицию. И это именно то, что мы собираемся сделать ”.